Мама звонила, я звонила маме. Несколько раз видела на экране следы Веры и Полозова, но не ответила. Иногда оставляла телефон в номере, думая так его подкупить – я не жду, а Саша раз и позвонит… Ага, как же.

– А что ты думаешь, и платят за пиар! Я знаю, у меня знакомая есть, в журнале «Лиза» работает.

– Да, она страшненькая, конечно. Я ее в передаче видела.

Рядом со мной болтали тетки – одна толстая, в панаме, другая – сухая, как головешка.

– Да нет, она ничего, – вступил мужской голос.

– Чего ничего? Тебе все ничего! Я в передаче видела с этой… как она называется? Марусек, Марусек, как зовут твою любимую ведущую, блондинку такую гламурненькую?

– Настя Ведерникова? – раздался тоненький детский голосок.

Я ахнула.

– Купаться пойдем? – загудел мужик.

– Подожди, сейчас! И что говорит знакомая?

– А то, что они там все лесбиянки. А это для имиджа. Так что вряд ли он с ней… Вообще, он, конечно, хорош, такой бычара…

– Я ее журнал Gloss в самолете читала. Как ее фамилия, Борисова?

Я резко вскинула голову, перед глазами поплыли кроваво-черные поп-артовские круги.

– Там она про платья какие-то писала. Я даже такую марку не знаю. Ля Валетта… А ля Рента… Марусек, так как называется платье, которое в журнале рекламировали? Она у нас все читает… Марусек!

– Мам, подожди, я вспоминаю!

– Платье называется Оскар де ла Рента! А вы могли бы говорить потише, вы здесь не одни! – повысила я голос, чтобы справиться с приступом головокружения.

– И мы отдыхаем, девушка! А если что-то не нравится, надо на даче сидеть! Так вот, моя знакомая, которая в «Лизе», говорит, что им там лицо подрисовывают. Этой Борисовой лет сорок пять. Они там с молодыми мальчиками, платят им, – продолжала панама.

– Да чего удивляться, девки сейчас сами себя подклады­вают!

Маленькая девочка слушала это. Хоть бы ребенка постыдились!

Тетка мусолила в руках газету, тыкала мне пальцем в глаз. Никогда не прощу семейству Полозовых…

Я поднялась, восстала из пепла. Сейчас я вам дам!

– Дайте сюда газету!

– В чем дело, девушка?

– Сейчас увидите. Газету дайте! – Тетка ошарашенно смотрела на меня. Мужик протянул мне газету. Видимо, я выработала начальственный тон.

Я скомкала, смяла листок, кинула в мусорный бак.

– Девушка, в чем дело? – дядька угрожающе надвинулся на меня.

Я сняла очки. И что делать, драться с ними?

– Вы меня обсуждаете, понятно?! Меня! Моя фамилия Борисова.

Пауза. Еще несколько голов поднялось с лежаков. Я не подумала, как буду теперь жить в этом отеле. Да наплевать! Всего три дня. Будут потом всем рассказывать, что видели звезду.

– Ты чо, дура?! С ума сошла совсем?! – тетка затряслась от возмущения, расплескивая вокруг себя обильные груди.

– Мама… Это она, – девочка потянула ее вниз. Тетка осела.

Да, эффект был ошеломляющим. Слабое утешение. Но все-таки. Я же этого хотела – чтобы меня узнавали на улицах, вот на турецких улицах меня уже узнают. На Красной площади, практически.

Я надела очки, легла на живот, повернулась к ним задом, спрятала голову под кепкой. Смотрите и обсуждайте мой целлюлит.

– Пойдем искупаемся. Марусек, ты куда?

– Я в номер, я сейчас!

Я задремала. Кто-то тронул меня за плечо. Я повернула голову. Марусек, птенец в желтом купальнике, протягивал мне ручку и журнал, открытый на странице с моей фотографией.

– Можно мне автограф?

Мне стало смешно. Милая какая. Зачем я пошла в глянец? Хотела денег, славы и любви. Одно я точно получила.

