Алексей держал ведьму за талию, и выражение его лица снова было чужим – жестким и холодным. Но вот глаза мужа наполнились страстью, и он посмотрел на ведьму глубоким взглядом – так мужчины смотрят на женщину, выражая свое желание обладать ею. Я почувствовала невыносимую ревность. Алексей был обнаженным по пояс – на загорелом торсе перекатывались упругие мускулы. Он легко закинул ведьму на плечо, обхватив ее за ноги. Она засмеялась глубоким чувственным смехом и колотила его по спине руками. Их фигуры растаяли, словно призраки, скрывшись в лесной чаще, и на поляне, залитой солнцем, раздавалось лишь громкое щебетание птиц…

От их пения я проснулась… Сердце колотилось, как бешенное, от тоски и ревности. Я села на кровати, тяжело дыша. Что это – видение или сон? Но одно я отчетливо осознала: ведьма хочет свести меня с ума! Чего она добивается? Я смотрела на спящего рядом Лешу, и мне стало страшно за нас, за еще не рожденную нашу дочь.

Алексей открыл глаза, увидел меня и улыбнулся так радостно и ласково, что я не смогла рассказать ему то, что мне привиделось на этот раз, и подумала о том, что у ведьмы ничего не выйдет. Она никогда нас не разлучит. Леша вопросительно посмотрел на меня и как будто все понял, он утешающе произнес:

– Все в конце концов закончится, видения растают без следа, и ты не пожалеешь, что вышла за меня замуж, Таис!

И я с удивлением вспомнила, что почти эти же слова сказала мне утопленница в давнем моем видении. Крепким поцелуем Леша снял все зловещие чары моих страхов, и я взяла себя в руки. Если все будет хорошо, то мне надо забыть все ужасы и жить, наслаждаясь своим счастьем. Прошло время, и, кажется, мне удалось это. Я больше не вспоминала свои видения, перестала видеть страшные сны и счастливо донашивала нашего ребенка. Леша во всем поддерживал меня, радуясь, что я успокоилась.

Стояло жаркое лето, и вечерние прогулки были мне просто необходимы, но однажды мы зашли слишком далеко, дальше, чем обычно, и вдруг нашему взгляду открылся благоухающий фруктовый сад, виднеющийся чуть выше по окончании дороги, ведущей в сторону, вглубь берега… Здесь росли сливы, вишни, абрикосы и груши… Запах дурманил и звал насладиться плодами. Сад был заросшим, видимо заброшенным, никого из людей не было видно. Мы прошли немного вдоль деревьев и услышали плеск ручья. Он протекал, журча по камням чистейшей родниковой водой. Мне захотелось пить, и только мы спустились к воде, как раздался детский смех… Мальчик и девочка, лет десяти, держась за руки, весело спускались к ручью на другом берегу. В руках у светловолосой девочки была кукла с длинными волосами, с большим белым бантом. Мальчик бережно поддерживал девочку, помогая ей спуститься. Та деловито передала ему куклу и сказала: «Держи нашу дочку, Леша! А ты, Анечка, не капризничай, сейчас папа даст тебе воды…» Мальчик, смеясь, зачерпнул воду ладошкой и будто напоил куклу. Был он черноволосым, с бледным лицом. Дети, веселясь, поднялись на верх берега, и их смех, удаляясь, стих среди деревьев…

– Родная, с добрым утром! Вставай, я причешу тебя… – услышала я голос мужа, он гладил меня по щеке.

В окно светило яркое утреннее солнце. Я села на постели, удивленно протирая глаза… Значит, мы не были ни в каком саду? А дети? Боже, да это же мы, в детстве… Я рассказала свой сон Леше… Он слушал, с удовольствием укладывая мои волосы, затем поцеловал меня, любуясь своим произведением на моей голове.

– Вот, что я думаю, – сказал он, подводя итог, – нам надо назвать нашу дочку Анной, как-то, в твоем видении, мама просила вспомнить имя нашей кукольной дочки в детстве, вот твой сон и дал нам подсказку! Анечка!

И Леша ласково погладил мой живот. Я смотрела на него с изумлением: как он все понимает, удивительно.

