– Контрреволюционную работу я не проводил нигде, никогда и ни с кем. И с Зюком связи не держал. Был я у Зюка в кабинете один раз потому, что меня привел туда начальник политотдела Гусев и доложил о том, что я служил в белой армии.

Зюк спросил меня, почему я это скрывал. После чего я с Гусевым ушел. Больше я у Зюка не был и заданий от него не получал никогда.

– При каких обстоятельствах вы встретились с Зюком и характер этих встреч.

– До апреля 1936 года я Зюка никогда не видел. 7 апреля я впервые его увидел в кабинете, куда меня привел Гусев, о чем я показывал выше. Вторая встреча с Зюком у меня была 14 мая 1936 года в кабинете Гусева, которому я сдавал партбилет. В это время вошел Зюк с начштаба и спросил: «Ну что, сознался», после чего сразу же ушел.

Больше я с Зюком никогда и нигде не сталкивался.

– Какие конкретно контрреволюционные задания вы получали от Зюка?

– Заданий от Зюка я никогда не получал.

– Известно, что вы проводили контрреволюционную деятельность в части. Назовите, по чьему заданию вы проводили ее.

– В части, где я служил, а также в других частях контрреволюционную деятельность не проводил.

Записано с моих слов и т. д.

Подписи Свиридова и Беспалова.

7 июня 1937 года уже знакомый читателю Яков Евлантьев снова опрашивается представителем Особого Отдела.

И снова сообщает:

«…При переговорах Сенина с Кривошлыковым была достигнута договоренность, что все красногвардейцы будут отпущены по домам, если Подтелков и Кривошлыков сложат оружие.

Я лично при переговорах не присутствовал. Когда приехал на место, застал уже разоруженными красногвардейцев, среди которых были мои хорошие знакомые.

Видя, что среди красногвардейцев никаких французов, немцев и китайцев нет, что арестованы наши казаки, я обратился к своим односельчанам Евлантьеву и Рябухину (оба уже умерли) с предложением уехать домой, что мы и сделали. Следующего дня на хутор Евлантьев вернулись остальные и рассказали, что Подтелков и Кривошлыков повешены, а остальные расстреляны, и что Свиридов Николай Семенович участвовал в расстрелах.

…Известно, что Свиридов Николай взятых в плен красноармейцев в живых не оставлял, если не рубил, то расстреливал.

О Свиридове в нашем хуторе Евлантьеве сохранилась кличка Кадет-палач. Получил он ее от стариков казаков за жестокость, проявляемую к красноармейцам и красногвардейцам, а также к мирным жителям.

Вторично он приезжал к нам в мае месяце 1936 года».

ОТ АВТОРА

То есть в 1937 году товарищ Кугно вновь посетил родину Свиридова и продолжил сбор информации, и весьма успешно.

Евлантьев Николай Иванович, 1896 года рождения.

Из кулаков, сейчас лишен избирательных прав, ранее осужден по статье 58 в 1930 году на восемь лет, был в концлагере, отбыл четыре года, досрочно освобожден.

Сейчас пастух коров в том самом колхозе имени Подтелкова и Кривошлыкова.

– Что вам известно о белобандитской деятельности вашего односельчанина Свиридова Николая Семеновича, ныне военнослужащего, в 1918–1920 годах?

– В 1918 году Свиридов Николай служил в отряде полковника Сенина и находился под командой своего родного дяди, белого офицера Кострыкина Ивана Никифоровича, расстрелянного за контрреволюционную деятельность в 1932 году. Я тоже служил в белогвардейском отряде полковника Сенина в сотне Кострыкина, и мне известно следующее о Свиридове Николае.

Примерно в конце апреля месяца отряд полковника Сенина в количестве до 2000 человек направлен на ликвидацию красногвардейского отряда Подтелкова и Кривошлыкова. В это время я еще не был в отряде Сенина, но мне известно от других, что он принимал самое активное участие в расстрелах красногвардейцев отряда Кривошлыкова и Подтелкова.

