— нет. — Серентус говорил уже без энтузиазма. — я использовал инструменты для ментального программирования! “Намекал” — не отражает всей широты, системности и настойчивость, с которой я формировал в Катерине…

— Пожалуйста, я слушаю. Какая стратегия? — Михаил прервал искусственный интеллект, предвидя, что дальше последует рассуждения в духе объективистского эксперимента, с участием великого и блестящего в своем развитии интеллекта и несмышленого подопытного объекта.

— Покупка столовой Катериной. — ответил Серентус.

— а… зачем ей столовая? — спросил Михаил и быстро взглянул на холодильник.

— Не сама столовая. Это прекрасная земля. Один из лучших участков. Плодородный, большой, красивый. Там можно выращивать грибы, овощи любого сорта. Собственно так и происходит. Хозяйка растит овощи к столу сама. Но нет масштаба. Как и везде, как и всегда. Местечковый приют.

— И что Катерина? — строго спросил Михаил.

— Она сразу прониклась “идеей”, которую я сформировал. Это нормально, я совершенно не претендую на авторство, главное же результат. — снова отвлекся от фактов Серентус.

— да, результат важен. — сказал Михаил и погрузился в изучение. Он читал быстро, переключал один документ на другой, что-то выделял, сравнивал и вдруг начал сортировать факты от комментариев искусственного интеллекта.

Иногда он посматривал на вопросы, которые Серентус тактично писал ему в чат, чтобы не отвлекать. Вопросы, касающиеся в основном быта и предпочтений на ужин появлялись, но оставшись без ответа, исчезли.

Михаил читал быстро, переключал один документ на другой, что-то выделял, сравнивал и вдруг начал сортировать факты от комментариев искусственного интеллекта. Потом еще раз задал команду отобразить карту местности на больших проекторах

— готовься, Серентус. — усмехнулся Михаил и направился в библиотеку. В ответ раздался неопределенный звук от Серентуса, то ли ойкнувшего, то ли просто не понявшего “намеков” к чему стоит готовиться.

Второй этаж дома был погружен во мрак и молчание. Серые тени геометрическими покрывалами лежали на стенах и мебели. С шагами мужчины загорались лампы, разбивая гранитный холод впечатления. Михаил прошел по полукругу холла в спальню, оставил там сумку с вещами и вернулся в библиотеку, которая занимала центральное и основное пространство этажа. Холл кругом соединял комнаты, слева от лестницы располагалась мастерская, далее спальня Матвея, библиотека, а на право был коридор к балкону-террасе. Стена дома, отгораживающая вход на террасу, а на первом этаже выход к обрыву, была полностью стеклянной.

В библиотеке на большом столе посередине уже было создано большое картографическое изображение Аукшино из встроенных по бокам проекторов. Михаил подошел, достал из заднего кармана брюк сигареты, но так и не закурил. Он хмурился, рассматривая местность и обозначенных на нем имена жителей.

Участок Анкельсонов находился на возвышении, и, словно, соединял деревенскую часть с дачной.

(карта — нарисовать)

Манипулируя на проекции карты руками, Михаил масштабировал изображения до фотографий участков и запоминал. Наконец, строго произнес:

— отобрази карту из навигатора. — тут же появилась ландшафтная карта.

— расположи свою внизу под ней, параллельно. — он отклонился, сравнивая изображения.

— Микхаэль… — начал Серентус, но Михаил наконец-то достал зажиалку и прикуривая перебил его.

— Серентус, не стоит оправдываться. Просто, пожалуйста, объясни мне те рейтинги, что ты присваиваешь жителям. — мужчина говорил спокойно.

— я фиксирую все показатели поведения: действия, коммуникативные контакты, конечно, я еще разработал оценку последствий действий каждого жителя, их “приемлемость” для нашего дома.

- “приемлемость” как принадлежность достойному сословию? — хмыкнул Михаил и зло дернул челкой.

— ну…. - замялся Серентус, — наша семья. Господин Матвей с супругой…

— даже не продолжай эту тему. дальше про рейтинги пожалуйста…

— Рейтинг выходит многофакторным, я использую 1071 показатель. От того, кем они работают до того, с кем они общаются, где, как часто, как отдыхают, сколько участвуют в предприятиях Катерины что больше…

— ладно. Скажи, зачем ты этим занимаешься? — спросил Михаил и его взгляд впервые упал на стеллажи с книгами, что высились до потолка, огибали стену, вторую, прерывались на французское окно и продолжались по третьей стене практически до самого холла.

