Я откидываюсь на спинку стула, уставившись в пустоту. И тут тетя Келли объявляет о своем отбытии. Она трогает меня за плечо:

– Ты уверен, что не хочешь пойти, Брант? Конечно, я не принуждаю, но… это было бы замечательно, если бы ты захотел.

Сфокусировав взгляд, я возвращаюсь к реальности, смотрю на нее, поднимаясь со складного стула. Я почесываю затылок, раздумывая, как бы получше выйти из этого положения.

– Я… эм, думаю, я останусь здесь с Джун. Мне бы не хотелось уходить с ее праздника.

Она грустно улыбается, все понимая:

– Хорошо. Если ты когда-нибудь передумаешь, просто позвони мне.

– Спасибо, тетя Келли.

Она подходит ближе и крепко меня обнимает. Она всегда удерживает меня в объятиях немного дольше, чем все остальные, и я задаюсь вопросом, не пытается ли она таким образом вобрать в себя частички моей матери.

Тетя Келли со всеми прощается, гости начинают постепенно расходиться, когда солнце садится за облаками. Венди кокетливо машет мне рукой на прощание, за ней следует и Моника. Тем временем Тео шлепает свою девушку по заднице и забегает в дом.

Остаемся только мы с Джун. Она ковыряется в том, что осталось от малинового крема на праздничном торте, затем облизывает губы.

– Очень вкусно, Брант. Ты самый лучший повар на свете.

Я все еще чувствую себя потрясенным, но я заставляю себя улыбнуться:

– Все лучшее для тебя.

– Ты ведь не любишь Венди больше, чем меня, правда?

– Что? – Ее вопрос застает меня врасплох, и я поворачиваюсь к ней лицом. – Почему ты спрашиваешь?

Она пожимает плечами, под лучами заходящего солнца ее волосы высыхают.

– Ты странно на нее посмотрел. Ты всегда смотришь на нее странно, когда она приходит.

– Я не… – Я судорожно прокручиваю мысли в поисках подходящего ответа. – Я вообще не люблю Венди. Я никогда не смогу полюбить кого-то больше, чем тебя.

– Правда? – Ее глаза расширились так, что кажутся еще более голубыми при естественном освещении.

– Конечно, правда.

– Сегодня ты пошел посидеть с ней, вместо того чтобы поиграть со мной.

Чувствую укол вины.

– Прости, Джун… Я не хотел расстраивать тебя. Чем старше мы становимся, тем больше у нас появляется друзей, поэтому я каждому уделяю время. Но ты должна помнить, что ты всегда будешь самой важной частью моей жизни. И жизни Тео тоже.

Она кидается мне на шею, прижимаясь лицом. Я обнимаю ее в ответ, и она бормочет, уткнувшись в воротник моей рубашки:

– У меня самые лучшие братья на свете.

Я напрягаюсь в ее объятиях, отвергая это слово.

По правде говоря, я не знаю, почему никак не могу этого принять, ведь она моя сводная сестра, в конце концов.

Есть юридический документ, подтверждающий это. Но я никогда не чувствовал ничего родственного к Бейли, и это не в негативном смысле. Мне всегда казалось, что я вырос в доме с моими лучшими друзьями, и ничего больше. Не из-за нехватки любви или привязанности – вовсе нет. Я даже не могу этого объяснить.

И, возможно, у других приемных детей нет такого ощущения, и это замечательно; это прекрасно – чувствовать, что тебя воспитывают кровные родственники, но я просто ощущаю это иначе…

Джун отстраняется и чмокает меня в щечку.

– Я пойду переоденусь в пижаму. Ты посмотришь со мной новую серию «Ханны Монтаны»?

– Конечно, я… – Я замолкаю, вспомнив о своем таинственном свидании в парке с Венди. Я сглатываю ком в горле, отступая назад. – Ну, только не сегодня. Извини.

– Но сегодня же мой день рождения.

– Я пообещал другому другу, что встречусь с ним сегодня вечером, но мне нужно вовремя вернуться домой, чтобы уложить тебя спать и спеть тебе песенку про радугу. Хорошо?

Она мрачнеет:

– Ты собираешься встретиться с Венди?

Я хмурюсь, поджимая губы. Не знаю, почему она так реагирует на Венди.

– Да.