– Так и писать – Марусек?

– Ой, а вы запомнили? Напишите Марусе от Алены.

Я завернула закорючку на всю страницу, чиркнула по фотографии «С любовью». Она побежала купаться.

В сумке забродил телефон. Неужели? Да хрен! Это был Полозов. Проклятый и забытый. Не буду с ним говорить. Полозов настаивал.

Я схватила трубку:

– Борисова, ты заснула там? Мужик звонит, надо брать.

– Чего ты хочешь, Миша?

– Обиделась. Я так и знал. Ален, за Ирку прости, так вышло, она сама не думала… Если бы видела материал, она бы позвонила. Там Краснова ваша распорядилась. Мы уезжали с Иркой…

– Миш, не надо. – Я теперь тоже никому не верила.

– Нет, правда. Ирка просила передать, чтобы ты не расстраивалась, наоборот, слава.

– Что? Слава?! Знаешь, что ты после этого… – От ярости потемнело в глазах.

– Да помолчи ты секунду! Я по делу.

– Никаких у нас с тобой дел не будет больше!

– Борисова, ты в Турции в роуминге? Тогда заткнись и слушай. Журнал продают.

– Я знаю. Аль-Файеду?

– Ты перегрелась там, что ли? Какому, на х…, Аль Файеду? «Интер-Инвест» покупает. Волков хочет для девки этой телевизионной.

– Для Ведерниковой? – У меня закружилась голова.

Волков?! Так это Волков! А не Канторович.

– Да, Настя ее зовут. Она его любовница. Ты знала?

– Нет… – Боже мой, я слепая курица.

– Дурища! Вся Москва знает, и давно уже… Волков с женой разводится. Баба его там в истерике, в клинику ее положили.

– Аню?

– Да, я же тебе говорю! Там у них драка страшная. Короче, я позвонил, потому что ты должна знать. Ирка сказала – не звони. А я думаю, что лучше знать. Это первое. Второе – в газету тебя возьму, если что. Но не факт еще, что все случится. Позвони Канторовичу, поговори с ним. Он точно в курсе, может повлиять. На х… эту Настю с пляжа, надо оттянуть ее от корыта, у тебя же с Кантором нормальные отношения. В общем, решай. Я считаю, тебе надо срочно приезжать. А Настю мы сейчас тут сольем по полной программе.

– Не надо никого сливать, Миш. Зачем мне ехать, я все равно ничего не могу сделать, если Аня продает.

Позвони ему, ха…

– Есть еще второй акционер, во-первых. Во-вторых, не надо лежать тупым мясом и ждать, пока тебя заколют, поняла? Позвонишь, скажешь, когда прилетаешь, я встречу.

Я поменяла билет. Зачем? Ну просто я решила, что должна уже управлять своей жизнью.

Полозов вынул из рук чемодан, засунул меня в машину и повез.

– Как отдохнула?

– Блестяще. – Мы замолчали.

– На, почитай. – Мишка протянул мне газету, свежий номер «СС».

Мишка скосил на меня глаза, проверяя реакцию. Ну да, Ведерникову публично высекли, приклеили ей ярлык черной ведьмы, и Канторовича мазнули – он теперь проходил по разряду негероев, ничего себе, скуповат… Может, кстати, и скуповат. Я кинула газету назад, не дочитав.

– Не понравилась заметка?

– Меня тошнит от этих заметок.

– Давай поговорим, Борисова. – Мишка съехал на обочину и включил аварийку. – Я узнал всю интригу, готов доложить.

– Не хочу про интригу, вези меня домой.

– Да хватит, Борисова! Как вы, бабы, надоели мне со своими истериками!

– Миш, прости. Я слушаю внимательно. И спасибо, что ты приехал…

Мишка закурил, пофырчал еще, до половины сигареты, и продолжил:

– Короче, «Интеры» хотят строить медиахолдинг. Журнал ваш туда должен пойти. Волкова давно собиралась его продать. В одиночку журналу не выжить, а цены сейчас на пике.