Сегодня Мишка тоже был при галстуке.

– А я твою жену видела.

– Где? – Полозов как будто испугался.

– Да на фотографии! Красивая.

– Красивая, – Мишка вздохнул. – Какие раньше заметки писала. А теперь у меня дом завален барахлом этим глянцевым бл…дским. Короче, ты интервью с Канторовичем доделала? В завтрашний номер ставить будем.

Интервью было не готово, и я предприняла маневр, чтобы увести мысли начальника в другую сторону.

– Миш, а ты зачем журнал-то этот читаешь?

– Я?!

– Ну у тебя же на столе лежит.

– Издеваешься? Ирка пришла на массаж. Сейчас будет вытягивать меня к своим гламурным пид…расам.

Члены семей сотрудников могли ходить на сеансы к нашему массажисту-китайцу, знаменитому на всю Москву. К нему приезжала едва ли не половина главных редакторов столичных газет и журналов – по старой памяти, поскольку все они когда-то работали в «Бизнес-Daily». Большинство вменяемых журналистов, уходя в другие редакции, быстро делали административные карьеры.

– Разбросала тут свою агитацию! Девок мне портить… Дай-ка я его выкину – эту библию бл…дства.

Рука Полозова с журналом зависла над мусорной корзиной. В дверях стояла Ира Полозова.

– Ну и? Чего остановился? Давай выкидывай!

Ира была хороша. Чуть хуже, чем на фотографии, чуть старше. Но с теми же сияющими, огромными глазами, под взглядом которых Полозов осел, сдулся, съежился. И даже как будто сморщился – так морщится воздушный шарик на следующий день после вечеринки, о которой немного стыдно вспоминать. Я впервые видела Мишку вместе с женой. Я впервые видела его жену.

Высокая. Красное платье. Черные чулки. Зеленые лакированные туфли на высоком каблуке. Вульгарно. Безвкусно. Фантастически красиво!

– Ты что, уже закончила?

– Я – да! А ты продолжаешь?!

– Ладно тебе. Сядь, посиди. Тебе после массажа надо посидеть. Вот с Аленой познакомься. У меня работает. Обозреватель наш ведущий, Борисова.

Мишка аккуратно, бережно положил журнал на стол, как будто боясь повредить что-то. Разбить.

Ира посмотрела на меня. Села. Пристроила ноги в черных чулках напротив полозовского кресла. Повернулась ко мне:

– Я читала твои статьи. Хорошо пишешь. Тебе не надоело в отделе у Полозова работать? Он же не даст тебе расти. Он вообще женщин недолюбливает. И не видит на руководящих постах. Будешь пожизненно ему снаряды на передовую подносить. Да, Миш? Ничего не преувеличиваю?

– Преувеличиваешь. Как всегда. За Борисову не беспокойся. Года через два она меня подсидит.

– А зачем Алене твое место? Ну, будет она начальником отдела – для женщины в деловой газете это предел. Ты же знаешь.

Миша скривился.

– Дальше тебе, Алена, не пропереть – тесные мужские ряды вплоть до главного редактора. Они не выносят конкуренции с бабами. А тебе будут рассказывать, что все дело в менталитете российского бизнеса. Вот Полозов не даст соврать. Помнишь, как мне предлагали стать замглавного?

Мишка молчал.

– И что? – спросила я, чтобы разбавить паузу.

– И ничего! Через месяц пришлось уволиться. Как мне тогда Паша Минаев говорил? Олигархи не будут видеть в тебе, Ира, делового партнера. Полозов, подтверди.

Мишка напряженно смотрел в компьютер и делал вид, что не слушает нас.

Павел Минаев был владельцем газеты, создавшим ее на деньги двух олигархов ельцинской эпохи, давно эмигрировавших в Лондон. То, что говорила Ирка, было похоже на правду. В «Бизнес-Daily» все решалось мужчинами и по-мужски.

Пожалуй, за это я и любила газету. Присутствие мужчин накачивало газетную атмосферу энергией действия. Здесь не было крупных интриг и мелких бабских сплетен. За место под солнцем парни боролись, как на ринге – честно, на глазах у всех. Для победы требовались только профессионализм и острота реакций. Предполагаю, что наверху под ковром дрались большие начальники, делили что-нибудь крупномасштабное и дорогостоящее, но до редакционного этажа пыль этих битв не долетала.

