— Иллюзия, — хмыкнул Локи. — Почему-то я в этом не сомневался.
Хагалар поспешил снять щит. Кого он видел перед собой? Что за монстр живет теперь в теле Локи? Оставалось только гадать.
— Наверное, ты мне в чем-то помог? — спросил царевич. — Наверное, я должен сказать тебе «спасибо». Как и тебе, — он повернулся к Алгиру.
— Рано благодаришь. Возможно, тебе понадобится длительное лечение, чтобы усмирить внутреннего зверя, — сказал Алгир, собирая разлетевшиеся по углам склянки. Хагалар неопределенно кивнул: когда-то давно Алгир говорил ему то же самое. Когда зверь бушевал в его теле и требовал чужой крови. Монстра усмиряли долгие годы. Монстра, порожденного бесконечной войной. Монстра, не способного приспособиться к законам мирной жизни.
— Что ж, тогда составь курс лечения, — Локи потянулся за одеждой. Он словно только сейчас заметил, что обнажен. — А что с Иваром?
— Думаю, он сам тебе расскажет, когда придет в себя, — поспешил успокоить Хагалар. — Он просто спит.
«И будет лучше, если его сон будет вечным», — подумал он про себя, но вслух ничего не сказал.
— Мне нужно зайти в дом исцеления и собрать то, что может тебе понадобиться в ближайшее время, — предупредил Алгир. — Я не знаю, что именно с тобой творится, Локи, но подавить и купировать могу, ведь в основе лежит выработка гормонов и прочего. Надо понять, чего у тебя в избытке и недостатке.
— Займемся этим завтра, когда я немного приду в себя, — попросил царевич. — Хотя и неизвестно, что случится, пока я буду спать, — он задумчиво осмотрел комнату. — Я ужасно устал, так что с исследованиями точно придется повременить. Хагалар, я хочу, чтобы ты охранял мой покой. И чтобы другие сильные маги были рядом, но не в одной со мной комнате. Ивар пусть спит рядом. Целители тоже необходимы. Я не знаю, чего от себя ожидать.
Хагалар подумал, что ослышался: таких разумных предложений он никогда не слышал от Локи. Неужто в кое-то веки детеныш проникся серьезностью положения?
Алгир ушел, пообещав, что приведет всех, кого нужно. Хагалар ожидал, что сейчас царевич сменит деловой тон на привычный, в последнее время, подобострастный, но нет. Локи велел рабам принести воды для промывания царапины и сел за стол к огромной искусно украшенной ламинарией туше, предназначавшейся иноземной гостье.
— Расскажи, что случилось? Что ты видел? — попросил он, отрезая кусочек пожирнее. В другое время Хагалар присоединился бы к трапезе, но сейчас опасался стоять или сидеть слишком близко к Локи. Он изложил свою версию событий, упомянув только то, что видел лично, скрыв все свои догадки и предположения. Попросил рассказать в ответ, что произошло в комнате. История оказалась на редкость короткой: царевна заговорила о войне, о том, что Локи знает только ложь, а она может рассказать правду, принесла семейные портреты, помянула мать, а когда Локи потребовал подробностей, то началось что-то странное, про что он ничего не помнит.
Хагалар примерно так себе и представлял произошедшее и радовался, что царевна не успела ничего поведать о былой войне. Никто не знал, какую версию событий войны рассказывали в детстве Локи, но истины в ней точно не было ни на грош. Он поспешил поднять портреты с пола и спрятать. Локи согласился, что они принесут много бед, если попадут не в те руки.
— Ты что-нибудь чувствуешь? Какие-нибудь изменения, связь с богами, с духами, чужое влияние?
— Жар-ко, — проговорил Локи по слогам после недолгого молчания. — Всё тело горит как при воспалении легких. Наверное, это должно быть мучительно, но я столько раз болел, что мне привычно. Еще чувствую, что магия не слушается, но сейчас я не хочу брать ее под контроль, — он говорил отрывисто, глотая и жуя одновременно. — Я попался как мальчишка!
— Я тоже, — эхом откликнулся Хагалар. — Я должен был оберегать тебя, а не смог ничего сделать против самой большой беды.
— Садись, поешь, — Локи встал и отошел к дальней стене. Он явно предпочитал не подходить близко к сильному боевому магу. Хагалар занял место у очага, но дичь не лезла в глотку.
— Принесите карандаши и бумагу, — приказал Локи своим прислужникам и, получив желаемое, принялся писать прямо на полу. Хагалар ни о чем не спрашивал.
— Пойдем в малые покои, — предложил Локи, а на рабов прикрикнул: — Принесите туда же моего друга.