– Не думай сейчас ни о чем, Таис, не нервничай, просто мы знаем, как назовем нашу дочку, вот и все, я уверен, что так и надо, а там выяснится почему…

Поцеловав меня, Леша уехал в свою мастерскую, а я не переставая думала обо всем, и вдруг отчётливо вспомнила, как, играя с Лешей в дочки-матери, однажды сказала: «Мы вырастем и поженимся, и я рожу тебе дочку, Анечку…»

Мозг мой лихорадочно заработал… Пазлы всех прошлых событий, моих снов и видений стали складываться в мистическую, но довольно логическую картину…

Предположим… Ведьма, из моего первого сна, мучила меня своим отражением и всяческими видениями, во сне и наяву, чтобы я вспомнила свою первую любовь, Алексея, и развелась с Вадимом. А зачем ей это нужно? Очевидно, она хотела, чтобы я вышла за него замуж и родила дочь Анну… Вся моя интуиция остро чувствовала, что именно это ей необходимо. Оставалось понять – зачем? Зачем ей нужен мой ребенок? Острая тревога заполнила все мое существо! Я вспомнила, что в легенде Лешиной семьи, дочь Михаила и Анны пропала в ночь своего рождения, и украла ее ведьма… Я погладила свой живот, успокаивая доченьку, уже вовсю просившуюся на свет, ощущая, как она толкается в мою ладонь…

А что, если та ведьма из легенды и есть существо, которое я вижу в своем отражении. Мне стало невыносимо страшно, я заметалась по комнате, затем села и потрясла головой. Но легче не стало. Страх за своего ребенка не отпускал меня. Я занялась домашними делами, пытаясь прогнать мысли о ведьме. Но мозг упрямо выстраивал картину событий, неумолимо доказывая, что мои предположения верны… Сначала ведьма убила моих родителей, и я не смогла покинуть этот город и уехать от родных могил, и Алексей нашел меня именно в этом городе. Мы вновь полюбили друг друга, и теперь у нас должна родиться дочка, и даже имя Анна своей девочке мы решили дать не просто так… Анна… Это имя прочно связано с легендой.

Я вновь взяла в руки книгу «Легенды древних предков» – так назвал ее Лешин дядя. Но дядя умер, а то помог бы хоть что-то прояснить в происходящем с нами. К сожалению, приходится самим соображать, что к чему в этой запутанной истории. Я прилегла на диван с книгой в руках, вновь и вновь перелистывая ее… Я думала об этой красивой паре – Михаиле и Анне, что же случилось с их дочкой?

…Я увидела красивый старинный дом с резными маленькими оконцами и их самих, гуляющих вдоль ручья, в котором текла чистейшая родниковая вода, весело бегущая по камням, журча и переливаясь. Михаил не сводит влюбленного взгляда со светлого лица жены, Анна, смеясь, зачерпывает горстями воду из ручья и умывает лицо мужа, певуче приговаривая: «Мой любимой муж! Пусть обойдут тебя беды и несчастья, болезни и горести! Будь всегда рядом со мной – молодой, сильный и красивый, пусть целебная вода придаст тебе сил и крепости в нелегком походе!»

Голос Анны, серебристым колокольчиком звучавший, вдруг сорвался в страшный крик, переходящий в хрип. День сменился ночью, и я увидела туман, застилавший все вокруг.

Я понимаю, что стою близко с ложем, на котором рожает Анна, протягиваю руку, вот-вот коснусь ее светлых волос, но не вижу своей руки. Наконец Анна разрешилась красивой маленькой девочкой с огромными синими глазами и черными волосиками на маленькой головке. Крик младенца заглушил жуткий собачий вой, из клочьев тумана возникла страшная старуха, точь-в-точь такого же вида, какой описывал Михаил, рассказывая о ночи убийства на дознании у князя: седые длинные космы, крючковатый нос и глаза, черные, наполненные жуткой ненавистью. Именно ее я четко видела сейчас около Анны. Доля секунды, и старуха выхватила ребенка из рук роженицы. Внезапно появился Михаил и, дико закричав, вонзил в грудь ведьмы свой клинок. Ведьма из старухи превратилась в ту самую, молодую и красивую, из моего сна. Я сразу узнала ее пронзительный взгляд, глядящий прямо на меня. Еще миг, и она, разразившись жутким хохотом, исчезла, с ребенком на руках, и я успела заметить на ее плече родимое пятно, по очертаниям похожее на череп. Но непостижимым мистическим образом клинок оказался в груди Анны, которая бездыханно лежала на своем родильном ложе, залитая кровью…

– А-а-а!! – очнулась я от своего крика.

Все мое тело пронзала невыносимая боль, начинались схватки. Алексей, бледный и испуганный, гладил меня по животу, стоя на коленях перед диванчиком в гостиной, на котором я заснула, листая книгу.