Литмир - Электронная Библиотека

Удивление Шута сменилось кривой улыбкой. Он немного отступил и наклонился ближе к зеркалу, продолжая рассматривать себя, словно ничего необычного не произошло.

– Отпусти ее, Брайн, – небрежно сказал он. – Наша подруга Гончая не представляет для меня угрозы.

– Не будь так уверен, – пробормотала Тэмпест. Теперь она ощутила, что способна на убийство. Он пробудил в ней это чувство.

– Как скажешь, – ответил он. – Она не представляет угрозы… пока.

Пока. Слово доставило ей некоторое удовлетворение. Необходимо, чтобы Шут знал, что она может быть опасна.

Вслед за рычанием дыхание, вырывающиеся с низким свистом, обожгло затылок Тэмпест. Она вздрогнула, несмотря на всю решимость не выказывать слабости.

Брайн выругался себе под нос, прежде чем выпрямиться.

– Она могла убить тебя, если бы не промахнулась.

Услышав это, Тэмпест расхохоталась и неосознанно дернулась в хватке Брайна. В ответ ногти на его руке начали превращаться в до чертиков опасные волчьи когти. Заморозь меня, зима, какие же они жуткие.

Он зарычал ей в ухо.

– Что смешного, псина?

– О, ничего, – ответила Тэмпест, придя в себя. – Просто… Ты правда думаешь, что я промахнулась?

Она поймала взгляд Пайра. Его не столько позабавил ее неожиданный смех, сколько он понимал, что она совсем не шутила. Тэмпест нахмурилась. Как она это поняла? Девушка ненавидела себя за то, что могла считывать малейшие изменения в выражении его лица.

– Поверь мне, – продолжила она, – если бы я желала Шуту смерти, он был бы мертв.

– И на этой радостной ноте отпусти ее, – сказал Пайр, повторяя приказ. – И оставь нас. Как она сказала, если бы ей действительно хотелось убить меня, этот кинжал уже торчал бы у меня между лопаток.

Лезвие задержалось у ее горла еще на несколько секунд, а затем исчезло. Брайн так сжал запястье Тэмпест, что она едва сдержалась, чтобы не охнуть.

– Следи за своими манерами, дворняжка, – прошептал он ей на ухо, прежде чем отпустить одним быстрым движением.

Забавно, что именно он назвал ее дворняжкой. Тэмпест проглотила возражение, вертевшееся на языке, и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы вернуть своему искалеченному запястью чувствительность. Чертов болван. К утру на запястье наверняка появится синяк.

Не проявляй слабости.

Тэмпест затолкала боль поглубже и выпрямилась, чтобы как следует посмотреть Пайру в лицо, но он все еще суетился над своим нарядом, как чертова придворная дама. Она даже не пыталась скрыть отвращения.

– Не смотри на меня так. Я потратил слишком много денег на эту одежду, чтобы какой-то кинжал повредил швы, – пробормотал Пайр, критически осматривая плечо на предмет несуществующих торчащих нитей. И он, и Тэмпест прекрасно знали, что кинжал его не задел. – Мне нужно выглядеть идеально.

Для кого? На дворе ночь. Она покачала головой. Тэмпе не хотелось знать, кого он развлекал так поздно или почему наряд имел такое большое значение.

– Почему я здесь, Пайр? – спросила она, и нетерпение сквозило в каждом слове.

Шут закончил осмотр и потянулся за кинжалом, вытаскивая его из зеркала. Несколько осколков упало на пол. Он двинулся в ее направлении, халат слегка распахнулся, обнажив кусочек его блестящей груди. Он остановился перед ней и протянул кинжал рукоятью вперед. Тэмпест медленным движением приняла его.

Пайр склонился в насмешливом поклоне.

– Вы положили его не на то место, миледи.

– Пайр…

– Расслабься, – вздохнул он. – Можем же мы позволить себе обмен любезностями, прежде чем перейдем к делу?

– Нет, только не в нашем случае.

Каждое мгновение, проведенное в его присутствии, будило в ней чувства, вызывающие только недоумение.

Он склонил голову набок. Лисьи уши подергивались, словно прислушиваясь к изменениям в частоте сердечных сокращений Тэмпест. Совершенно случайно она подумала об их бурном споре в домике и о том, как его пальцы скользнули вверх по ее икрам. Она моргнула. Почему, черт возьми, эти мысли лезли в голову?