Я всегда считала, что быть девушкой здесь неплохо. В каком бы виде ни являлась я на работу, коллеги всегда смотрели заинтересованно. Помогали, если что. Чтобы сохранить баланс этих отношений и не ловить на себе долгие взгляды растревоженных мальчиков, короткими юбками я старалась не злоупотреблять.

Положение женщин в «Бизнес-Daily» хорошо описывала местная легенда. На заре редакционной юности Минаев, который тогда сам был главным редактором, отправил на задание журналистку с фотографом. И недосчитался бойцов в момент сдачи номера. Номер горел, сотрудники затерялись в ночи. Мобильных тогда не было. Опытный в таких делах Минаев сообразил, что к чему, и отправил домой к фотографу гонца. Гонец обнаружил счастливую пару влюбленных, забывших про священное слово «дедлайн». Их извлекли из кровати и доставили в редакцию – прямо к разъяренному начальнику. Фотографу Минаев ничего не сказал – из мужской солидарности, возможно. Отправил проявлять пленку. А журналистке, наоборот, сказал: «Запомни, дура. Девушка на работе – солдат!». Девушка отправилась писать заметку, а фраза пошла гулять по редакции.

Были, конечно, и минусы. Я тоже понимала, что карьеры здесь не сделаешь. Слишком много мужчин, умных и серьезных, участвуют в соревновании. Время от времени посматривала по сторонам – не вверх по газетной вертикали, а во внешний мир. Наши часто уходили в большой бизнес. Редактор корпоративной газеты. То есть писать, как варят сталь и добывают нефть в Ямало-Ненецком автономном округе. Пресс-секретарь крупной компании. То есть ходить в сером костюме и врать бывшим коллегам про капитализацию и котировки. Глава культурного фонда, который финансирует промышленный гигант. Вот это хорошо. Интеллигентно и красиво. Между прочим, одна девушка, которая когда-то работала в газете, правда, не в нашей, руководит таким гуманитарным фондом у Владимира Потанина в «Интерросе». Мне пока никто не предлагал возглавить большой гуманитарный проект, но я и не торопилась. Тридцать два, еще можно подождать.

– Ир, не порти мне Борисову! Сейчас отпущу ее – поговорим.

Я поднялась.

– Стой! Что у тебя с Канторовичем?

Этот вопрос я сегодня задавала себе уже раз сто. Но Мишка имел в виду другое – интервью, которое я обещала доделать к вечеру.

– Не могу дозвониться. Он недоступен. Мы сегодня должны были встречаться.

Я покраснела. Ненавижу это! Я в состоянии держать лицо, подбирать слова, но щеки всегда выдают. А Полозовы не должны ничего заподозрить. Ничего личного, только бизнес.

– Плакат видишь? – Мишка указал на бумажку, приколотую к стене.

Это был «Список запрещенных выражений». Список начинался фразой «Звонил, но не дозвонился», далее следовали «Я не знал. Я болел», «Это было еще до меня», «А почему я?». Всего десять фраз, которые могли бы помочь подчиненному оправдаться, если бы не были запрещены. Я старалась не нарушать табу, но на этот раз, пытаясь удержать эмоции, промахнулась.

– С каким это Канторовичем? С Сашкой, что ли? Ну и что у тебя с ним? Смотри, Полозов, как она покраснела!

Ира оживилась.

– Да просто душно тут.

И правда, над редакционными столами и компьютерами к концу дня зависал сизый табачный дым. Но в полозовский кабинет через открытое окно лился свежий сыроватый вечерний воздух.

– Ир, прекрати. Борисова серьезный материал делает. Алена, ты правки внесла?

– Я же говорю, что нет. Текст ему давно отправила, но он пока молчит. Жду.

Мишка насупился.

– Бля, я на субботний большой номер Канторовича запланировал. Плохо, Борисова, что я могу тебе сказать! Я тебе ньюсмейкера поручил, а ты не можешь его раскрутить.

Это было гораздо хуже, чем просто плохо. Саша Канторович вот уже почти два месяца настаивал на том, что он мне не просто ньюсмейкер, а я ему не только журналист. Сегодня я целый день ждала его звонка – он должен был заехать за мной после работы. И интервью мы бы доделали вместе. Было около шести вечера, и я еще надеялась, что Канторович перезвонит.