Умолкнув было, соседи загалдели снова, заглушили его чередой все тех же вопросов. Турин, не выдержав, громко хлопнул сначала капотом, затем ладонью — по нему же.
— Так, господа хорошие! Хватит! Утро раннее, нам с господином полковником нужно спокойно помозговать.
— А вы действительно возглавили расследование?..
— …я так сразу и сказала: не иначе наш господин Куталион этим займется!
— Он-то все распутает!
— Постойте, вы просто обязаны поделиться подробностями, господин Турамбар! В конце концов, по городу разгуливают убийцы!..
— Господин полковник, уже задержали кого-то?
— А кто же теперь станет королем?!..
Дождавшись в этом шуме секундной паузы, Белег вскинул руки, призывая к вниманию. Один за другим соседи умолкли.
— Мастер Сормас. Будьте добры, одолжите нам пару париков любого цвета. А также жестянку пудры, лучше светлую.
— Да… Конечно… А?..
— Ниссэн Тармивэль, буду благодарен, если у вас найдется мужской плащ моего размера. В любом состоянии.
В квартире №8, над мастером Гуином и под господином Гвириэлем, как раз и жили перебравшийся из Бритомбара после Бреголлах капитан портового буксира Рилиос Келентир, его жена ниссэн Тармивэль и восемь одинаково неугомонных детей — никто из жильцов особо не пытался различать их по именам, воспринимая всех единой шумной ватагой. Капитанского жалования на такую большую семью хватало только-только, и потому ниссэн Тармивэль занималась на дому заказным шитьем и ремонтом одежды.
— Конечно… а… господин полк…
— Если найдется лишний кусок мела, я буду благодарен вдвойне. Теперь вы, господин Гвириэль. Ваша задача — подготовить список жильцов за все время сдачи квартир.
— У меня есть! У меня все есть, есть все данные! Журнал аккуратно хранится, я готов вам все предоставить и рассказать!.. — немедленно засуетился, захлопал себя по карманам господин Гвириэль.
— Минуточку, господин Куталион!..
— Да, госпожа Йорвен. Пожалуйста, постарайтесь припомнить и изложить — лучше письменно, — какие подозрительные разговоры вы слышали в последнее время.
Сразу после Нирнаэт немолодая семейная пара из Дор-Ломина — господин Армир и госпожа Йорвен — успели попасть в Дориат в числе первых беженцев. И оба их сына со своими семьями, и дом, и успешное галантерейное предприятие сгинули в тот год в той войне, но остался предусмотрительно заведенный в Наугрим-банке счет, и это позволило обоим невесело, но безбедно жить все эти годы и даже открыть небольшую галантерейную лавочку. В прошлом году господин Армир то ли в силу возраста, то ли от каких-то людских болезней скончался, а госпожа Йорвен лавочку продала, сменила жилье на более бюджетное и коротала дни в долгих прогулках, разговорах со всеми встречными и шапочными знакомыми, в чтении, а еще в сочинительстве пользующихся нишевой, но стабильной популярностью сентиментальных рассказов для «Дамского обозрения» под псевдонимом «Таландис Синдимиэль».
На просьбу госпожа Йорвен сперва возмущенно всплеснула руками, едва не заехала в глаз Урвилу, но тут же замерла, задумалась, закусила сморщенные густо накрашенные губы и азартно заблестела глазами.
Белег оглядел остальных, задержал взгляд на кухарке: та комкала свою шаль и явно раздумывала, не спросить ли что-то еще.
— А вас, ниссэн Авриль, я попрошу к десяти утра сварить нам крепкий кофе — самый крепкий, какой только сможете. Договорились? Тогда все. Спасибо.
От нехитрой раздачи поручений соседи как будто успокоились: осознали момент и один за другим потянулись к дверям парадных. Голоса зазвучали тише; ниссэн Ливиэль шепотом требовала у мужа немедленно пойти искать перечисленное господином полковником, нис Дорвэн по обыкновению помогала госпоже Йорвен добраться до парадной, но та справлялась и сама — шустро стучала клюкой, явно спеша на встречу с письменным столом. Господин Гвириэль тоже заторопился, рассуждая вслух — сообщить ли страшные новости жене или поберечь ее здоровье и хрупкие нервы.
— Кофе? — скептически уточнил Турин.
— Ты хотел простоять до вечера? Идем. Нужно поспать хотя бы пару часов.
Они вошли в парадную следом за Халардоном: тот медленно поднимался, на ходу закуривая. За все то время, что длилось во дворе нечаянное собрание, ближайший сосед так и не проронил ни слова и все вертел, вертел в пальцах свой коробок. Уже в дверях квартиры он обернулся и из темноты сверкнул глазами — в них тревожно отразился красный огонек папиросы.
— За реку сейчас можно как-то попасть?
— Не стоит, — предостерег Белег.
***07 часов 34 минуты
Белег дождался, когда секундная стрелка пересечет деление, и выключил примус. Турин к этому моменту уже сжевал треть буханки и теперь сразу полез в котелок, ложкой подхватил яйцо — и тут же уронил его на стол, выругался. Вчерашний хлеб из пекарни нис Дорвэн с разрешения владельца передавала в благотворительный сбор, но иногда — предлагала соседям. Обычно Турин отказывался от этой, как он называл, «подачки», но сейчас, когда с лестничной площадки раздался робкий стук, принял с мрачной благодарностью.
— Можешь меня осуждать, но я голоден.
— Я не осуждаю.
— Каков наш план?
Они выдвинули из угла складной стол, на холостяцкий манер застелили его газетами и расположились. Турин почти с остервенением вывалил себе в миску по полбанки тушенки и фасоли, там же размял яйцо, хлеб, размешал и с усердием взялся работать ложкой. Белег рассматривал вареное яйцо.
— Собираем данные, анализируем, находим убийцу.
— Пф-ф-ф, делов — начать и кончить. А дальше?.. — Турин многозначительно кивнул на письменный стол. Там, на газете, лежал разобранный «Карсид» и его собранные на полу детали.
— Об этом рано, − отрезал Белег и принялся чистить скорлупу.
Пару минут ели молча.
— