Только присутствие сиятельного Локи рядом скрашивало безрезультатную работу, воодушевляя заниматься исследованиями дальше с тем же рвением, что и раньше. Это была единственная причина, по которой Раиду покидал библиотеку, куда переехал на почти постоянное проживание. Он изучал мир людей, насколько это было возможно, не имея в него прямого доступа, по собранным логистами материалам. Историю человечества он знал очень хорошо, но сейчас требовалось погрузиться в настоящее, отыскать все возможные изобретения, которые пригодятся поселению. Понять принцип их работы, понять, возможно ли их воспроизведение в Асгарде. Своими идеями он уже увлек многих. Даже мастер естественной ветви науки молча одобрял его деятельность.
Сейчас самое благоприятное время для принятия важных решений: Тессеракт в Асгарде, вот-вот будут закончены его исследования и появится возможность сойти на Землю и забрать все необходимые устройства, всех необходимых ученых, создавших или разбирающихся в них.
Если бы только артефакт не стоял в лабораториуме этого нечестивца Ивара! Раиду сплюнул, как делал всегда, когда вспоминал эту зловредную ворону, словно имя имело собственный отвратительный привкус. Ему следовало гнить в Хельхейме за непомерную гордыню, не обоснованную никакими заслугами и качествами! Как сын Одина мог отдать ему Тессеракт? Наверное, на это были какие-то неизвестные Раиду причины. Мысль о том, что он прельстился лживыми речами, была столь же противна, как воспоминание о самом маге, но нельзя было ее отметать, зная, как мастерски Ивар может лгать. Кто знает, но результат один — артефакт у аса, которого не стоило посвящать в будущие исследования. Но это все преодолимые трудности. Большая часть работы уже проделана: союзники найдены, причем из всех видов науки, теперь дело за малым — найти то, что пригодится поселению, найти то, что обрадует великого Локи, что даст Асгарду славу, а Локи силу, найти все то, чего еще не было, но что необходимо процветающему государству, в которое должен превратиться Асгард стараниями поселенцев. Возможно, ничтожные люди смогут решить проблемы асов хотя бы с рождаемостью и медициной — ведь в их мире количество жителей превышает численность асов во множество раз. Живут они очень мало, но размножаются словно муравьи и большинство детей выживает. Раиду попадались сомнительные сведения, где говорилось, что некоторые женщины Мидгарда воспитывали несколько десятков детей, что при их продолжительности жизни говорило о сумасшедших возможностях медицины. Если это правда, то асгардцы могли бы перенять опыт смертных.
Их наука естества гораздо моложе, но каких поразительных результатов достигла! Люди поставили себе на службу все стихии и даже невидимые поля, не зная ничего о магическом искусстве. Асы уже отстали столь безнадежно, что им своими силами никогда не догнать людей. Даже краткость своей жизнь они сумели использовать — научились ценить время и тратить его с пользой. Асам нужны все их достижения: методы покорения природы и средства ее обуздания. Асгардская природа сильно отличается от мидгардской, но лишь задействовав все силы разума и жесткую логику исследования, получится, наконец, в полной мере узнать ее силу и сделать своей. Людям давно пора напомнить, кем и для чего они созданы, все их изобретения должны быть принесены на алтарь богам. Их жертва станет достойным орудием для истинной науки естества, очищенной от бесполезного слепого перебора. Асгард обретет новую жизнь, в который каждый ас сможет править любым из миров, опираясь на достижения науки, усиленные многократно пронесенным через тысячелетия опытом магов. Этому новому Асгарду колоссальной власти и мощи понадобится достойный правитель — мудрый и могущественный, способный оценить силу, которую даст покорение природы. Правитель, который сам прошел через многое и знает, что такое настоящая наука. Правитель, в эпоху правления которого наука смертных не будет сиять маяком впереди, а будет плестись в самом хвосте.
С недавнего времени людей и их науку Раиду возненавидел по вполне объективной причине — люди предали Локи, уничтожили его день. Раиду прекрасно помнил, как счастлив был, когда узнал, что человеческая неделя посвящена богам: существовали дни Тюра, Одина, Тора, Фрейи и Локи — пятеро величайших богов стали людям столь близки, что они постоянно повторяли их имена. Правда, Фригг смертные, похоже, связали воедино с Фрейей, иначе не объяснить, как могли они забыть царицу, заменив её на ванахеймскую пленницу. Но это не главное, главное, что был день Локи.
