Просмеявшись, я поднёс и рассмотрел повнимательнее ту салфетку с номером. «Не банально» подумал я.

Я заметил один не понятный мне парадокс: мы не выбираем родителей и детей. Мы выбираем окружающее общество, друзей, возлюбленных. Разве мы не должны больше любить свой собственный выбор? Выбрать того, кто нравится, того с кем тебе комфортно и приятно, найти идеальных или почти идеальных для себя людей. Но нет, мы больше любим сначала родителей потом детей и не важно, что нас в них что-то не устраивает или не устраивает почти всё. Я не помню ни раза, когда бы я поставил интересы своей девушки выше интересов своей мамы. Или, когда мама переживала бы о папе больше, чем об о мне. Сколько её помню она никогда не выгоняла меня, всегда пыталась удержать или хотя бы просила приехать и навестить. При этом папа периодически слышал фразу от неё «не устраивает, дверь открыта, никто не держит», хотя это по-своему тоже интересно, ведь она никогда не говорила это абсолютно в серьёз, да и папа никогда не пытался уйти. Может это и есть правильная семья, единая, но при этом не сковывающая, дружная, но у каждого есть личное пространство, мнение и остаточное чувству свободы.

Я отклонился. На тему семьи можно рассуждать долго и довести это может далеко. Сейчас сидя дома и ни разу не ложившись после вечеринки, я потягивал, купленный по дороге кофе и смотрел билеты на самолёт. А почему нет? Я уже несколько лет не был в отпуске. Говоря откровенно стоимость билетов меня ужаснула, но думаю я их заслужил. Марк вполне не плохо ладит с Мухой так, что пару недель думаю сможет за ним присмотреть.

Долго выбирать не пришлось, ближайший самолёт вылетал почти через пять часов. Как раз хватало времени собрать вещи, оставить краткое письмо с инструкциями относительно пса, клуба и моей оплаты, как обещалось золотом.

– Я скоро вернусь, – я стоял рядом с Мухой уже одев кроссовки у входной двери, – малыш, ты же будешь хорошим мальчиком? У тебя самая важная миссия на свете, ты должен охранять мои вещи от варваров, – разумеется под варварами я подразумевал Марка, Киру и некоторых других личностей, способных их сжечь, забрать или просто испортить.

Пёс уткнулся своим широким лбом мне в бёрда, недовольно и грустно проурчав облизал руку которой я почёсывал его шкуру.

– Я скоро вернусь. Жди меня, и я вернусь, только очень жди, – я присел на корточки и трепал здоровую голову верного друга. На глазах проступили слёзы. Вот удивительно, отправляясь в путешествие, единственный кто вызывает у меня чувство грусти и утраты, – это моя косматая Муха.

Я провёл руками по глазам, поцеловал пса в голову, щёку и кожаный, мокрый нос. Резким рывком поднялся, закинул рюкзак себе за плечо и выходя из дверей, на пороге ещё раз посмотрел на Муху.

– Жди, охраняй, слушайся Марка, – сказал я на столько суровым, командным голосом на сколько мог.

Спускаясь в лифте, ещё раз провёл рукой по влажным глазам. Уезжаю всего на пару недель, вроде, а кажется, что на всегда. В низу я купил себе пару бутербродов на завтрак и ещё стакан кофе. Сел в такси и скорее поехал в аэропорт, пока Марк или чувство вины не заставили меня вернуться.

Регистрацию в аэропорту я проходил полусонный так что, садясь на борт я очень надеялся на компетентность сотрудников аэропорта. После взлёта я закутался в плед, уткнувшись в него же носом и оперев голову о борт самолёта, поджал под себя одну ногу, угрелся и засопел. Когда я открыл глаза, уже прошло несколько часов. Я даже пропустил перекус в виде бутерброда, так называемый завтрак. Понемногу вылезая из кокона, я обратил внимание на яркий свет из иллюминатора. Море из плывущих облаков было восхитительное, будоражило мой ещё неокрепший от сна взор. Я ощутил себя парящей чайкой, умиротворённо смотрящей в даль неизведанного горизонта. Осмотревшись по сторонам, обнаружил, что тот самый бутерброд, который, как мне казалось, проспал, благополучно лежал передо мной на откидном столике. Интересно кто этот добрый самаритянин. Пожилой мужчина, сидящий рядом, который в силу своего опыта и доброты попросил оставить для меня, улыбчивая молоденькая стюардесса, которая доказывает всем окружающим, что достойна этой работы и готова служить верой и правдой своим господам, словно рыцарь в милой униформе или может быть это был плюшевый гном, который не сводил с меня глаз в объятьях ребёнка. В конце полёта исходя из поведения окружающих и своих наблюдений, я пришёл к выводу, что это был гном.

