Хагалар замолчал, теперь уже ожидая ответа. Молчал и Локи. Правду ли говорит Вождь? Ему ведь первому выгодно, чтобы царевич прекратил вмешиваться в дела поселения, чтобы тинг, фактически с ним во главе, вновь командовал всеми местными жителями. Хагалару прекращение судебного процесса на руку. Если Локи публично простит преступников, старый маг потом пустит слушок, что он все подстроил. У поселенцев он не на хорошем счету — это Локи знал точно. А вот сына Одина все любят. Если не брать в расчет Умвельт, который неясно, что вообще показывал, причин волноваться нет. Бога слушались, с ним соглашались, сами мастера признали, в конце концов, что виновные должны понести наказание, что реформы необходимы. Да, не сразу, но признали, а Хагалар был в числе основных противников изменений. И вот теперь заявился в божественные покои, чтобы в приватной обстановке склонить на свою сторону. Да еще и столь грубым способом — утопив в притупляющей бдительность лести, до которой даже Ивар не опускался. Хагалар все еще считает его глупцом и мальчишкой. Зря.
Локи вовсе не собирался спорить с Вождем. Он даже был готов со всем согласиться, принять план Хагалара, а потом грубо подставить. Он величественно встал, чтобы произнести прочувственную речь с не меньшим количеством эпитетов и лести, как вдруг в комнату тенью протиснулся один из рабов.
— Ваше высочество, — он склонился перед Локи, показательно игнорируя Хагалара. Царевич усмехнулся — даже рабы презирают выжившего из ума старика, что уж говорить о свободных.
— Я слушаю.
— Гость к мастеру Хагалару. Просит передать, что по окончании вашего разговора желает с ним побеседовать.
— Какой вежливый гость, — удивился Локи. Поселенцы обычно ничего не передавали, а ждали у входа или просились на аудиенцию в царственные покои.
— Давай-ка его сюда пригласим, — вдруг оживился Хагалар.
— Милейший, — обратился он к рабу, — пусть гость войдет, передай ему, что сын Одина просто-таки жаждет его видеть, ночей не спит…
Раб вопросительно посмотрел на господина.
— Пусть войдет, — кивнул Локи. Нежданный посетитель был ему на руку. Теперь он может не отвечать Хагалару. Появилось несколько ценных минут на то, чтобы продумать стратегию поведения.
За дверью послышались грузные шаги, и в комнату вошел ас, которого Локи никогда раньше не видел, но по одежде сразу понял, что это не поселенец, а посланник отца. «Хагалар уже не стесняется решать свои дворцовые дела прямо при мне!» — с раздражением отметил царевич.
— Ужасно рад снова видеть тебя в наших краях да еще и прямо в Йоль! — мастер нарочито весело помахал рукой высоченному незнакомцу. — Какими судьбами на этот раз? Я, честно говоря, надеялся, что увижу тебя в компании дражайшего Одина и не раньше, чем через пару месяцев.
— Цыц! — рявкнул гость так злобно, что стены затряслись. Локи непроизвольно схватился за оружие. Хагалар подавился словами.
— Прошу прощения, — незнакомец повернулся к царевичу и церемониально поклонился. — Я еще не имел чести быть тебе представленным, Локи, сын Одина и Фригг. Для меня огромная честь приветствовать царевича Асгарда. Я Гринольв Бёдмодсон, член последнего совета твоего отца, главнокомандующий армии Асгарда…
— И просто очень хороший и добрый ас, — послышалось с кровати.
— Это для меня честь — приветствовать легендарного героя да еще и в день Дикой Охоты, — Локи пропустил реплику Хагалара мимо ушей. Он во все глаза смотрел на того, о ком слышал с раннего детства. Ожившая легенда, золотая статуя на мосту — Гринольв был для него чем угодно, но только не асом из плоти и крови. Огромный, широкоплечий, высоченный, с зычным голосом. У Локи чуть в глазах не потемнело. Оружие выпало из его руки и осталось торчать в дощатом полу. Царевич поспешно склонился перед Гринольвом.
— Мне стоит отдать дань уважения твоему величию, твоим заслугам, — произнес он торжественно. — Я славен только своим происхождением, а ты — деяниями. Садись же на мое место и зови сюда своих спутников.
