Возведенный город был окружен равниной со всех сторон по нескольким причинам: равная доступность до самых важных на данный момент областей планеты, отличный запас для будущего расширения, и, что не менее важно, само плато было выбрано из-за высокой прочности плиты. Этот вопрос был поставлен первым после того, как половина Авроры провалилась под землю из-за землетрясения, ознаменовав окончание первого города. А оставшаяся половина кольца Авроры удачно сохранилась именно со стороны Монолита, став памятником первых людей на Коме. Клот любил это тихое, полное исторических предметов место, где, вопреки воспитанию и образованию, все же доверился веянию Наставления. Клот долго игнорировал хоть какую-то ценность древнего писания, но многие строки здесь каким-то образом нашли свой отклик и стали складывать в нечто осмысленное.

Клот всмотрелся вдаль, увидел поезд и моментально выбежал из импровизированного кабинета, где занимался архивированием артефактов. Спустился на уже современном лифте с пятого этажа прямо во двор, половина которого также была превращена в месиво камней и остатков строения. Там, прямо по центру завала, уже была раскопана и укреплена шахта, откуда как раз и получилось достать Осколок. Внутри шахты, где потолок был укреплен под специально расчищенной площадкой, стояло несколько двух с половиной метровых экзокостюмов, причем некоторые были разобраны, дабы укрепить другие, тем самым скрывая человека внутри оборудования еще лучше, чем обычно. Клот не особо любил эти цельные железные костюмы и экзоскелеты для работы в шахтах. Как-то уж слишком они забирают часть человечности, по его все более популярному среди граждан мнению.

Сам Петр проводил исследования в возведенной в ранней столовой Авроры лаборатории, которую они так и называли: «Столовая». Когда Клот вошел в Столовую, Петр сидел на стуле за пустым столом и активно записывал что-то ручкой в большой дневник с толстой обложкой и ремешком. Внутри набито много дополнительных листов и парочка конвертов. Ныне, как и всегда, Петя так ушел в эти научные записи, что не замечал всего вокруг. Сам Осколок был закреплен на манипуляторах внутри прозрачного куба два на два метра в центре Столовой.

– Ты читал сообщение? – Клот говорил, как всегда, быстро и уверенно. Когда Петр наконец поднял голову, тот уже доставал специальный ящик со стеллажа по левой руке.

– Нет. – Петя был высоким и тучным, немного сутулым и неповоротливым, но при этом с добрым детским лицом, чей характер когда-то славился оптимизмом с правильным идеализмом. – Что ты делаешь?!

– Забираю Осколок и прячу его – на время. И пока ты не начал меня пилить, дружище, знай, что к нам едут Андрей и Настя, а с ними сам чужеземец Бэккер!

Поставив чемодан на стол и открыв его, Клот взглянул на сильное сомнение друга и, положив руку на плечо, с заботой произнес:

– Он пришел не из-за тебя. Чужеземец как-то узнал про наш камешек и… И он знает, что ты здесь с ним, но не знает про меня, так что я спрячу его, пока они не пришли, что случится уже с минуты на минуту.

Клот нажал на панель управления, стекло поднялось, и еще пара кнопок заставила манипуляторы опустить артефакт вниз.

– Я не понимаю, почему Андрей вообще ведет его сюда, если хочет скрыть Осколок?

– Аналогично, друг мой. Аналогично.

Клот аккуратно взял Осколок и, пока помещал его в специальный кейс, Петр не сводил глаз с этого очень деликатного процесса, борясь с желанием прервать напарника и сделать все самому. Осколок был важен для него больше, чем кто-либо мог представить. Казалось, все в нем создано специально для него: черно-фиолетовый прямоугольник в тридцать сантиметров длиной и двадцать шириной. Чуть ли не брусок, он был тяжелым и неровным, словно его спрессовали из мелких камней с разными краями. Замок кейса щелкнул при герметизации, и не успел Клот сделать шаг, как Петя вновь поддался недовольству происходящим.

– И что мы делаем? Ты просто уйдешь на часок-другой, а они разыграют спектакль? Что за чушь!

