— Выбора нет, — будущий Хагалар взял в руки пузырек с переливающейся жидкостью. — Пусть спасением будет яд.
Локи придерживался иного мнения. Он бросился вперед, чтобы перехватить склянку и не допустить самоубийства, но его рука прошла сквозь руку Хагалара. В этот раз фантомы были даже не материальными. Он мог только беспомощно наблюдать, как та, кого он в будущем назовет матерью, несколько томительных секунд смотрит на своего возлюбленного, после чего берет флакончик и ложится на кровать под неуместный балдахин, а будущий Хагалар садится рядом, нервно теребя край покрывала. Он выглядел гораздо более взволнованным, чем несостоявшаяся самоубийца.
— Ты развеешь мой сон, когда придешь за мной? — доверчиво спросила Фригг, прежде чем поднести к губам пламенеющую жидкость.
Юноша чересчур решительно кивнул и поцеловал ее. Нежно и долго. Так целовали мужья своих жен перед длительным военным походом или плаванием. Но в этот раз на борьбу со смертью отправлялась женщина. Локи беспомощно наблюдал, как будущая царица выпивает яд до капли…
Вдруг видение потускнело и начало рассыпаться.
— Ты хочешь узнать, что будет дальше? — послышались со всех сторон голоса. — Для тебя ведь это так важно. Ты же хочешь узнать, как она выжила, выпив яд.
Локи лишь кровожадно ухмыльнулся. Отлично! Высшие сущности таки заговорили с ним, таки подтвердили, что он пребывает в собственном подсознании и видит иллюзии.
— Вы вольны показать мне любую ложь и назвать ее правдой.
— Мы знаем настоящую правду, а в Асгарде тебя будут и дальше кормить ложью, сын Лафея. Ты не ас. Ты чужой для царской семьи. Ты подобранный артефакт и трофей. Ты им был, ты им и останешься. Ты раз за разом даешь Одину себя обмануть…
— Я не против быть артефактом, — возразил Локи. — Вы не можете предложить мне ничего равноценного жизни подле бога.
— Один — не бог. Его титул — величайший обман и ложь. Он — самый обычный ас.
— Пускай он лишь мой личный бог. А я сын бога, маг и царевич. Попробуйте убедить меня, что это не так.
В ответ картинка сменилась. Локи оказался на центральной площади поселения, вокруг которой почему-то стояло множество стогов свежескошенной травы, укрытой от дождя торфом и камышом. Конец лета, хотя в реальном мире была зима. Из-за стогов парами выходили асы и выстраивались вокруг своего повелителя, жужжа, словно огромный улей. А Локи возвышался над своими подданными, стоя на помосте. Величественный, сильный, настоящий владыка, подле которого распростерся его личный враг. Обнаженный на глазах у собственных подчиненных. Одно это являлось несмываемым позором для того, кто величал себя лучшим боевым магом Иггдрассиля. Локи видел, как на глазах старика наворачиваются злые слезы, как он ничего не может сделать из-за магических оков. О да, это триумф сына бога! Локи поднял правую руку, и толпа в момент затихла, ожидая пламенной речи.
— Мои дорогие подданные, — начал он торжественно, и слова полились сами, будто их диктовал высший разум. — Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы свершить правосудие над Хагаларом, мастером магической ветви науки. Вопрос о снятии его кандидатуры с поста находится на рассмотрении, пока же он отстранен от работы, а сегодня понесет наказание за свой проступок.
Локи выждал долгие десять секунд, чтобы все прониклись атмосферой.
— Для тех, кто не ведает, что произошло, я поясню, — Локи сделал несколько шагов влево, чтобы стать ближе к своему униженному врагу и в нужное время встретиться с ним взглядом. Взглядом победителя. — Хагалар напал на меня в лабораториуме. Его несдержанность и чувство вседозволенности сыграли с ним злую шутку. Я не уподобился ему, не вступил в драку, а мой фелаг, случайные свидетели, смогли скрутить его и не допустить разрушений. За это моя им благодарность и почтение, — Локи поднес ладонь к сердцу и склонил голову. Софелаговцы, которых он прекрасно различал в толпе, смущенно потупили взоры, а царевич продолжил:
— Вы все знаете, как хорошо я отношусь к поселению и его жителям. Поэтому, в силу своего благородства и всепрощения, я не передал преступника суду моего отца, ведь за нападение на члена царской семьи положена смертная казнь через повешение… — по толпе прошел ропот, а Локи, удовлетворенно ухмыльнувшись, продолжил свою прочувствованную речь: — Я не стал обрекать на смерть мага моего фелага, поэтому милостиво согласился ограничиться наказанием уровня поселения, то есть двумястами ударами розог. Я сам приведу приговор в исполнение, чтобы никто из недоброжелателей не покалечил Хагалара.
