– Это вы-то беззащитный? – возмутилась я чужой наглости.

– Из каждого правила есть исключения.

– Вы тому явное подтверждение. По подворотням я только котят подбирала, да и то в детстве, пока мне про последствия лишая не рассказали.

– И что же, борьбу за сирых и убогих пришлось бросить?

– Борьба – это для революционеров. Я дома с книжкой сидеть люблю, баранки лопать.

– Но медикаменты чемоданами хранишь.

– У меня вся семья –сплошные медики. Чемодан бабушкин – она детский реаниматолог. И все привыкла держать под рукой.

– Ты, значит, по стопам родных не пошла?

– Если есть сомнения в моих способностях, могу…

– Никаких сомнений, – заверил он. – Доверяю безгранично.

Покачав головой, я приблизилась и уже серьезно сказала:

– Я сейчас попробую снять куртку и рубашку. Ваша задача – сидеть ровно и не шевелиться.

– Есть, босс.

– Вот и правильно. А то мне и так страшно. Да и кровь хлынуть может.

– Не дрейфь, прорвемся.

Я налила в кастрюлю воды из закипевшего чайника и, закусив губу, принялась стягивать с него одежду. Делом это оказалось нелегким – ибо с перепугу собственные руки не слишком меня слушались. Незваный гость держался молодцом – сжав зубы, терпел боль и старался не дергаться.

Справившись с одеждой, я вздохнула с облегчением. Но отметив как побледнело его лицо, заставила себя поторопиться. Сев вплотную к незнакомцу, я внимательно осмотрела рану.

– Жить буду? – не то шутя, не то всерьез спросил он.

– Точно не знаю, – честно сказала я. – Одна пуля застряла в плече, вторая прошла навылет. Если жизненно важные органы не задеты – все будет хорошо. Но я бы не стала рисковать и вызвала…

– Ты справишься, – сказал как отрезал незнакомец. Поймав его взгляд, возразить я не решилась.

– Ценю ваше доверие, – вздохнула я. – Пулю надо вытащить. Вам будет очень больно, но постарайтесь обойтись без резких движений.

Я пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, готов ли он к подобному. Едва заметная улыбка тронула его губы.

Призвав на помощь все силы небесные, я вколола ему слоновью дозу обезболивающего и принялась за работу.

– На счет три тяну пулю. Считаем вместе. Готовы?

– Да.

– Раз, два…

Звериный рык разлетелся по квартире. Я не обратила на него особого внимания. Бросив пулю на стол, занялась раной, которая стала отчаянно кровоточить.

Парень вел себя молодцом. Больше не издавал ни звука, резких движений не делал и с дурацкими комментариями не лез.

Накладывая последний шов, я услышала:

– Договорились же на три…

– Нашли кому верить. Женщин что ли не знаете?

Со второй раной все обстояло куда лучше. Я быстро обработала ее и зашила. Некоторое время спустя, отерев последние капли крови с его груди и наложив повязку, устало сказала:

– Кажется, все.

Он поймал мою руку, а я испуганно отшатнулась. Незнакомец понимающе улыбнулся:

– Я тебя никогда не обижу.

– Спасибо, конечно, но вам пора уходить.

– Ты мне жизнь спасла, и я бы хотел…

– Лучшая благодарность – забыть меня и дорогу в мой дом.

Незнакомец кивнул, соглашаясь. Чувствовалось, силы его на исходе.

– В куртке мобильный. Подай, пожалуйста.

Просьба не удивила. Куртка хоть и лежала в метре от него, но взять ее и не потерять сознание от боли и кровопотери – труд немалый.

Помня о том, что рыться в чужих карманах неприлично, я послушно протянула ему куртку. Он усмехнулся и взял ее.

Решив, что слушать чужие разговоры не желаю (меньше знаешь – лучше спишь), я ушла в комнату. Он закончил довольно быстро и позвал:

– Эй…

– Сами вы эй, -появляясь, сказала я.

– Я твоего имени не знаю, -устыдился он.

– Нападая на девушек в темных дворах, вы обычно его не спрашиваете?

– Это я от неопытности. Ты у меня, знаешь ли, первая.

– Сочту за честь.

Он весело фыркнул и, заметив вещи в моих руках, спросил:

– Что это?

