— почему Земля? — спросил Михаил. — Там ведь нет датчиков.

— даа. Портал открыли неполностью и в “странном” месте, которое уменьшает вероятность того, что это было совпадение или ошибка.

— Это может быть ошибкой? Ты же завез в Аукшино платформу для тестирования? — Михаил перебирал все варианты, от которых следует сразу отказаться.

— да, привез. Я отправлюсь в Аукшино. — он повернулся к руководителям серпентинов. — Мы приносим вам извинения за данный инцидент. Мы компенсируем семье погибшего пенсию. Просим вас сообщить о традициях, когда мы с достоинством можем выразить свои соболезнования и сохранить светлую память для его близких.

— конечно, — змеи кивнули.

— все наши договоренности будут сохранены, однако нам необходимо учитывать произошедшие с точки зрения безопасности. Транспортные артерии следует обезопасить. Я прошу меня извинить, я покину планету.

В комнате потеплело, испуганные руководители расслабились и даже улыбнулись, обнажая острые языки и клыки.

***

— он, — блондинка говорила громко, — даже не подозревает. Но ничего не происходит. Как мне быть? Я подсовывала своих подруг, я нанимала специально девушек. Он ими совершенно не интересуется. Я иногда даже думаю, а как же он со мной сошёлся то? Ахах ха, может быть он меня любит всерьез? А я так не ценю. Ахах ахах

Катерина рассуждала по телефону о насущной проблеме и смотрела на берег. Она хотела придумать план как избавиться от своего супруга, но остаться при деньгах и конечно принести патенты. Прагматичная девушка верила, что если вы мысленно задаете себе цели или ставите вопросы, ответы на которые кажутся совершенно недоступными, то спустя время ситуация проясняется и прекрасные идеи приходят в голову. Она смотрела как вдалеке купается внучка Александры, этой навязчивой и раздражительной старухи. И отчего-то стучала ногтями по столу.

— что за шум, это я пытаюсь заварить себе кофе. Да работай же ты. — Катерина злилась, в доме без Матвея ни с того ни с сего отключался свет, переставала работать техника, сначала она вздыхала и закатывала глаза на высокие технологии, но теперь просто била рукой по кофеварке.

— да не вольер открывай, а кофе! я хочу кофе. — она закричала куда-то в пространство и отключила своего собеседника.

— что значит у меня нет прав. Я тут хозяйка! какая идентификация? что ты мне дуришь голову. Ты кофеварка или что?

Из вольера на улице выбежал Клык и побежал по деревне. Он несся над травой и с визгом остановился, пригнулся и снова побежал уже в сторону своего дома. Он догонял Шрека.

— черт, теперь еще и псину эту ловить. Как я ненавижу этот дом! — Катерина продолжала тыкать в кофеварку.

— погоди, Шрееек, — за собаками так же быстро бежала Агата. — не забегай за забор!

Оголтелая кампания как раз оказалась у дома. Агата пыталась словить юркого терьера, а Катерина с каким-то шоком смотрела на прибор.

— Пиип, — раздался сигнал и кофеварка включилась.

*** Испанский стыд. Колбаса

Они сидели на каменном фонтане и солнце палило несчадно их уже почерневшие от загара плечи. Шрек прятался под ногами Агаты, высовывал язык и жарко дышал на щиколотку. Вика с тяжелыми стонами переворачивалась на краю фонтана, лежала на спине и прижимала руку ко лбу. Алеся сгорбившись стояла и хмуро рассматривала свои новые босоножки. Девушки ждали открытия магазина с обеденного перерыва, но продавщица задерживалась и их мука под солнцем казалось будет длится вечно.

— господи, как я ненавижу эту колбасу. — сказала Алеся.

— давайте придем вечером. — предложила Агата.

— вечером все разберут, — протянула Вика. — не кряхти уже, мать. Дождемся.

— конечно, Васька небось хочет бутербродов. — сказала Алеся.

— а кто их не хочет? — хмыкнула Вика. — я тоже хочу.

— а ты не думала, что вот зря вы вместе. Сколько тебе, 20? А уже и парень есть и живете, готовишь ему. Смотрите телек, планируете отпуск. И так всю жизнь. Все самое прекрасное уже для вас прошло. Тебе 20 лет, а уже все прошло, влюбленность, флирт, легкость, свидания и романтика.

