Он провел беспокойными пальцами по волосам, все. еще избегая взгляда Кейт.

– Администраторша сказала, что ты улетела домой по семейным делам. А в твоей записке сказано лишь то, что твоему отцу нездоровится и матери требуется твоя помощь.

– Что ж, жаль, что она не объяснила тебе все более подробно. Но если ты не знал, что мой отец в тяжелом состоянии, что ты тогда подумал о моем отъезде? И зачем ты приехал сюда?

Порывистым, нервным жестом Блейк засунул руки глубоко в карманы.

– Я решил, что ты ушла от меня, – кратко заявил он. – А слова о семейных неприятностях только вежливый предлог, придуманный для служащих отеля.

– Но моя записка…

– Твоя записка, Кейт, была ужасно бессвязной. К тому же я, вероятно, боялся худшего, поэтому что-то пытался прочесть между строк. – Он снова отвернулся, и Кейт с удивлением увидела, что его загорелые щеки слегка порозовели. – По-моему, я не могу мыслить ясно, если дело касается тебя. Как только у меня в голове появляется твой образ, весь здравый смысл куда-то улетучивается.

– И ты прилетел сюда, потому что решил, что я от тебя сбежала? Ты это хочешь сказать? Почему это так тебя волнует, Блейк? Ведь ты все время повторял, что презираешь меня.

– Нет, – нерешительно ответил он. – Я не презираю тебя. Я хочу тебя. Я хочу… тебя любить.

– Но мне не нужны твои ласки, – солгала она. – Ты слишком самонадеян, Блейк. Думаешь, я должна быть непременно польщена, оттого что знаменитый Блейк Харрингтон желает моего тела?

– Господи, Кейт, ты слишком много говоришь, – произнес он сквозь стиснутые зубы. Его руки скользнули под ее блузку, в поисках тепла ее тела. – Сейчас у меня нет настроения отвечать на вопросы.

Он наклонился к ее губам, но она, издав сдавленный крик протеста, оттолкнула его руки и бросилась к дому. Он без труда догнал ее и прижал к согретой сентябрьским солнцем кирпичной стене.

– Хватит сопротивляться неизбежному, – пробормотал он, почти касаясь ее губ. – Ты сама хочешь, чтобы я тебя поцеловал. И знаешь об этом.

– Нет…

Кейт невольно застонала от удовольствия, когда он грубо раздвинул языком ее губы, а его руки крепко прижали к себе ее тело. Она попыталась устоять против его ласки, но немедленно почувствовала, что ее тело готово сдаться, и затрепетала в его объятиях.

– Так нельзя, Блейк. Я не привыкла к подобным вещам. Или ты согласишься на еще одну попытку сделать наш брак полноценным, или я уйду от тебя.

– Кейт, твое тело подсказывает мне о том, что ты лжешь. Ты никуда от меня не уйдешь. Я нужен тебе не меньше, чем ты мне, какие бы высокопарные банальности ты сейчас ни произносила, скрывая это.

– Самодовольный индюк, – прошипела она. – Ты очень сильно ошибаешься. Я не намерена продолжать брак с человеком, который уверен, что я позарилась на него по каким-то низменным причинам.

– В данный момент мне все равно, что ты сделала и почему вышла за меня замуж. Я лишь хочу обнимать тебя… видеть тебя обнаженной в постели, смотреть, как твои глаза становятся темно-зелеными от страсти.

Кейт крепко зажмурилась, прогоняя картины, вызванные его словами. А он решительно повел ее в дом.

– Куда ты меня ведешь? – спросила она, поспешно открывая глаза. – Отпусти мои руки!

– Где твоя спальня?

– Не твое дело! Или ко всем оскорблениям ты хочешь добавить еще и насилие?

Блейк не стал утруждать себя ответом и потянул ее за собой вверх по лестнице.

– Какая комната? – резко спросил он. – Сейчас я начну открывать все двери, пока не отыщу нужную. Мне просто надо поговорить с тобой там, где нам никто не помешает. Во дворе мы уже привлекли внимание зрителей, а я не думаю, что тебе это нужно.

– Каких зрителей?

–  Женщина, которая впустила меня в дом – экономка – наблюдала за нами минут десять. Она выглядывала из-за кухонной занавески.

