– Хорошо, если так…

Решив, что настала моя очередь быть храброй, я вылезла из кустов и зашагала по дороге. Лёка поспешила следом, ухватив меня за руку, чтобы было не так страшно.

Дом Степановой мы миновали без приключений, но, только свернув на тропинку к бору, смогли вздохнуть с облегчением.

Призрачное озеро встретило ровной гладью прозрачной воды и золотом песчаного берега. Все наши вещи лежали в том же порядке, что мы их бросили. Переглянувшись с Лёкой, мы расхохотались. Смеялись долго и от души, а затем бросились в воду наперегонки.

События вчерашнего хмельного вечера казались несуразными и нелепыми, а мы себе дуры-дурами.

Растянувшись на песке, Лёка щурилась на солнце. Я блаженно потянулась и сказала:

– Как думаешь, он ее любил?

– Гусар купчиху? – сразу догадалась Лёка. – Надеюсь, что так. Иначе это уж как-то совсем обидно. Она утопилась из любви к нему, а ему и дела нет.

– Еще неизвестно, сама ли она утопилась или ревнивый муж помог.

Обхватив коленки ладошками, сестрица задумчиво посмотрела на противоположный берег. Я проследила ее взгляд.

На противоположном берегу возвышался величественный холм, заканчивающийся крутым обрывом у самого озера. На макушке холма красовался особняк никому неизвестного нувориша. Вернее, красовалась только крыша, так как за высоким забором и кронами сосен дома видно не было.

Но это сейчас, а когда-то и сам холм, и озеро, и все окрестные земли принадлежали совсем другому человеку.

Давным-давно жил да был в сих краях славных купец Севастьянов. И не простой, а первой гильдии – богатейший человек. Никто толком не помнит, когда это было – ни то в девятнадцатом, ни то начале двадцатого века.

Одно точно, прикупил он в Великом княжестве Финляндском землицы и построил дворец в миниатюре. С садами, парками, фонтанами и озером.

Ныне это озеро общественное, а тогда ходила по его берегу лишь купеческая жена и томно вздыхала о запретной, но сладостной любви своей к некоему гусару.

Была купчиха, звали ее ни то Софья, ни то Прасковья, хороша собой необыкновенно и младше мужа на двадцать с лишним лет. В какой-такой подворотне, то есть на каком пути, повстречался ей сей гусар и чем приглянулся неизвестно, но делиться купец не любил – это точно. Посему увез женушку подальше от столицы с ее соблазнами и балами и запер понадежнее.

Истории о том, как сложилась дальнейшая судьба купеческой жены различаются от поселка к поселку. В Уткино считают, что купец жену из ревности погубил (ни то удушил, ни то в этом самом озере утопил). В Лебяжьем, что купчиха померла сама – от несчастной любви зачахла и богу душу отдала. Третья версия о том, что купчиха утопилась в озере, дабы с мужем нелюбимым не оставаться, тоже в народе популярна, причем по обе стороны реки.

В одном жители обоих поселков сходятся – купчиха померла и призрак ее и по сей день бродит по округе.

Что стало с купцом и гусаром, история умалчивает. Имение Севастьянова кое-как просуществовало до революции и в канун красного октября благополучно сгорело дотла. Купеческая земля многие годы никому была не нужна. Лес поглотил остатки его владений и рос ни в чем себя не ограничивая на радость грибникам.

Но несколько лет назад здесь неожиданно началось строительство. Местные жители бурно протестовали и, что удивительно, были услышаны. Коттеджный поселок так и не был построен. Однако один дом все же остался. Его владелец как-то хитро оформил собственность на землю (еще до начала строительства), и даже суд признал его правоту. Местные жители повозмущались да успокоились – о возобновлении строительства речи больше не шло, а хозяин дома местным не мешал (собственно, его даже и не видел никто). Первое время всем было крайне интересно, что же творится за высоким забором, но потом поутихло и любопытство, а вот легенда о призраке все не забывалась.

– Купчиху практически каждый местный житель видел, – неожиданно разгорячилась Лёка. – По обе стороны реки!

– Я не видела, – лениво отозвалась я.

– Ты не местный житель – ты дачник.