Вождь не догадывался, что в доме Локи, кроме большой комнаты и каморок для рабов, есть еще малые покои, где сейчас стояла кровать и прочая мебель, которую вынесли из основных покоев ради иноземной гостьи. Локи скинул на пол несколько шкур и велел положить на них Ивара. Спать с ним на одной постели он опасался.
— Не садись на кровать, — попросил царевич. — Сядь вон туда. И возьми это, — он сложил из листка птичку и бросил в Хагалара. Тот поймал ее на лету, но не стал читать содержимое.
— Если сегодня ночью что-то случится и тебе придется убить меня, это письмо докажет отцу, что ты не виновен.
Хагалар так и сел на лавку. Своими чересчур разумными рассуждениями загадочное существо выдавало себя с головой. Локи так не говорил.
— Судя по твоему лицу, я веду себя не как обычно, — вздохнуло проницательное существо и село на кровать. — Что ж, этого следовало ожидать. Но странно: я помню всю свою жизнь, помню вчерашний разбор разных типов мидгардского и ванахеймского образований, помню, как позавчера утвердили место и время кражи людей. Помню, как осматривал молодые дубы и елки, которые нам летом высаживать.
Хагалар утвердительно кивал на каждое воспоминание.
— Я никаких изменений в себе не замечаю. Но если они будут угрожать Асгарду, ты знаешь, что делать.
— Локи, — привычное «детеныш» и прочие эпитеты казались сейчас неуместными, — если царевна вселила в тебя некую сущность для разрушения Асгарда, то, возможно, твоя смерть только активирует ее.
— Хотелось бы узнать наверняка.
— Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным. Если только, — Хагалар прикусил губу, — не сказать твоему псевдоотцу.
— Он казнит меня, — резко ответил Локи. — Тут же. Если будут хоть малейшие подозрения, что я опасен для Асгарда. Не зря смертные связывали меня с Рагнареком.
— Тебя? — прыснул Хагалар. — Много чести, — тихо добавил он.
— Я тоже так думал, но ты видишь, что происходит, — слух царевича обострился, что было вовсе не на руку мастеру магии. Локи забрался под шкуры и уставился в потолок. — Мы скажем отцу, если изменения окажутся фатальными. Но пока придется разбираться своими силами в самом интересном проекте последних нескольких тысяч лет, — он повернул голову к Хагалару. — Как сказал Алгир? Всё, что происходит внутри, — лишь гормоны?
— В некотором смысле, конечно, да, — кивнул Вождь. — Гормоны и превращение веществ. Сущность, которая в тебя вселилась, может усилить или ослабить выработку гормонов или обратить клетки во что-то… Во что — никто не знает.
— Так посмотри мою сущность изнутри.
— Кровомагия не пускает меня.
— Если не пускает даже тебя, то надеяться не на что, — вздохнул Локи. — Когда же придет Алгир? Я хочу спать, а это лучше делать при полной защите.
Хагалар хотел возразить, что и сам в состоянии защитить своего подопечного, но сейчас это было бы ложью. Не сможет он защитить от безумной энергии, раскладывающей предметы на атомы. Что бы сказала несравненная Царица Листиков, если бы увидела Локи таким? Что она там предсказала? Мальчишка сведет старого мага в Хельхейм? Она ошиблась. Мальчишка точно не сведет, если только монстр, поразивший его сознание и тело.
Тихо вошел Алгир, а с ним несколько магов и целителей. Хагалар узнал своих лучших подчиненных. Они разместились по соседним комнатам к удивлению и неудовольствию рабов. Алгир долго беседовал с Локи, объясняя возможные методы лечения, купирования и успокоения монстра. Монотонный бубнеж успокаивал старого мага. Свечи догорали, стояла бесконечная полярная ночь. Хагалар вспоминал, как когда-то давным-давно он сам спал в темной-темной комнате, а иногда — в просторных покоях, огромных, как ему тогда казалось, — бесконечных. И как тот, кого он любил когда-то давно, также сидел на кровати, что-то объясняя. Как догорали свечи, как он смотрел на знакомые черты лица, на которых играли последние блики пламени. Появление Гринольва напомнило Хагалару немногочисленные счастливые моменты детства. Почти все они были связаны с Ормом. Даже спустя не одну тысячу лет, напрочь забыв о нем, похоронив светлые воспоминания, он подсознательно пытался стать для Локи тем, кем когда-то был для него Орм. И, естественно, терпел одно поражение за другим, ведь пускай приемные, но родители у Локи все-таки были.