В подавлении восстания крестьян слободы Чистяковской я тоже принимал участие. Мне известно, что Свиридов Николай был в слободе Чистяковской вместе со своим дядей Кострыкиным, причем он был впереди всех. Но точно описать его деятельность в то время не могу – из-за давности времени. Об этом могут подробно рассказать соучастники Свиридова – Евлантьев Яков и Кочетов Федор. Я служил в белой армии до мая вместе со Свиридовым Николаем и Кочетовым Федором Семеновичем, потом заболел и уехал в себе домой на излечение.

Свиридов и Кочетов оставались вместе до окончательной ликвидации белой армии. За все время службы вместе со Свиридовым мне известно следующее: будучи отчаянным рубакой, находился впереди кавалерийской…

Кочетов Федор Семенович, 1895 года рождения, уроженец хутора Старо-Зенцов станицы Боковской и ныне живущий там же, из казаков-середняков, владевший избой, коровой и свиньей (к какому периоду это относится – не указано, но, скорее всего, к теперешнему), русский, гражданин СССР, женат, состоит в запасе армии второй категории, образование низшее, рядовой член колхоза, судим в 1930 году по статье 58 на 10 лет, содержался на Беломорканале. Социальное прошлое – белоказак (вот так!), беспартийный, в профсоюзе не состоит.

– Что вам известно о белобандитской контрреволюционной деятельности вашего однохуторянина, ныне военнослужащего Свиридова Николая Семеновича, с которым вы служили в белой армии?

– Я был мобилизован в белобандитский отряд полковника Сенина. В нем было много моих односельчан, в том числе и Свиридов Николай Семенович. Отряд полковника Сенина, в том числе и Свиридов Николай Семенович, принимал активное участие в ликвидации отряда Кривошлыкова и Подтелкова. Сотня, в которой находился и я, была направлена в хутор Орлов с целью задержания при встрече с красногвардейским отрядом. Однако нам не пришлось столкнуться с отрядом Кривошлыкова и Подтелкова, так как он был разоружен другой сотней казаков. Припоминаю, что, когда мы пришли на хутор Пономарев, кривошлыковцы и подтелковцы уже были разоружены и посажены в коморы. Наш командир, сотник Попов, как только мы приехали в Пономарев, обратился к полковнику Сенину с вопросом: «Нужна ли его сотня в Пономареве», на что получил ответ: «Без вас справились. Вы можете уезжать на охрану имения Кузнецова». Спустя час мы уехали обратно, что было в хуторе Пономареве, не знаю, за давностью лет не припоминаю.

Когда вернулся весь костяк белоказаков Сенина, мне рассказывали казаки, что весь отряд красногвардейцев по повелению (?) военно-полевого суда расстрелян, а Кривошлыков и Подтелков повешены.

Мне Свиридов Николай в личной со мной беседе хвастался, говоря: «Ну что же, я человек семь сам расстреливал». На что я сказал так: «Дурак! Зачем же ты их расстреливал?»

Он ответил: «Я бы отца не пожалел, если бы он стоял на дороге». На мой вопрос, кто его назначил расстреливать казаков, он ответил: «Никто, я лично сам, добровольно участвовал в расстрелах».

Мне известно, что Свиридов участвовал в подавлении революционного восстания иногородних крестьян слободы Чистяково, но несмотря на мое присутствие, я затрудняюсь сказать что-либо о его деятельности. Сам лично не видел, убивал ли он кого-либо или нет.

В белой армии со Свиридовым служил примерно до 1920 года – весны (исправлено), когда он в моем присутствии раздевал пленных красноармейцев, отбирал у них верхнюю одежду и ценные вещи. Грабил и жителей, отбирал у них одежду и продукты. Но назвать конкретные факты за давностью времени не могу. Помню, когда Свиридов раздевал красноармейцев – помню раза три-четыре. В моем присутствии он никого из пленных красноармейцев не расстреливал. Об этом я также ни от кого не слыхал. Примерно в январе 1920 года я добровольно перешел на сторону Красной Армии и был зачислен в 33-й кавалерийский полк. Свиридов оставался в белой армии до ее ликвидации. С 1920 года я со Свиридовым до настоящего времени не встречался. Слышал, что он, Свиридов, в Красной Армии, что он приезжал на родину. Кого конкретно встречал – не знаю.