Агата тоже поняла “сообщение Матвея для нее”. Он выбрал супругу. Слезы стояли в ее глазах, она спрыгнула с крыльца и убежала домой.
И сейчас кружила пантерой по мосткам, пытаясь определиться, обманулась ли она в видении или Матвей по-настоящему… "о чем, я думаю… — сказала себе Агата. На таком-то расстоянии. Почувствовал мой взгляд?! Разделся для меня… Он ведь женат. Женат… хотя. Скорее бы на в университет учёбу". Агата понуро зашагала к дому. Ее досада на себя дошла до такой степени, что она вернулась в библиотеку и до самой ночи расставляла книги. Но Киплинга, специально купленного, забрать домой не смогла. Обложка и страницы жгли ей руки, хотелось швырнуть и обидеть книгу. И девушка решила оставить её для всех, чтобы обезличить. Растворить личное, в других, в обстоятельствах.
*** Сосновая смола (Агате 19 лет)
Следующее лето началось неожиданно, бабушка сообщила, что нашла внучке занятие.
— помогать Катерине постоянно? — без энтузиазма спросила Агата.
— Конечно, милая. Замечательная возможность, поучиться, попробовать себя. Со строчкой в резюме о летней работы у тебя будут открыты все двери.
— Да они и так вроде не закрыты. — сказала Агата, но возражения приняты не были.
Девушка пошла посмотреть на место своей подработки в переделанной библиотеке. Половину книг вывезли, половину раздали местным или отправили в ящики с макулатурой. Вместо залов для чтения и хранения оборудовали комнатушки под аренду. Осталась лишь кладовая, заставленная как сказала библиотекарь ее личными книгами. Достойная женщина не выдержала борьбы с новой председательницей поселка и, чтобы пережить утрату деревенской библиотеки, почти не пользующуюся спросом, уехала к родителям в город. По приезду обещала забрать лично купленные вещи, Катерина милостиво разрешила. Скомандовала перенести книги в хозяйственное помещение для хранения уборочного инвентаря с протекающей раковиной и развешанными тряпками для просушки на батареях.
Агата присела в уборной, издалека различив знакомую обложку. Киплинг как и другие ее любимые произведения сырели, но были сбережены.
— Ох, мне так жаль, — сказала Агата и вытерла пыль с малахитового рисунка. — я и представить не могла. прости меня…
Она забрала все книги на участок, прочитала "Город страшных снов". Страницы, пожелтевшие от разводов, мокли в ее слезах теперь. Она скучала по Матвею. Обида прошла и единственное, что ей хотелось — встретиться и поблагодарить за тезисы, которые сохранила и написала по ним курсовую на отлично. Иногда думала “у меня в самой скучной теме на свете вышло что-то стоящее после его комментариев, а что получилось, если бы мы обсудили интересную тему?”
И сознание сразу цеплялось за его образ, пальцы непроизвольно дотрагивались до губ и проводили по линии, почти не касаясь, словно это губы Матвея. Все блоки и выстроенные психологические барьеры рушились, хотелось, чтобы он был везде: это он курил и дым не успел развеяться, это он шел и скрип половиц эхом отдается в толстых стенах старого сруба, это он стал ветром и колышет густой клевер и колючую осоку. Фантомы, щемящие сердце. Она сбрасывала путы самоконтроля и спиной падала в траву, захлебываясь от влюбленности.
Утро, Агата пошла на мостки тренироваться. Моросил дождь, тучи закрывали небо, продлевая ночь. Одинокой фигурой в уже промокшей спортивной мастерке девушка взмахнула руками и обернулась на дом Анкельсонов. Говорили, что Матвея нет в деревни, и он не приезжал еще в этом году.
Капли попадали на губы, ударялись о сухую кожу, растекались дорожками к уголкам и проникали внутрь. Агата рассмеялась, на вкус дождевая вода отдавала землей и червями (хотя откуда знать, ведь даже понарошку не пробовала их). Сегодня будет повторять приемы китайских бойцов из старых фильмов.
—
Раньше, больше трех лет, Агата занималась бальными танцами. В паре амбициозный партнер отторгал ее, эмоционально и даже на физическом уровне. Терпели друг друга из-за тренера — у обоих были прекрасные данные. К тому же, Агата обладала “абсолютным слухом”, чувством ритма и скоростью движений, а память как и слух отличалась совершенством. Однако характером не вышла, спокойная, вежливая Агата не могла показать страстность в танце, их пара получала высшие баллы по технике, а вот артистизм…
— Не хочу тратить на тебя силы. Ты не подходишь для меня, — сказал партнер прямо перед финалом. — ты как провинциальная актриса — больше кривляешься, чем выражаешь чувства.
— Но… — Агата не ожидала такого поворота, ведь их пара прошла отборочные и вот ее перед основным выступлением заменяют на другую?
Предательство. Не хотелось его осознавать, хотелось взять вину на себя. А что, если она станет лучше, исправится. Надо прислушиваться к критике, ведь он часто повторял, какая она неумеха во всем.
Она расстроилась, поехала на дачу, накупила мороженного и приготовилась переживать трагедию. Пока ехала в электричке, быстрые флэшбеки молнией сверкали в окне на фоне проносящихся лесов и ручейков. Ее вычеркнули из сборной, так легко отказались и завершили за нее карьеру. Агата сидела в пледе и смотрела телевизор в зале дома, родители задерживались. Скорее бы уже приехали, пожаловаться, зарыться в маму, а папа будет шутить и на утро она позволит себе почувствовать себя счастливой, потому что если признаться честно, то она уже чувствовала, что освободилась от чего-то тяготившего ее долгое время.
В пледе было жарко, Агата откинула разноцветные квадратики, она уже и переела, и скопилось много посуды рядом. Надо пойти помыть и позвонить родителям. Но в дверь дома постучались и вошли на кухню мужчины с Петром Николаевичем. Все были в полицейской форме, с напряженными лицами. Сказали, что родители попали в аварию.
— отец погиб сразу. — сказал один полицейский.
— чей отец? — Агата переспросила шепотом в сторону. — а мама?
В больнице мама умирала от травм неделю. Агата ночевала рядом, ухаживала, просила не оставлять ее так рано, и плакала, плакала и плакала. Мама в ответ улыбалась:
— малышка моя. Ничего. Поплачь. Я буду скучать по тебе. — обнимала ее кудрявую голову, гладила волосы и шептала, что сделать в банке, как поступить с квартирами, дачей, как выучиться и как не перестать любить.
— мамочка, сделай что-нибудь. — Агата не хотела верить, мама улыбалась только глазами и говорила, что не стоит печалиться, у них было много хорошего. В отличии от бабушки, они с Агатой счастливые.
Прошло много дней, но Агата так и не приняла ее смерть. Среди осени, через полгода заметила, что память странно ведет себя. Оказалось, что воспоминания “склеены”, придумано, что родители живы. Как бы и мертвы и нет. “…Просто жить”.
Агата собралась с духом и начала восстанавливать все. Попрощалась. Оставила лучшее из воспоминаний о дорогих людях, силу воли, улыбку, тепло и принятие слабостей, заботу вопреки усталости или болезни: “я все равно люблю тебя” — мама опускалась и стояла на коленях у кровати, обиженно сопящего в стену пятилетняго ребенка, которую отругали за неряшливую комнату и баловство. “ты всегда так говоришь, мам — отвечала уже весело Агата. — я тоже тебя люблю”. “Да, — мама грустила — я хотела, чтобы ты знала это”.
С танцами и со смертью родителей ушла и беззаботность. Агата перестала искать одобрения в других, не искала друзей, но и обидеть, задеть чувства кого-либо словом, либо поступком тоже не хотела. Она стала заниматься кунг-фу в группе для начинающих, а по утрам вставала и включала любые кинофильмы с яркими боями, прыжками и ударами.
Научилась медитации и каждый день тренировала свой контроль и умение стать зеркалом. Окружающие всегда ее любили за искренность, никто не заметил трагических перемен, напротив всем казалось, что девушка стала приветливой, веселой и невероятно интересной собеседницей. “Никто никогда не интересуется окружающими” — говорила Агата себе, и при встрече со знакомыми взгляд становился “зеркальным”: была вежливой, тактичной, улавливала настроение, желания и темы интересов собеседника. Многим казалось, что они очень хорошо ее знают. Агата давала возможность людям поговорить о себе. Каждому после такого рассказа чудилось, что она тоже участвовала в их самопрезентации, и что у них на удивление много общего. О, конечно, разве кто согласится упустить случай поговорить о своем (“о важном”) при таком приветливом расположении. А Агата, а что, она была не против! У собеседника не оставалось осадка, дескать он раскрыл все свои лучшие стороны, а она просто умолчала о себе. Нет, напротив, предельно бережная тактичность в общении создавала желание продолжать знакомство.