– Дедуля и бабуля уже несколько лет как сюда насовсем переехали и тоже ничего не видели.

– И слава Богу! В их возрасте только призраков видеть не хватало.

– Хотя, после бабушкиной настойки и не то возможно… вопрос в количестве…

– Ты ведь не думаешь всерьез, что вчера мы видели ее? – приподняв поля шляпы, спросила я.

– Ну…

– Гну. Даже, если и была на том берегу девица в белом сарафане, то это ни о чем не говорит. Такой наряд и в твоем, и в моем шкафу висит. В жару без него невозможно.

– Все же…

– Это был кто-то из поселка или чья-то гостья, – отрезала я. – И вообще, нам должно быть стыдно – напугали бедную девушку своими воплями. Представляю, что она о нас подумала.

Даже острая на язык Лёка не нашлась что возразить. Недовольно закусила губу и надолго задумалась, что-то чертя на песке. Эх, лучше б сестрица загорала спокойно и думами себя не утруждала.

Неожиданно она вскочила и с видом Александра Македонского, призывающего армию к бою, воскликнула:

– С сегодняшнего дня мы начинаем новую жизнь!

– Меня и старая устраивает, – поспешила заверить я.

– Дом-работа, работа-дом. Работа-работа и путешествие раз в году. Это тебя устраивает?

– Путешествие два раза в год, не ври.

– Это не жизнь – тюрьма.

Последняя фраза была произнесена с таким трагизмом, что на глаза мои навернулись слезы. Дрогнувшим голосом я сказала:

– Прекрати меня расстраивать. Завтра и так понедельник, и в 9:30 у меня первое совещание.

– Вот! – воскликнула Лёка и назидательно погрозила мне пальцем. – В этих никому не нужных совещаниях вся жизнь и проходит. Решительно, нужно что-то менять.

– Что? – шмыгнув носом, спросила я.

Сестрица ненадолго замолчала, сосредоточенно глядя себе под ноги. Тишина тяжелым покрывалом легла на плечи. Даже птицы перестали петь. Вдруг она посмотрела на меня и словно приговор вынесла:

– До конца года мы должны найти свою любовь.

– Ты действительно веришь, что очередной роман спасет тебя от будничной суеты? – хмыкнула я и потеряла всякий интерес к разговору. – Кидаться в чужие объятия, чтобы на пару часов забыть о рутине – выше моего понимания.

– Дуреха, – обиделась сестра и плюхнулась рядом. – Я говорю о любви настоящей, той, что на всю жизнь. Никаких чужаков и случайных связей. Все всерьез, по-настоящему.

– Не пари горячку, двух дней не прошло, как вы расстались с Серегой…

– А ты со своим Хорошим уже полгода как, и что?

– И то. Любовь на дороге не валяется.

– Сидя на диване ее тоже не найдешь.

– Смотря где искать. Вот Людка через интернет за венгра замуж вышла. Душа в душу живут, вино делают.

– Пусть живут, пусть делают. В гости съездим. Но Людкин метод – не наш вариант. Мы на живца ловить будем!

Очередную рабочую неделю я начинала с некоторой опаской. В кабинет прошмыгнула как можно незаметнее, общение с коллегами вознамерилась сократить до минимума и, если совсем честно, с удовольствием тихонечко сидела бы в одиночестве и никого не слышала и не видела.

Причина столь антикоммуникабельного поведения объяснялась просто – я всерьез опасалась, что мое столь стремительное исчезновение со званного вечера без внимания не осталось. А значит, кости мои перемыты и ситуация, описание которой и на два предложения не потянет, раздута на несколько томов самым мелким шрифтом.

В выходные меня подобные мысли не тревожили – было о чем подумать, зато сегодня с самого утра одолели.

К моему большому сожалению, календарь был забит встречами и долго прятаться не было никакой возможности.

– Привет! – словно каравелла, вплыла в мой кабинет Ленка.

– Здравствуй.

– Что-то ты бледненькая какая-то…

– Николаева из налогового сказала, что излишне загорела – всем не угодишь.

– Ну, Николаева – знатная врунья, не слушай ее. Я однажды послушала, экспертизе ее доверилась, а Главный меня в разгар совещания чуть из кабинета не выгнал. Благо, премии не лишил.