— ни к чему извинения. — сказал Матвей. — Ты интроверт. Твои разговоры почти всегда чистые эмоции — “радости” или “гнева”. Две точки между которыми почти нет ничего другого.

— ахаха, — Агата почему-то рассмеялась, — анализ всех ситуаций не считается? Я так стараюсь…

— это просто формат, — Матвей вернул ее улыбку во взгляде. — формат, в который ты упаковываешь свою речь.

— в деревне ходят слухи, что… уже многие продали участки. — сказала Агата.

— да. я слышал. — Матвей нахмурился, потому что не придавал этим новостям никакой значимости. И видя, что Агата не хочет говорить свои предположения до конца, подтолкнул ее. — Ну же.

— Марину тоже хотели заставить. — ответила Агата и замолчала.

— и…? — сказал Матвей.

— это многих беспокоит… — уклончиво сказала девушка.

— почему ты подняла этот вопрос? — спросил Матвей, намекая на то, что между ними не было пустых разговоров. Девушка упрямо молчала, отвернувшись в сторону, видимо сердилась на себя за полумеры “к чему было начинать?”, но подчеркнутую Матвеем паузу выдержать не смогла.

— Их покупают для Катерины, вашей супруги. Для ее бизнеса. — сказала Агата. — наверное, может быть это слухи…

— может быть? — иронично переспросил Матвей. — что тебя смущает сказать мне то, что крутится у тебя в догадках?

— у меня нет никаких доказательств. Это только слухи, я возможно зря их повторяю. — ответила Агата.

— а возможно и нет. Ты так заботишься о “лице” других, не хочешь им навредить, соблюдая вежливые формулировки и растворяя в них ответственность? — сказал Матвей недовольно.

— нет… — Агата начинала сердится.

— так в чем проблема? — спросил Матвей, и девушка вдруг почувствовала, что ей нравится этот вопрос, лингвистическая игра, один вопрос но из-за контекста у него сразу два значения — проблема сказать и смысл того, что необходимо сказать.

— проблема в том, как покупают. — Агата развернулась лицом к мужчине. — Покупают через обман. Это как социальный хакинг. Знаете? Ну когда мошенник обманывает человека, тот под его управлением входит в свою учетную запись, например банковского счета, и переводит мошеннику всю сумму. То есть человек сам все совершает… Но это мошенничество.

— И Катерина мошенничает? — спросил Матвей.

— я думаю, что да. — сказала Агата. — но не одна.

— хм… с кем и как? — Матвей сложил руки на груди.

— с библиотекарем, И частично с бабушкой. — Агате загрустила. — Помните нашего библиотекаря?

— да, помню. — ответил Матвей. — не ожидала, что она может быть причастна?

— нет… — Агата вздохнула. — глупо, да? То, что людей объединяет один интерес, не значит, что они похожи.

— хм… а может ее не объединяет с тобой один интерес? — спросил Матвей. — почему ты так решила?

— но, она… — Агата снова заулыбалась. — библиотекарь. Ахахаха… мы так много разговаривали и делали для библиотеки, что мне казалось, книги — ее страсть.

— тщеславие ее страсть. Она работала в библиотеке, выделяясь над окружающими. Книги сохраняют в провинции особый статус. По моим наблюдениям она охотилась за уникальными «сокровищами». Она получала уважение и элитность, работая в библиотеке.

— а теперь? — спросила Агата.

— сначала я бы узнать, то ты расскажешь, — сказал Матвей.

— в деревенской библиотеке она работала очень долгое время. И, ну как бы это сказать. Была словно таксист или бармен. Люди приходили и многое ей рассказывали. Она иногда обмолвлялась, что в нее скидывают «секретеки и не только», но я думала тогда, что она иронизирует о своей роли. И это замечание близко по духу к какому-нибудь писательскому рассуждению про человеческую природу. А получается, надо воспринимать его напрямую. Она знает про местных в округе и городе. Наверное, у нее в голове картотека с профайлами на всех нас. Она знает у кого какие сложности в жизни, кому принадлежит участок. И использует это. Вот почему она месяц назад встречалась с Катериной на открытии кофейной комнаты. Они придумывают схему как подобраться к семье. Заманивают, атакуют, участок продается. Но стоимость продажи идет просто по базовой величине.