Асы шумно загудели, и общий смысл их речей сводился к тому, как благороден и прекрасен Локи — на него, царевича, напал какой-то презренный преступник, а он не только не отправил его на смерть, но еще и оберегает от возможного покушения! Слава Великому Сыну Одина! Локи медленно повернулся к старику и смерил его победным презрительным взглядом. Подошел ближе. Прикованный маг попытался дернуться, но веревки сдерживали любые движения. Царевич сам проверял узлы.
— Думал, я глупый маленький мальчик, которым ты можешь помыкать и которого имеешь право унижать? — лицо Локи исказилось в зверином оскале. — Ты глубоко заблуждаешься, Хагалар. Надеюсь, тебе хватит крупиц достоинства, чтобы умертвить себя после такого позора.
Царевич резко развернулся на каблуках, подошел к бочке с замоченными в ней розгами и выхватил одну. О, он прекрасно знал, куда надо бить, чтобы принести максимум боли и минимум повреждений… Конечно, основной смысл не в боли, а в унижении, но отказать себе в удовольствии болезненно избить мага Локи никак не мог.
— Ах, да, как же я мог забыть… — царевич снова обратился к толпе. — Хагалар должен будет сам считать удары, и если он…
И тут Локи запнулся. Словно пелена вдруг спала с его глаз: среди толпы асов он заметил многоногую змею, которую создал в детстве. Змею, стоящую вертикально. Об этом он мечтал, когда создавал рептилий, но ни одна из них так и не встала на две ноги.
Розга выпала из руки с тихим свистом. Поселение. Сотни асов. Обнаженный Хагалар. Етун дери, как иллюзии могли настолько увлечь его, что он забыл об их существовании и чуть не увлекся собственным творением, собственной мечтой и грёзами? Он чуть не допустил фальшивое избиение, а ведь только что доказывал голосам свыше, что он сын бога и может всё контролировать, себя — в первую очередь.
Секунду назад трясущийся в ожидании боли старик обратился куклой. Толпа смолкла, воцарилась мертвенная тишина, а злосчастная многоногая змея расправила крылышки и улетела, подтверждая фальшивость очередного видения. Иллюзия почти развеялась, теперь ее нельзя было перепутать с реальностью.
— Разве ты не об этом мечтал? Отомстить своему обидчику, тому, кто унизил тебя? — неизвестный голос настолько явно заискивал, что Локи закатил глаза.
— Кем бы ты ни был, бесплотный дух, ты и правда думаешь, что месть ничтожному старику занимает все мои мысли и чувства? Ты слишком часто подсовываешь мне видения с Хагаларом. Моими руками творятся по-настоящему великие дела, а выжившему из ума старикашке я сам проломлю череп. В свое время. Своими руками. И уж точно в реальности, а не в иллюзии. Но сперва он сослужит мне неплохую службу. Он может сколько угодно считать меня своим подчиненным, но на деле это он подчиняется мне, а не наоборот. Мне не нужен мир иллюзий, ведь в реальности в моей власти лучшие, мудрейшие асы, а братец управляет армией. Запудрить ему мозги не так и сложно, и вот уже у моих ног Асгард, а потом и все девять миров. Гораздо интереснее, чем какие-то иллюзии, не правда ли?
Враг повёл себя как-то странно: мир вокруг начал плыть, потом снова обрел истинные очертания, которые растеклись потоком неясных красок. Будто незримые существа боролись с кем-то еще, кого Локи не видел, но кто имел все шансы победить. Враг слабел, отступал, забирая с собой выдуманные миры и иллюзии. Напоследок прямо перед Локи появилась не то отравленная, не то окровавленная царица, почти не похожая на себя. Неясные видения больше не имели власти над сыном Одина. Поединок за собственную душу он выиграл — с чужой помощью или без — большого значения не имело. По крайней мере, Локи так считал целую минуту, пока картинка не взорвалась фонтаном красок.