Ошибка. Момент слабости. Она безучастно уставилась на его грудь. Для них обоих.

– Я бы заплатил любую сумму, чтобы узнать о мыслях, роящихся в этой милой головке.

Она вздрогнула, затем надменно выгнула бровь, откидываясь на спинку сиденья.

– Предложи ты мне целое состояние Дестина, я все равно не открыла бы тебе то, что у меня на уме.

Улыбка сползла с лица Пайра, и ее место заняло что-то хищное.

– Значит, сразу к делу. Есть новости из военного совета?

Почувствовав облегчение от того, что наконец-то можно говорить о чем-то другом, Тэмпест сказала:

– Король Дестин посылает своих сыновей в качестве послов к гигантам Копала.

Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить все, что она записала.

– Дети из столицы исчезают. Он обвиняет Темный Двор.

Она внимательно посмотрела на Пайра. Никакой реакции. С бесстрастным выражением лица он терпеливо ожидал продолжения отчета. Черт возьми, как же трудно его прочесть. Она вздохнула и размяла шею.

– И он приказал мне внедриться в ряды талаганских повстанцев и уничтожить их любыми средствами. Подразумевалось использование моего женского коварства.

Последнее слово она произнесла с насмешкой.

При этих словах Шут оживился. Его губы изогнулись в довольной усмешке, и она поймала себя на том, что сдерживается, чтобы не метнуть в него еще один кинжал.

– Уверен, тебе это не очень понравилось.

– Какой ты проницательный, – проворчала она.

– Ты этому противилась?

– Конечно нет, – ответила Тэмпест, закатывая глаза. – Это идеальное прикрытие, чтобы вместе с вами раскрыть заговор с Мимикией. И я же не дура: противиться приказам Дестина равносильно смертному приговору.

Она поджала губы, думая об откровенном прикосновении короля сегодня вечером. Он становился все смелее. Что, если Дестин прикажет ей лечь в его постель? Челюсть сжалась. Ничто не могло заставить ее пойти на такое. Даже мысль о том, чтобы позволить ему провести руками по ее телу, заставляла Тэмпест обливаться холодным потом. Она густо покраснела, когда поняла, что кицунэ пристально разглядывает ее.

Девушка закашлялась.

– Ты хотел узнать что-то еще?

Тяжелая пауза.

– Не совсем. Однако интересно, что Дестин отсылает своих сыновей. Возможно, с этим мы можем поработать. Кроме того, несколько моих людей были схвачены два дня назад королевской гвардией. Их приговорили к смертной казни.

У Тэмпы отвисла челюсть.

– Ты должен был начать с этого! Чем я могу помочь? Вы хотите, чтобы я… не знаю… подала прошение об освобождении? Помогла им сбежать? Мы не можем оставить их на…

– Именно это мы и сделаем. Мы не можем позволить себе способствовать их побегу. Это принесет сопротивлению больше вреда, чем пользы.

Тэмпа медленно моргнула и дернула себя за левое ухо. Конечно, ей послышалось.

– Ты это не серьезно.

– Абсолютно серьезно.

Она сглотнула. Как он мог так безжалостно позволить друзьям и союзникам умереть, когда вполне мог бы их спасти? Желудок скрутило.

Ты имеешь дело не с Пайром. Теперь он Шут. Не забывай об этом ни на секунду.

И тут меняющий настроение с невероятной скоростью кицунэ вернулся к разбитому зеркалу и разгладил ткань халата, словно они только что не обсуждали надвигающуюся смерть его товарищей, которую могли предотвратить. Он повозился с воротником, а затем развязал пояс на талии, обнажив точеную грудь и живот. Жар залил щеки Тэмпы. И что только привлекало ее в этом преступнике?

Он изогнул бровь, глядя на Тэмпест.

– Как я выгляжу?

– Как наркобарон, у которого денег больше, чем здравого смысла, – ответила она просто ради того, чтобы вывести его из себя.

По правде говоря, прекрасная одежда Пайра выглядела так, словно была сшита для него, и только для него одного. Золотистый халат и шелковые брюки подчеркивали насыщенный цвет его волос и янтарный оттенок кожи.

7
{"b":"872026","o":1}