Клот остановился и взглянул Петру прямо в глаза, сказав настойчиво и чуть ли не по-родительски строго:

– Восьми себя уже в руки! Сейчас они придут, и ты должен будешь прикрыть нас всех, ясно? Верь, что все получится, и так оно и будет.

– Это ты у нас свернул на тропу Наставления, я же остаюсь прагматиком, и я говорю тебе, что раз этот Бэккер знает, значит, просто так не получится спрятать его. Ложью мы лишь все усугубим.

– Во-первых, пошел ты, Наставление тебе куда полезнее, чем мне. Во-вторых, я не прошу верить в Мать и Отца, лучше верь в Андрея и его план!

Для них подобные цапанья были в норме, тут удивляться было нечему.

– Куда ты пойдешь? К Катарине на Тишь?

Клот хотел было дать отрицательный ответ, но осекся, борясь с принятием столь сложной для него идеи из-за эмоционально плохого расставания с Катариной, почти приблизивший их к разводу.

– Нет. – Он бегло осмотрелся, ища, на что переключить внимание, и сразу же нашел: – Я надену скафандр, уйду к восточному входу, там, где мы оставили один из джипов, и если что, то спокойно смогу убраться отсюда своим ходом.

– Заодно сможешь спрятаться в Монолите прямо на виду.

– Хах, хорошая мысль, солдаты и охрана ныне теперь носят эти скафандры поголовно, так что воспользуемся шансом, если что.

– Эй, – серьезнее заговорил Петр, пока Клот надевал громоздкий костюм и уже собрался накинуть цельный шлем. – Если со мной что-то случится или я… – Клот специально не подавал виду. – Скажи Ингрид, что я… Я сожалею и всегда сожалел. И я благодарю ее за то… ну, что она была рядом.

Клот надел шлем, зафиксировал его и, взяв кейс, сказал:

– Дневник бы свой спрятал лучше, чем драму нагонял, ага!

– Тут много личного… думаешь, могут изъять?

– Если нет результатов исследования, то… Короче, убери его к моим, все равно обложки общие, да и партию заказывал я, так что на тебя не подумают.

В этот момент пришло сообщение: «Пять минут». Клот с ящиком ушел в противоположную сторону от Столовой, прямо через большой двор, мимо шахт и модифицированных экзоскелетов. Петр же быстро отключил компьютеры и защитный бокс, но сам дневник спрятать в комнате Клота среди десятков его личных писем так и не успел.

За непродолжительное время в пути Бэккер успел уснуть столь крепко, сколь резким взрывом вышло его пробуждение от легкого касания Насти. Вспотевший и растерянный, он с трудом выровнял дыхание и взял себя в руки. Настя сказала Андрею о сложной адаптации на Коме, когда помощь инъекций и таблеток не дает стопроцентный результат, хотя сокращение срока с двух недель до двух дней все же стоит своей цены.

Благодаря высоте Авроры в десять этажей внутри кольца создавалась своя изоляция от всего мира. Строение было уже местами покосившееся, а часть разрушений внутри и снаружи лишь добавляла необычной атмосферы запустенья. Место обладало своей атмосферой манящего таинства, где периодически блуждающий ветер позволял тоньше ощутить свободу планеты, особенно после тесного Монолита. Но краткий путь до Петра сопровождался все тем же напряжением между всеми тремя. Петя встретил их, сидя на старом диване в самом дальнем углу, где был обустроен небольшой и простой уголок для отдыха.

– С тобой тут хочет познакомиться Бэккер и узнать про твои раскопки.

Голос и поведение Андрея были безмятежными, словно ничего особенного не происходит. Разумеется, надуманный примитивизм вызвал многозначительные взгляды. Правда, виновник плохого спектакля не просто проигнорировал столь дешевую наглость – он попросту перестал кого-либо замечать. Неопределенность чувств свела друг с другом пугающее для остальных презрение с болезненным сочувствием для него, вновь превратив Бэккера в глазах окружающих в другого человека. И только Настя хотела его окликнуть, дабы вырвать из странного наваждения этим местом, как он обернулся к Петру. Между ними был метр, один тянулся к другому с рукопожатием, как манера приличия невинного человека, желавшего казаться добродушным. Бэккер ответил, в глазах родилось какое-то невинное любопытство, гасящее общее напряжение.