– Мы можем поговорить в гостиной, – чопорно заявила Кейт. – Но раз уж ты приволок меня наверх, вот моя комната. – Произнеся это, она открыла дверь и отошла от него подальше, насколько позволяла тесная комната: – Ну, какова будет тема нашей беседы, Блейк?

– Наш брак. Почему ты вышла за меня замуж…

– Тогда мне казалось, что по любви, – призналась она с напряженной улыбкой. – Видимо, я была слишком наивной.

Он сник, и усталые морщины еще отчетливей проступили на его лице.

– Так ты знала, что я Блейк Харрингтон, когда выходила за меня замуж? Кейт, скажи мне правду… пожалуйста.

– Я даже не подозревала, что ты Блейк Харрингтон, – спокойно ответила она. – Думаю, я смогу доказать, что не виновна ни в одном из тех грехов, в которых ты меня обвиняешь, но только не желаю даже пытаться. Если ты не можешь верить мне на слово, то наш брак не стоит и ломаного гроша.

– Тогда кто же известил телевизионщиков о нашей свадьбе? Кто нас подставил?

Она поглядела на него в упор.

– Я этого не делала, Блейк, а если бы ты понимал меня, ты бы знал, что для меня такой поступок просто невозможен. Даже если бы ты признался мне, что ты звезда экрана и твоя личная жизнь находится в центре всеобщего внимания, мне все равно бы никогда не пришло в голову известить телевидение о нашем браке. Не забывай, что я дочь крупного бизнесмена и с детства приучена держаться подальше от прессы и рекламы подобного рода.

Он поднял внезапно потемневший взгляд.

– Каким я был слепцом, – сказал он. – Это сделала Джони, верно? Такие фокусы как раз в ее духе.

Кейт тяжело вздохнула.

– Да, – ответила она. – Джони позвонила на телевидение и представилась режиссеру как Кейт Дэнбери. Она призналась мне в этом перед моим отлетом с Фиджи.

– Теперь я понимаю, как виноват перед тобой, – сказал Блейк. – Я не просто дурак. Я последний идиот. Но теперь для нас все это слишком поздно, верно, Кейт?

Она продолжала молча смотреть в окно, и он в три прыжка пересек комнату.

–  Повернись ко мне, черт побери! Ответь на мой вопрос: нам поздно начать все заново?

– Ты просишь у меня согласия на то, чтобы продолжить наш брак?

Последовало долгое молчание.

– Да, – наконец промолвил он.

– Из-за того, чтобы не поднимать шумиху в прессе?

– Нет.

– Потому что тебя соблазняет мое тело?

– Отчасти поэтому.

– Что же еще, Блейк? Почему еще ты хочешь остаться со мной?

– Потому что я люблю тебя, черт побери! Я не смогу работать, есть, спать, думать, если не буду знать, что ты ждешь меня дома. Ты этого признания добивалась от меня, Кейт? Хочешь услышать еще? Я люблю тебя и не могу без тебя жить.

– Каким тоном ты это произнес, Блейк, – заметила она. – Словно признался в убийстве с отягчающими обстоятельствами.

Он лишь махнул рукой.

– Я не привык оказываться в такой уязвимой позиции, – сказал он. – И мне это не нравится.

– Но я тоже уязвима, – тихо возразила она. – Я люблю тебя, а когда любишь человека, у того появляется возможность обидеть тебя так, как этого не сможет сделать никто другой.

– Это правда? – спросил он.. – Несмотря на все, что я натворил, ты все еще любишь меня?

– Да.

Она услышала его прерывистый вздох и не успела ничего больше произнести, как он осыпал ее поцелуями. Его холодные губы обжигали ее кожу. Она прижалась к нему и ласково провела ладонями по сильным плечам, вслушиваясь в мощное биение его сердца.

Его поцелуй стал таким неистовым, что у нее заболели губы, но она ответила на его страсть не меньшим огнем, обняв его руками за шею. Через некоторое время его поцелуй стал более нежным, хотя в том, как они прильнули друг к другу, ощущалось неутоленное желание.

– Я хочу любить тебя, – произнес Блейк, тяжело дыша. – Уже полжизни прошето с тех пор, как я тебя обнимал в последний раз.

Она не произнесла в ответ ни слова, однако он, вероятно, почувствовал ее согласие. Взяв ее на руки, он отнес Кейт на узкую девичью кровать. Ей хотелось, чтобы он лег рядом, но вместо этого Блейк присел на краешек кровати, поднес к губам ее ладони и покрыл каждую поцелуями.