Его деревянный стул, обитый дорогой тканью и кожей, ничем не отличался от четырех, стоящих рядом, но в данном случае это не имело значения.
— Покорно благодарю, — Гринольв грузно опустился. – Но звать мне некого. Я приехал один.
Даже стоять рядом с ним было страшновато. Локи ощущал невообразимую энергию, в основном, темную, исходящую от мощного аса. Он был тучей, из которой порой вылетали громовые раскаты голоса. Эту же энергию, наверняка, чувствовали все разбойники и задиры, поэтому ему и правда ничего не угрожало на безлюдных лавовых полях.
— Извиняюсь, что нарушил твой покой, — продолжил Гринольв, — но мне необходимо было увидеться с Хагаларом, поэтому я приехал сюда столь поспешно и прервал вашу беседу. Один Всеотец сказал, что именно у тебя хранятся документы по последним асгардским войнам, — он говорил Хагалару, но даже не смотрел на него, — что ты выкрал их из хранилища, прежде чем сбежать.
— Всё ложь и подлый обман, — донеслось с кровати, на которой маг возлежал, даже не сняв обуви. — Все было не так…
— Изволь встать в присутствии сына Одина! — неожиданно рявкнул Гринольв, и Локи с трудом не плюхнулся на ближайший стул, хотя рык был обращен вовсе не в его сторону.
— Могу и встать, — Хагалар нарочито лениво сполз с кровати, — но от того, что я встану, авторитета у прелестного дитя не прибавится. Ты его совсем не знаешь, мой дорогой друг. Это еще совсем юное дитя, требующее к себе уважения, но не заслуживающее его.
— Кто ты такой, чтобы позорить правящий род Асгарда? — Гринольв медленно поднялся, а Локи отступил к стене. Страха он не испытывал, просто собирался понаблюдать за двумя непрошеными гостями со стороны. Некоторые выводы уже напрашивались.
— Было бы что позорить, — отмахнулся Хагалар. — Ты это убожество видишь пять минут, а я изволю наблюдать целый год.
— То есть ты целый год подрываешь авторитет и удачу правящего рода? — Гринольв пересек комнату в два больших шага. — Что ж, я доложу Одину. Кстати, почему его высочество живет среди преступников без должного сопровождения?
— Его высочество вовсе не без сопровождения, а со мной, — парировал Хагалар. — Я его наставник.
— Странно, что его высочество об этом не имеет ни малейшего представления, — с притворным страданием в голосе усмехнулся Локи. Если интуиция его не подводила, Гринольв вполне мог поставить на место зарвавшегося мага, и этим нельзя было не воспользоваться.
— Покажи официальные документы, — Гринольв сложил руки на груди и стал еще массивнее и страшнее.
— Да какие документы? — Хагалар рассмеялся, но как-то натянуто. — Мы в таких отношениях с Одином, что личной просьбы достаточно.
— Предположим, — Гринольв даже это простое слово умудрился произнести с угрозой. — Однако его высочество только что сказал, что весь этот год ничего не знал о том, что ты его наставник.
— Потому что его высочество сопротивляется обучению как может. Вот ты пришел — вразуми дитятко, — Хагалар развел руки в стороны и очень зря, потому что в следующую минуту отлетел в сторону от мощнейшей затрещины. Локи только рот раскрыл от изумления: массивный Гринольв на поверку двигался с такой скоростью, что даже мастер магии не успел отследить удар. На своем веку Локи видел много ударов по лицу, но еще ни от одного ас комплекции Хагалара не отлетал на пол, словно тряпичная кукла. Силы у полководца было немерено.
Гринольв развернулся как ни в чем не бывало и направился к столу. Локи и хотел предупредить его, что Хагалара так просто не одолеть, но не успел: комната завибрировала от магии. Царевич узнал заклинание иллюзорной боли, только на этот раз направленное не на него. Значит, на Гринольва. Заклинание, пронзающее болью все тело, но не оставляющее после себя никаких следов. Страшная пытка… Однако полководец даже не пошатнулся, хотя совершенно точно не владел магией и обязан был чувствовать жуткую боль. Он твердой походкой дошел до стула, опустился на него и, не поворачиваясь к Хагалару, произнес твердым голосом:
