— Так.

— Это нападение с целью похищения имущества.

— Так.

— Имеется медицинское заключение: удар, вероятно, нанесен кулаком. Это для запланированного преступления странновато, зато тянет на спонтанное нападение.

— Так.

— Ну что «так»? Это твое «так» звучит как на экзамене, который я стремительно заваливаю… — сварливо заметил Турин.

— Хорошо бы мы были на экзамене, — вздохнул Белег, потер глаза и стал выбираться из-под одеяла. В комнате уже сделалось свежо, пришлось накинуть пиджак и тянуть под ноги веселенький вязаный половичок.

— И что тогда-то? У тебя есть другая версия?

— В том и дело: для одной версии слишком много фактов. С виду слишком стройно. Дай мне папиросу.

Они отодвинули стол и пересели на подоконник; Турин дождался, когда Белег откашляется, и заметил:

— Доктор Курмин не одобрил бы.

— Определенно.

Доктор Курмин возмутился бы до глубины души: он спрашивал о курении.

«Нет», — ответил Белег. «Злоупотребляете? — Нет». «Имеете другие вредные привычки?» — то же самое. Наконец подумал и спросил уже явно из любопытства: «Какие-нибудь привычки в целом?» И Белег честно признался: «Не заводить привычек».

— Слишком стройно? Это как?

— С виду. Но присмотреться — все неопределенно. Зыбко, — подобрал слово Белег. — Версия выстраивается легко и логично. И это тоже слишком. Но бесспорный факт всего один.

— Какой?

— Кто-то несомненно вошел.

По проезду, громко стуча подбитыми ботинками, прошел армейский патруль. Турин извернулся, проводил их взглядом и задумчиво пожевал мундштук.

— Ну еще есть время… Где-то час зазора, когда все могло случиться. Место тоже… И зашли они с террасы, больше неоткуда. Чем не факты?

— Пусть, согласен. Что это дает?

— Что… Пришел мастер Англазар с подельником, воспользовался…

— Стоп. Ты подгоняешь под ответ.

— Так это ж выглядит очевидно?..

— Именно что выглядит, — за неимением пепельницы Белег высунулся в окно и потыкал папиросу о карниз, пристроил окурок на подоконник. — Ты слышал показания гномов, видел фотографии. Похож мастер Англазар на того, кто мог бы расправиться с кем-либо голыми руками?

— Пф-ф, похоже, не похоже — ты всегда говорил, это не довод!.. И потом, вы эльфы, вообще плохо отсекаете, кто на что способен. Я про нас и про гномов.

— Тоже согласен, — признал Белег. — Хорошо, ответь тогда так: зачем было убивать — убивать там — гнома? Не говори: «Чтобы не делиться».

Турин ненадолго задумался.

— Да может, там вторым номером вообще кто другой был, не этот мастер… Или их еще больше было… Хотя больше вряд ли, толпа бы короля насторожила. Что тогда… Ну… А вот, смотри! Задумал этот мастер Анг… — Англазар, да? — черное дело: спланировал, нанял какого-нибудь бугая, послал с ним попку ряженого — себя изобразить. Не думаю, что король уж так его запомнил, гном и гном. Зашли вдвоем, под каким-то предлогом — ну я не знаю, помощник, охранник типа?.. А бугай тот всех кинул — двух холодных оставил и сдернул с добычей. Ну или хорошо, не морщись, другой расклад, еще проще: прознали лихие ребята, что у мастера Англазара дело красное горит, и решили в долю встать. Мастера, поверим старичку, перехватили, расспросили да и прикопали где-нибудь. А дальше сами пошли, сами порешали, а по ходу — ну и да, и так бывает! — один другого высадил.

— Турин, — переварив, Белег вздохнул и замолчал.

Жизнь и компания на Амон-Руд очень быстро счистили с Турина остатки столичного лоска. Как прежде на Границе, он с большой охотой нахватался грубоватых привычек, чужих специфических манер и сомнительного говорка: компания там подобралась лихая, отчаянная и с пестрой биографией; сам Турин это честно признавал, как признавал и даже подчеркивал перемены во внешности — отпустил тогда густую щетину, избавился от дориатской формы и в разномастных, по случаю добытых вещах, с неизменным отцовским шлемом, либо сдвинутым на затылок, либо за проушины болтающимся на ремне, выглядел истинным разбойничьим атаманом. В его понимании все это имело и конкретное применение — служило «установлению и упрочению связей с собственным народом». Белег перемены никак не комментировал, однажды только заметил: няня Нэллас не преминула бы вымыть бывшему воспитаннику с мылом рот.

— Что — Турин? Хотя понял — увлекся… Можно я в стену швырну или разобью что-нибудь? Весь день хочется.

— Разбей.

Действительно, давно можно было бы что-нибудь разбить. Или сломать. Или прокусить до крови руку: Белег лежал с этим желанием, глядя в потолок, но останавливало, что бедная рука не так уж давно зажила и могла вскоре получить лучшее применение.

Они помолчали, размышляя. За окном стало совсем светло и солнечно, ночная хмарь прошла, оставив в небе легкие обрывки облаков — день снова выдался погожий, и тем страннее выглядела по-прежнему пустынная тихая улица — только птичий гомон в сквере и глухой собачий лай неподалеку ее чуть оживляли.

— Вообще я тебя понял. По всему, дурная какая-то затея. Короля? Грабить? Зачем?.. Куда потом камень этот… В ломбард не сдашь, под матрасом всю жизнь прятать? Так он все равно всплывет, и дальше? Нет, тут надо быть совсем конч… совсем без ума, а у таких не выгорело бы… Что, думаешь, кто-то из соседей заказ грамотный выставил?

— Ты помнишь, с чего мы сейчас начали?

— С чего… про факты… И до этого — про что… про квалификацию ты меня пытал.

— И?

— Ну, не томи ты, говори прямо! Тут-то что не так: пришли грабить, убили походя, как получилось, — Турин потянулся, с силой отер ладонями лицо, но резко остановился и посмотрел на Белега. — Скажешь, не так? Не походя?

Белег неопределенно покачал головой.

— Если задуматься, убить Элу — большого труда не требуется.

— Ну… Пожалуй. Так-то делов — он и не прятался никогда, хоть вплотную подходи, хоть в парке из-за дерева стреляй… Чего тогда? Спланированное убийство голыми руками? Смешно.

— А что было бы не смешно?

— Ну… Пф-ф. Стрелять — риск большой, дураку понятно. Но чем плох старый добрый нож? Подходи да бей. Скажешь, испачкаться страшнее, чем промазать и наградить короля шишкой? Дурь же? По-моему, случайно — спонтанно все вышло.

— Спонтанно.

Белег сплел пальцы в замок, сжал их до белых костяшек и вдруг вскинул голову, рывком поднялся с подоконника.

— Вот! Правильно! Спонтанность! Не было там спонтанности — в этом все дело. Похоже. Очень похоже, убедительно. Но не то, — он быстро прошелся до стены и обратно, ищуще огляделся — спальня превратилась в дворцовый кабинет, маленький стол стал большим письменным, стул — креслом, рамка на стене — дверцей сейфа. — Смотри: все очень быстро. Осмысленно. Удар — готов! Подхватить, положить аккуратно, почти без следов, без шума. Второй удар — готов! Лицо разбить — еще три-четыре удара, это несколько секунд. На столе все как будто перевернуто и сброшено, так? Но нет, телефон цел, рамки только треснули, осколков — один стакан. Нет, Турин, их не швыряли, остереглись шума. Просто переложили. Мелочь — да, разом смели, без разбора. Чай, чернила — как пролились, не размазаны. Дальше: стол сдвинут, фонарик и жестянка с воском как нарочно сверху, на виду. Но зачем они? Сейф закрыт был, ключ на месте, в скважине воска нет, царапин нет, вскрыть его не пытались, и: — Белег остановился, резко обернулся и наставил на Турина палец, медленно опустил, с силой упер в край столешницы, — кофр. С Сильмариллом. Деревянный черный кофр, с жестким ребром. Он уже был на столе — дожидался мастера. Сейф закрыт: конечно, зачем открывать при посторонних, Элу достал бы заранее. И вот упал он как раз на этот кофр — поэтому и следов крови нигде нет. Значит, подгадано: бей, бери, уходи. Значит, времени на все потребовалось: — Белег прикрыл глаза, еще раз прокрутил в голове сцену, — пара минут от силы.

Турин на подоконнике застыл с потухшей папиросой в зубах.

— Ну знаешь ли… Это как-то… Слишком резво.

— Хуже, Турин. Слишком продуманно.