— Хорошо — для равновесия и из бескорыстной дружеской солидарности, — Дорион поднялся, глазами нашел в толпе счетовода, показал растопыренную пятерню, — Сульдис, Суль! Прими! На этого вот!
— Вот! Я всегда говорил: на таможне мышей не ловят, денег не считают! — совсем развеселился Гвинтанн, пихнул в бок, сразу получил в ответ, и на ступеньках завязалась шуточная потасовка.
А на пляже уже приготовились. На парапете не стало свободных мест, вокруг шумели, делали прогнозы, гомонили и перекрикивались с замеченными в толпе знакомыми: праздный Хеледос, не стесняясь Хеледоса занятого, загруженного делами, замученного думами, готов был азартно следить и азартно болеть.
Бухнуло.
Распорядитель всего действа стоял, призывно вскинув руку с зажатой колотушкой. Первый, гулкий удар в стальной брусок на веревке разнесся над галечным пляжем и заставил всю эту взбудораженную, веселую толпу вдруг замолчать, и выдохнуть, и затаить дыхание. Раз, два, три — ждали все как один…
Бухнуло снова.
Второй удар, более звучный, более громкий — по висящему рядом бронзовому кувшину — разнесся дальше, звонче. Толпа разом ахнула, подалась вперед — и затопала, заулюлюкала, закричала на разные голоса. На распорядителя уже не смотрели, да и сам он тоже приоткрыл рот и смотрел только вперед, на озеро. Там помноженный на пять плеск начисто сгинул в этом крике, и пять дорожек пены и брызг, где мелькали руки-ноги, черные и светлые головы, устремились теперь к утыканному стрелами полосатому столбу.
Равнодушных не осталось. Прыгали и кричали все, и даже помрачневший было, будто расстроенный чем-то Брантиль не усидел: поднялся на ноги и, не осознавая своей улыбки, посматривал то на озеро, то на скачущих рядом обнявшихся друзей.
***— Господа!
В толпе заголосили, взобравшийся на перевернутую бочку распорядитель поклонился.
— Дамы! — распорядитель поклонился еще раз — нарочито рисуясь, и в толпе заголосили громче. — На сегодня у нас сухие и незамерзшие участники закончились…
— Н-не з-закончились! — крикнул кто-то и сам же, икая, расхохотался. Смех подхватили, а распорядитель ухмыльнулся и показал пальцем.
— Закончились, закончились! Поэтому наша скромная команда в лице вашего покорного слуги, в лице нашего уважаемого счетовода Сульдис, — голдиэ помахала, в толпе посвистели, похлопали и одновременно покричали «Жулье!» и «Молодец!».
— … а еще в лице Тильмо Гиниона, нашего уважаемого судьи…
В толпе покричали «Фу-у-у!» и «Долой!».
— …командира лучников господина Варантиля, любезно разрешающего терзать запас тренировочных стрел… Все мы благодарим за внимание и на сегодня прощаемся! Также сообщаем… тише! тише! Мы сообщаем, что ваши многочисленные предложения услышаны! Организация турнира по случаю столь массового съезда плавунов, плавуний, плавунцов и плавунят принята к рассмотрению! Обещаем, что придумаем что-нибудь в самое ближайшее время. Пока же напоминаем о первейшей обязанности победителей заплывов и сделанных ставок: да согреете вы ближнего своего горячим и горячительным! А мы от себя рекомендуем сделать это в Синем переулке у «Дарви и Фиртаиэль»! Потому что они ребята хорошие и нежадные — пиво не разбавляют, а жареных окуней подают без головы.
— И тебя, Вирмо, долей малой не обижают? — крикнул кто-то, чем вызвал новый взрыв смеха.
— Все по-честному! — распорядитель вскинул руки и еще раз на шутовской манер поклонился. — Ну все, ребятки, до завтра!
Смешливая, уже немного хмельная толпа снова пришла в движение: стала расплескиваться в сторону Хеледоса-города, следуя совету Вирмо или же собственному выбору, поворачивая в сторону крепости, а кто-то, напротив — потянулся к кромке воды и расположился там. Истратив излишек сил, праздный народ возвращался к разговорам, песням и дружеским попойкам.