— для контроля. — сухо ответил Серентус.

— угу. что это за участок, который обозначен зеленым, но жители на нем отмечены с разным цветовым рейтингом? — спросил Михаил и подошел к креслу, которое стояло у французского окна.

На незаметных ножках с широким подголовником, разлетающимся тонкими лепестками, продуманная эргономика для положения тела маскировалась за лаконичностью и скромностью обтекаемых форм. Михаил поднял оставленную книгу, снова взглянул на полностью заставленные полки.

— жители и участки, на которых они проживают не равны. я присваиваю рейтинг каждой личности отдельно. Указанный вами участок как раз пример того, что в семьях все ведут себя по-разному, и я учитываю это — с гордостью произнес Серентус, — Семья Вальц.

Михаил взглянул на книгу в его руке — бизнес бестселлер как мотивировать свое окружение и быть ассертивным.

— девушка… — начал он, присаживаясь в кресло.

— Агата Вальц. у нее нет рейтинга. — с нажимом перебил его Серентус и поспешно добавил. — но я рад, что вы отметили это. Вы очень внимательны, Микхаэль.

— даже так? Спасибо, — усмехнулся Михаил, он листал книгу.

— мне запрещено наблюдать или сохранять о ней сведения. — ответил Серентус.

— интересно. Но все-таки, ты наблюдаешь. Почему?

— косвенно, разные данные всегда доступны, а многоуровневость анализа и построение цепочки связей не влияет на выводы. Я же не могу не учитывать жителя Аукшино… — оправдывался Серентус.

— ты не ответил на вопрос… — прошептал Михаил. — почему.

— Господин Микхаэль, у меня стоят жёсткие запреты, я не могу нарушать установленные ограничения, но господин Матвэй находится под моей ответственностью. Недопустимо игнорировать кого-либо. Безопасность и миссия господина приоритетны для меня. Я не раскрываю свою личность, я не нарушаю доверие господина. Но…

— Но как ты уже говорил, у тебя есть способы намекать в отчетах, да? — спросил Михаил, листая страницы.

— но я не намекаю! — всплеснул голосовым тоном Серентус и продолжил уже без энтузиазма и без намека на гордость за “авторство” идей. — Как выражаются местные. Я обозначаю вероятность негативного сценария развития событий.

— Ладно, Серентус. Тебе известна причина, по которой ограничили твое внимание к девушке. И, пожалуйста, выведи ее изображение на экран, — Михаил быстро читал отрывок, на котором салатовым маркером были обведены абзацы.

— Запреты настолько жесткие, что я вообще не могу говорить об этой личности.

— Вот как, уже без имени. Быстро перестраиваешься, — усмехнулся Михаил и добавил. — Дружище.

— Но в качестве демонстрации могу предложить вам лишь общую съемку ее участка, взятую с охранной камеры наблюдения.

— Окей, — сказал Михаил и вскинул голову.

Появилась зернистая черно белая проекция, “как всегда точен”, - прошептал Михаил и снова улыбнулся. Запись подрагивала, словно снимали на видеокассету. Яркий белый свет говорил о жарком дне, возможно, буквально сегодня. На деревянной лавочке сидела девушка, опустив голову, читала книгу. Рядом в тени развалился пес. Лохматая морда терьера с полосками спала на спущеной босой ноге.

Она наклонила голову, темные волосы и рука закрывала только-только сделанные надписи карандашом в книге. Мужчина неотрывно смотрел на тонкие пальцы девушки, линию ее позы и медленное дыхание, прерываемое резко меняющимися кадрами. И вдруг, он подался вперед. У него возникло чувство, будто ему хочется взглянуть на форму ее колена под тёмным сарафаном, узнать, насколько изящно бедро. Он подошел к столу и приблизил изображение, но черты лица рассмотреть было невозможно. Михаил задал распознавание текста книги. Серентус показал, что это Дэвид Юм “Исследование о человеческом познании”.