– Одежда. Ваша явно ни на что не годна. А нагишом холодновато. Хотя, вам виднее.

– Твой парень возражать не станет? – прищурившись, спросил он.

– Вам об этом беспокоиться не стоит.

Одевшись с моей помощью, он поплелся к выходу. Я с опасением смотрела за каждым его шагом – чувство, что он вот-вот рухнет как подкошенный, не покидало.

Когда же я окончательно поверила, что он сейчас исчезнет по ту сторону двери, незнакомец резко развернулся. Я едва не уткнулась в него носом и испуганно замерла.

То, что коварного нападения ожидать не стоит, стало понятно практически сразу. Он всматривался в мое лицо и силился что-то сказать.

Пауза затягивалась, я решила ему помочь:

– Не мучайтесь. Идите своей дорогой и не оборачивайтесь. Вы ничего мне не должны.

Он протянул руку и, едва коснувшись моей щеки, сказал:

– Звать-то тебя как?

– Как вам больше нравится, – чувствуя непонятное беспокойство, нахмурилась я и поспешила отстраниться. – Вам пора. Трамваи поздними вечерами не ходят.

Он засмеялся и вышел, я же поспешила запереть дверь. Прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. Я не слышала шагов и каких-либо звуков, способных подсказать, что на лестничной клетке кто-то есть. Однако, учитывая толщину стен в моем доме и добротность двери, это нисколько не удивляло. Особенности моего дома также вселяли надежду на то, что соседи тоже ничего не услышали и, как следствие, не заподозрили.

Но спровадить незнакомца – это полбеды. Еще необходимо уничтожить следы его пребывания в квартире, и сделать это нужно немедля.

Подгоняемая тревогой и мрачными мыслями, я в рекордно короткие сроки собрала в мусорный пакет его и свою одежду, уничтожила следы операции и тщательно вымыла коридор и кухню.

Этого мне показалось мало. Несмотря на поздний час (а было начало третьего ночи), я, схватив мусорный пакет, села в машину и отправилась на поиски подходящих мусорных баков. Те, что были в моем дворе, по понятным причинам, не устраивали, и, не придумав ничего лучше, я забралась в соседний район.

Избавившись от следов чужого присутствия, не без страха, я вернулась домой. Внимательно обследовала всю квартиру и убедилась, что никаких перемен за время моего отсутствия не произошло. В очередной раз проверила замки и для надежности придвинула пуф к входной двери. Плюхнулась на него сверху и облегчением вздохнула. Вопрос «Что это было?» вертелся на языке.

Однако, не имея достоянного ответа, я сочла за благо лечь спать. Сны мне снились один страшнее другого, оттого наступление утра стало сродни празднику.

Едва проснувшись, я поспешила на улицу. Как говорят в кино, осмотреть место происшествия. Или преступления? Только торопилась я напрасно, кто-то явно меня опередил. Стены арки и асфальт были тщательно вымыты и едва ли не блестели (исчезли даже нецензурные и околоцензурные надписи). Те же метаморфозы произошли и в подъезде, и в лифте. Кажется, даже моя дверь стала чуточку светлее.

Я зябко поежилась и, уткнувшись носом в шарф, обиженно произнесла:

– Все чудесатее и чудесатее…

Последующие несколько дней ничего особенного не происходило. То есть они были насыщенны до предела и полны волнений, но о ночном происшествии ничего не напоминало. А в среду, блаженно растянувшись с книжкой на софе, я была потревожена назойливым звонком в дверь.

Гостей я не ждала, оттого с явным недовольством поплелась открывать. За дверью, широко улыбаясь, стоял кругленький коротышка с большой коробкой в руках. Видеть его раньше мне не приходилось, я удивленно спросила:

– Вы к кому?

– К вам, – осчастливил он. – Я курьер торгового дома «Конфитюр».

О модном доме я слышала – рассказывала безнадежно больная шопоголизмом Ленка. Если верить ей, то в его роскошных залах продавались изделия лучших домов мод в мире и цены были королевскими. Только для королей то есть.

– Э-м-м, вы уверены, что не ошиблись? Я ничего не заказывала.

– Уверен, – еще шире улыбнулся коротышка и, ловко всучив мне коробку, поспешил к лифту.