Первым впечатлением от Бангкока было: жарко, потно и очень много солнца, пожалуй, для меня даже слишком. Неприятным сюрпризом для меня стало то, что там запрещено курить, нужно подумать, как справляться с этой ситуацией. Приехав в центр, города было не привычно наблюдать обычных людей, они носили шорты, растянутые майки, у девушек почти не было косметики на лице, не было каких-либо украшений. На фоне, действительно, серой массы выделялись туристы из разных стран. Как я понял, что это туристы? Огромные шляпы, новомодные солнечные очки, косметика, зашитая в лицо навечно и мокрые от пота, брендовые шмотки.

Добравшись до центра города, я начал бродить. На каждом шагу я спотыкался о человека, лавку с едой или не понятно устроенную систему улиц. Трущобы элегантно оттеняли современные, сверкающие на испепеляющем солнце, высотки. Зелёно-коричневая плесень на стенах бетонных домов могла резко смениться золотыми оттенками драгоценных дворцов. С одной стороны, меня могло проноситься течение из рвущихся на светофорах машин, а с другой плавно идущие своей дорогой лодочки с туристами, фруктами и прочей мелочёвкой. С первых же часов я подумал, что попал в мир контрастов: богатое и бедное, ослепляющее взгляд своей красотой и вызывающее отвращение, торопливое, словно пчёлы на пасике и смиренное, как лебеди на парковом пруду. Моя одежда явно не была приспособлена для этого города, жаркая, дорогая и прилипающая к телу. Мне повезло набрести на небольшой рынок с разнообразной едой, одеждой и мелочёвкой. Первым же делом я купил свободную футболку и переодел сразу, как отдал деньги, случайно за смущав молодых девушек, которые чуть не врезались в мой голый торс. Прошло много времени и аппетит был нагулян зверский, поэтому я оглянулся в поисках приличной, или вкусно выглядящей лавки. На глаза попалась лавка с открытым приготовлением горячей пищи, вокруг толпилось много народу, несколько поваров летало по мизерному пространству, а рядом был оборудован пластиковый островок для приёма пищи. Не пять звёзд, но наличие большого количества местного народа вызывало хоть какое-то доверие. Подошёл я к забавной полной женщине. Она привлекла моё внимание громким разговором с посетителями. Она так смешно и активно махала руками, что вокруг неё, казалось повсюду, разбросан аромат острого перца «чили». Но она была настолько зажигательна и открыта, что сманила меня, как зеленого туриста. Видимо я тоже привлёк её внимание свой экзотичностью, так что она переметнулась ко мне и пыталась что-то объяснить. Поняв, что ничего не пойму, я встал прямо перед ней, нахмурил свои массивные брови, сосредоточил на себе всё её внимание. Женщина усмехнулась, приблизилась ко мне, поставила руки в свои объёмные бака и зафиксировала свой смешливый взгляд на моём сером, холодном оттенке глаз. Согнув правую руку в локте, я двумя пальцами показал жест «смотри мне в глаза» и потом одним из этих пальцев тыкнул снова ей в глаза и перенёс его на лапшу, потом перенёс его на живую курицу, бегающую по соседству, последним был указан нашинкованный перец. После указаний, мной был продемонстрирован жест взрыва головы. После пары секунд тишины, женщина громко рассмеялась, в след за ней подхватили рядом стоящие торговцы и покупатели. Что-то обсуждая сквозь смех, кто-то даже успел ободряюще похлопать меня по спине. Всё с такой же широкой улыбкой женщина показала мне рукой на пустой стол. Я немного смущённый, но тем не менее с поднятым настроением присел ожидать. За соседним столиком, видимо так же в ожидании, сидел такой же довольный парень европейской внешности. Он переводил взгляд то на меня, то на тётушку-веселушку и обратно. Потом встал и подошёл ко мне.