У нее в глазах заблестели слезы – словно ножом по сердцу. Джун вскакивает со стула, чуть не опрокинув его, и босая бросается в дом.

Она не говорит мне ни слова.

Даже после того, как я, приведя себя в порядок, устало спускаюсь с Тео вниз и прощаюсь с ней, Джун просто молча таращится в экран телевизора, зарывшись на диване под пушистым пледом. Она игнорирует меня. Я вздыхаю. Понимаю, что ей всего девять и это не должно меня задевать…

Но все равно задевает.

– У тебя получилось!

Венди раскачивается на качелях, ее красноватые волосы собраны в два низких хвостика. Моника катается рядом с ней, когда мы с Тео подходим к ним. Деревянная стружка хрустит под кроссовками, я поправляю волосы, слегка прокашливаясь.

– Привет.

– Хорошо выглядите, дамы. – Тео поворачивает бейсболку козырьком назад. Он всегда знает, что сказать. Он всего на год старше меня, но такое ощущение, будто лет на десять.

Моника спрыгивает с качелей и бросается на руки к своему парню, обвиваясь своими длинными ногами вокруг талии. Светло-пепельные волосы блестят в свете фонаря.

– Я скучала по тебе, – визжит она, прижимаясь к нему.

Они целуются.

Целуются очень долго, взасос. Срываются на стоны.

Я стою всего в футе от них и чувствую себя неловко. Я бросаю взгляд на Венди, она опускает голову и прикусывает губу с едва уловимой улыбочкой на лице. Не имея представления, что делать, пока Тео и Моника там засасываются, я засовываю руки в карманы джинсов и медленно подхожу к ней.

– Итак…

Она поднимает взгляд, словно ожидая чего-то большего.

Но мне нечего предложить.

Она хихикает и кивает головой на качели рядом с ней:

– Садись.

– Ладно.

Я так и поступаю: усаживаюсь на качели и отталкиваюсь ногами. Я смотрю на Венди, а она смотрит на меня. Мы смеемся и отводим взгляд.

– Ты раньше когда-нибудь целовался с девушкой?

От этого вопроса я поперхнулся. Поборов приступ кашля, я глубоко вдыхаю и отрицательно качаю головой. Мои щеки становятся пунцовыми от накатившего чувства стыда.

– Нет… а ты?

Она улыбается, в глазах загорается лукавый огонек.

– Нет. С девушкой я не целовалась.

До меня доходит, насколько неудачно я сформулировал вопрос, я резко опускаю голову, и глупая песенка Кэти Перри[19] приходит мне на ум.

– Ты знаешь, о чем я.

– Да, знаю, – говорит она, издавая свистящий звук и посасывая нижнюю губу. – Я однажды целовалась с мальчиком. Прошлым летом на ярмарке. Он выиграл для меня мягкую игрушку, и я чувствовала себя обязанной ему, понимаешь?

– Конечно. Думаю, понимаю.

– Но он не тот, кого я хотела поцеловать.

У меня внезапно пересыхают губы, поэтому я облизываю их.

– Не тот?

Венди утвердительно качает головой, ковыряясь носком сандалии в деревянных щепках. Когда она поднимает на меня глаза, ее щеки заливает румянец.

– Я хотела поцеловать тебя, Брант Эллиотт.

– Меня? Почему?

– Потому что ты мне нравишься.

Полагаю, это достаточно убедительная причина.

– Поэтому ты попросила меня прийти сюда сегодня вечером? Чтобы поцеловать меня?

– Возможно.

Меня охватывает незнакомое чувство, словно бабочки в животе. Не уверен, что я должен что-то сделать с этой информацией.

Может быть, я должен поцеловать ее?

Моника заливается смехом, когда Тео подхватывает ее и перекидывает через плечо так, что она болтается вверх ногами.

– Опусти меня, Тео! Тебе же будет лучше, или, клянусь, сегодня ты ничего не получишь.

Ничего не получишь.

Я знаю, что это подразумевает секс.

Мы с Тео близки, поэтому говорим о сексе: в частности, о том, что у него он есть, а у меня нет. Его первый раз был с Моникой Портер, ранее в этом году. Он улизнул из дома через окно своей спальни, прямо как в кино. Думаю, они оба занимались сексом первый раз на заднем сиденье Land Rover родителей Моники, что, как мне показалось, не очень-то удобно. Но Тео сказал, что это был один из лучших моментов в его жизни.