— сдалась мне та романтика, я человек домашний, а Васек человек хороший. Это главное. — сказала Вика стандартные фразы.

— через 10 лет ты будешь с целлюлитом, толстая как в рекламе «биосистемы», венозное расширение на твоих ногах, немытая посуда и котлеты, котлеты, семейные трусы твоего Васюшечки. А он будет смотреть по сторонам, уйдет….

— Агата с Викой переглянулись и покатились со смеху. Плохое настроение Алеси обычно выливалось в предсказания будущего, ужасающего концентрацией всего самого плохого.

— не волнуйся, он любит меня такой как я есть, с большой жопой, а вены оли никакой не играют. — подруга поднялась и похлопала по ноге Алесю.

— это сейчас. А потом? Думаешь почему мужики изменяют? — Алеся не успокаивалась.

— давайте потом придем. — предложила Агата.

— а ты? — Алеся напала снова — ты вообще молчи.

— какая муха тебя укусила? — Вика начинала сердится.

— потому что мне это просто надоело. Вы как сонные тетери. Одна уже похоронила себя в браке. Вторая богачка, ей вообще ни о чем думать не надо. Ой, я буду учится. Ой, я могу позволить себе летать в облаках. Ой, Матвей…

— где?! — Агата встрепенулась, но по злому смеху Алеси над ее наивной невнимательностью поняла, что подруга передразнивает ее. Нахмурилась вместе с уже поднявшейся и сложившей руки на груди Викой.

а ты что? Типа бедненькая? Типа ты тут не можешь парня найти себе? Типа в универ не можешь пойти? — сказала Вика.

— да. Я не такая! Мне родители не оставили богатства, чтобы я могла позволить себе что хочу. И я не такая глупая, чтобы думать, что простой Васька или Петька будет меня всю жизнь за ручку держать и души во мне не чаять.

— а что бы ты хотела делать? — спросила Агата, а подруга закусила губу и расплакалась. Девушка обняла ее. — что случилось?

— я бы хотела быть как эта богачка Катерина, девочки. А какие у меня шансы? Что много еще свободных Анкельсонов ходит? — всхлипывала Алеся.

— один так точно, — Вика немного смягчилась.

— вы не понимаете, в какой мы уже тюрьме. Наша молодость — единственная возможность. И мы вместо того, чтобы лежать на пляжах, кушать вкусную еду, улыбаться в камеры, мы всегда будем зависеть или от «папиков», это они после того как сфотографируют нас в нашей лакшери жизни будут подходить со своими пузами, садиться на наш крем, оставленный на шезлонге, чтобы ножки смотрелись на фотках лучше, и ждать оплаты. Или второй путь — горбатиться из последних сил, а потом ехать с кучей детей на этот галечный пляж, мазать жирную спину своего уже подпитого мужа и молиться, чтобы ребенок не обосрался и его не пришлось мыть в море. Будем молиться о тишине и пяти минутках, когда мы можем представить себя счастливыми. Как моя мама! Как моя мама! И я даже не знаю, какой из двух вариантов хуже.

— а если заработать самой? — робко спросила Агата.

— как? Когда? — воскликнула Алеся. — тебе не хватило этой работки у Катерины, что нас в ментовку как шлюх забрали. Агата, твои родители погибли, но ты горя не понимаешь.

— я не могу распоряжаться наследством просто так. Я должна работать. Но мне это нравится. Папа всегда говорил, что любая профессия может принести деньги. Не обязательно … просто ты очень спешишь.

— и между прочим, работать на Катерину была твоя идея. Я может и буду жирной многодетной матерью, но мозг у меня на месте. В отличие от вас я не пошла. — Вика уже рассердилась.

— у меня не было выбора. Я не хочу быть бедной. Катерина мой единственный шанс. — устало сказала Алеся.

— твой «папик» от бизнеса. — бросила Вика и пошла в открывшийся магазин.

— почему ты не веришь в карьеру? — спросила Агата.

— потому что у меня не розовые очки. Карьера это усложненный «папик» в любой стране. Я завидую тебе, ты не понимаешь какое счастье подарили тебе родители. Единственная свобода — это богатое наследство. Единственная. А ты тратишь свое время на глупую влюбленность в женатого мужика. — сказала Алеся и тоже пошла в магазин