Вечерело стремительно. Солнце возле озера просто проваливалось за обступающие горы, и его свет будто задувало. Но набережная не погружалась во тьму полностью: вдоль нее зажигали масляные светильники и жаровни, и цепочки огней двоились в зыбкой озерной глади. К вечеру к воде привычно выходили горожане и покончившие с заботами гарнизонные из крепости, а сейчас, когда население Хеледоса выросло едва ли не вдвое, свободных мест в корчмах и трактирах было не сыскать, а на набережной и пляже теснились, как в разгар дня.
— О чем торгуются-то? — поинтересовался Гвинтанн. — А то разговоры, разговоры, шуму подняли до самой Барад-Эйтель, а толком ничего не ясно!
Их пятерка пошаталась по улицам до темноты и без сговора вернулась к озеру. На парапете кое-как нашлось свободное место и для них, и для двух пивных жбанов и корзины разной снеди: выигравший свою ставку Имдир слово сдержал. Так уверенно отрекомендованный «Дарви и Фиртаиэль» трещал по швам от наплыва и к нему лучше было не приближаться вовсе, поэтому решили довольствоваться чем придется. На выручку страждущим спешили сметливые торговцы с тележками: товар вовремя подкатили прямо к набережной, и пиво плескало на брусчатку, а медь и серебро звонко сыпались в карманы и жестянки.
— Не ясно, потому что и без тебя как-нибудь разберутся, — заметил Брантиль.
— Ха-ха! Но интересно же! Сам-то небось лучше знаешь — из крепости дальше видно, — вовсе не обиделся Гвинтанн.
— Я знаю, что положено по должности. А по должности я командую взводом, а не веду переговоры с наугрим.
— Ты так скоро станешь серьезней, чем сам Голфин! О, да я ж тут видел его! Вот как вас сейчас! Выпало поменяться, и мы шли до самого Тегин-Кай, ну, в Ард-Галене. А там как раз Верховный с высочайшим визитом. Важный, серьезный… Как… Вот как Бран почти! Видите, все о чем-то договариваются: Голфин с арфингами, наши с наугрим. А мы с вами и не в курсе. Дело ли?
— Тебе-то сдалось? — хмыкнул Дорион. — Голфин какие-нибудь укрепления приехал смотреть. А наши — ясно: будут торговаться о пошлинах и льготах.
— Ага, укрепления! Пальцем в небо, друг дорогой! Они же не каменщиков собрали, а фуражиров, тыловиков всяких, снабженцев… Вот меня снабжение, может, и заботит — вдруг мы без пива останемся…
— Почему без пива? — удивился Имдир.
— Почему-почему, — усмехнулся Алантар, — разведка! Продадут все зерно наугрим, излишки через арфингов барсуку дориатскому. А мы будем пить какую-нибудь наугримскую бормотуху.
Брантиль поморщился, но промолчал.
Дорион несогласно покачал головой.
— Зерна своего с избытком. Наугрим мы уже сейчас продаем больше прочих. Верно, они его везут дальше на восток и хорошо на этом зарабатывают. Не исключено, могут продавать еще больше. Вопрос, что нам за это сторгуют.
— Ха, что они-то нам предложат? — фыркнул Гвинтанн. — Руду добываем, земляное масло есть… Лес, пенька… Кони, фураж — все свое! Мне вообще неясно, зачем продавать наугрим руду и брать у них же сталь.
— Затем, — Брантиль вручил ему рыбину, — помолчи уже, трещотка, ешь вот… Затем, что не надо привлекать свои руки к добыче и… к чему там… к выплаву. Мастера могут заниматься… Чем-то другим. Я не знаю… Делать вещи.
— А-а-а, — протянул Гвинтанн, — умно… может быть, и так… А ты что скажешь?
Имдир молча наблюдал, посасывая сушеную плотву и теперь только пожал плечами, извиняюще улыбнулся.
— Я скажу, что не задумывался. Мне как-то не очень интересно.
— Уж так и неинтересно? — съерничал Алантар. — А про кого живописали, как выследил на перевале незаконный караван?
— Так это что, это другое дело — служба. Выследил, — Имдир скромно наклонил голову. — Был… ну не караван, так — шестеро. Спрятали на себе приличную партию камней. Пришлось их аккуратно развернуть: зачем нам ссоры перед важной встречей.
— Камни, — понимающе покивал Дорион, — я слышал. На Аскарском посту с месяц назад нашли тайник внутри груза. А сам груз был законный, все бумаги в порядке.
— И куда такое счастье везли?
— Можешь не отвечать, угадаю. Зазаборному королю в карман, — Алантар поморщился.