— слухи? — уточнил Матвей в отношении цены.

— нет. Бабушка оставляла документы на столе. Я прочитала, а потом сравнила с рыночными объявлениями. — сказала Агата.

— формально никаких нарушений… — Матвей задумался.

— да, но… я понимаю, это сложная ситуация. Может надо оповестить жителей. Или поговорить с библиотекарем. Как вы думаете? — спросила Агата, но не дождалась ответа и продолжила. — я не понимаю. Как она теперь тешит свое тщеславие в такой низкой деятельности.

— мотива? — Матвей усмехнулся.

— да, как она теперь тешит свое тщеславие в такой низкой деятельности, неужели она способна на такие вещи.

— деньги. — коротко сказал Матвей.

— нооо. Теперь она выше остальных, потому что богаче? — Агата нахмурилась. — как быть. Может быть они перестанут это делать? — спросила Агата, они уже направляли в сторону участков.

— с чего бы им это прекращать, — сказал Матвей и поймал споткнувшуюся о корень в земле девушку.

— если формально, — мужчина держал ее локоть на расстоянии от себя, а она смотрела на него во все глаза, — если формально все хорошо, то может быть все в порядке.

— нет. Не в порядке. Вопрос в том, готова ли ты вступить в бой и вывести их наружу. — сказал Матвей.

— Зачем вывести наружу. Это же конфликт. — ответила Агата.

— У справедливости одна цель. Виновные должны нести наказание. — сказал Матвей.

— Только так? — спросила девушка

— да. — ответил Матвей.

— а если конструктивно поговорить, как по правилам переговоров и они просто перестанут. И все дипломатично.

— Дипломатично, — Матвей грустно скривил губу, это было бы похоже на иронию, но он был слишком погружен в свои параллельные размышления о девушке, ее желании решить все «дипломатично».

Вспыхнули тысячи воспоминаний из других миров про дипломатичные попытки решать конфликты, и вдруг чреда остановилась и материализовалось то, которое он позабыл совсем. Он подростком стоял облокотившись о стену дома, гладил голову своему киборгу собаке. Отец стоял возле стола, положив руку на рукоять кинжала, воткнутого в стол. А женщина с голубыми как лазурь глазами, в точности как у Микхаэля — «мы можем решить все дипломатично. Высшие разумны на то и высшие. Любимый… дай им шанс». Отец посмотрел сыну тогда в глаза в последний раз. Они погибли еще на подлете с дипломатической миссией к миру, который придумывал очень хитрые стратегии для выживаемости и накопления богатства. Турнах…Он повернул девушку лицом к себе, сделал шаг, она отступила, он легким движением облокотил ее к дереву, и сохраняя между ними неизменное расстояние сказал те слова, что должен был сказать тогда его отец матери Микхаэля, или он сам должен был сказать этим двум ослепленным нежностью и миром взрослым:

— наказание очень важно, Агата. Безнаказанность ведёт к ужасающим последствиям.

Девушка шла к Марине, спотыкалась от кучерявых виражей мысли. Прикосновения Матвея вне тренировки запускали в ней пропасть. Она падала. Потом думала, отчего сложно летать в ущелье, вспоминала о острых краях скал, которые могут поранить крылья, потом волна чувств припечатывала ее на месте и она останавливалась. Шрек оборачивался и ожидал хозяйку. Во дворе гостиницы стояла Оля и Алеся со своими мамами, выходили после чаепития, которое теперь для многих стало традицией. Кофейная комната была отличной альтернативой кафе. Шрек завилял хвостом и весело со всеми поздоровался, Агата тоже разулыбалась навстречу.

— Агатка, — улыбнулась мама Оли. Крупная женщина, такая же боевая и бойкая. — солнышко, вот кому такое фасон А-силуэта точно подойдет. И как это твую псину еще не сожрал тот конь.

— да они же с детства вместе, дружат. — ответила Агата.

— ну да если каждый вечер гулять, то подружишься. Куда уж тут деваться. — сказала мама Алеси.

— а ты все с Матвеем гуляешь. — спросила как-то утвердительно мама Оли. — конечно старики такая скучная компания.