И вдруг Раиду обнаружил, что имя кумира заменили на какого-то Сатурна — бога другой веры, выдуманной жалкими смертными! До начала последнего столетия люди хотя бы помнили, что суббота была днем сына Одина, но более поздние книги уже с уверенностью заявляли, что это ложь, а день Локи, на самом деле, день стирки! Да как посмели люди усомниться в высшем божестве своего пантеона?
Погруженный в собственные размышления, Раиду переступил порог лабораториума, кивая брату, Лагуру, Беркане. Сына Одина и презренного старика еще не было — неужто Хагалар опять отправился к царевичу?
— Здравствуй, брат, — манеры Ивара раньше лишь слегка утомляли, сейчас же его неспособность просто кивнуть в ответ, не раскрывая рта, вызывала раздражение, граничащее со злостью. — Надеюсь, твое сегодняшнее бдение было удачным?
Праздный разговор следовало закончить односложным ответом, но только Раиду собрался сделать это, как дверь отворилась, и в лабораториум вошел старый маг. Один. Без шубы ходит — и не холодно ему в разгар зимы? В руках он держал какой-то ящик и книжку — неужели нашел сведения о Каскете, еще неизвестные? Или смежные артефакты?
— Добрый день, дети, кто меня еще не видел, — поздоровался Хагалар в своей привычной манере, когда нельзя было разобрать, сколько сарказма он вкладывал в свои слова, и прямиком направился к одному из столов. Похоже, и в самом деле нашел что-то по Каскету! Все остальные эмоции отошли на второй план — Раиду последовал за магом, ощущая себя, словно собака, вновь почуявшая утерянный след. Сейчас же нужно разобраться в принесенном материале и структурировать его!
— Ивар, — назойливый маг, неясно для чего обратившийся к естественнику, охладил пыл его брата, заставив оторвать взор от принесенного ящика. — Я крайне разочарован в тебе. Я думал, хоть ты, mein Lieber{?}[мой дорогой], в полной мере осознаешь, с кем мы имеем дело.
Раиду недоуменно переводил взгляд с Ивара на несносного мага и обратно, механически касаясь пальцами шероховатой деревянной крышки — что он успел пропустить, занимаясь Каскетом и Мидгардом?
— Я отобрал у ребенка реактивы и, надеюсь, больше не увижу его с ними в одном помещении, — Хагалар кивнул на ящик, облюбованный Раиду, отчего тот нервно отдернул руку, посадив занозу. О чем говорил этот сумасшедший — естественник не знал, но по тону чувствовал, что сказанное ему совершенно не понравится.
— Вождь, мне кажется, что ты немного преувеличиваешь опасность, — Ивар же, в отличие от брата, понял, о чем речь; Беркана, до этого момента находившаяся в привычной для нее прострации, вскинулась, с интересом уставившись на говоривших. — Я занимался с Локи все это время. Да, он не очень vernünftig{?}[благоразумен], но я не думаю, что твои подозрения…
— Занимался с сыном Одина? Чем? — Раиду вцепился пальцами в край стола, чтобы не рухнуть на месте. Что творит братец за его спиной?
— Ты разве не знал? — вопрос Ивара звучал столь обыденно, будто он говорил о естественных, банальнейших вещах. — Брат мой, с первого же дня нашей работы над Каскетом мы с Локи изучаем науку естества. Он благоволит моим фокусам, и мы крайне занимательно проводим время в лабораториуме.
— Вдвоем? — выдохнул Раиду. Ивар, кажется, совершенно не замечал изменившегося лица собеседника, не осознавая, какая буря последует за его словами. Желание причинить боль — любую — вероломному естественнику, ослепляло; он, как и его тезка, строил за спиной брата свою игру, смея показывать нелепые фокусы самому царевичу. Пока Раиду, не зная отдыха, работает на благо Асгарда, всеми силами приближая возвышение Локи, эта тварь проводит время, развлекаясь, показывая свои несуразные способности, словно Ивар, хвалящийся перед царевичем своими победами! Такого предательства от того, кого Раиду привык мысленно называть братом, он не ожидал.
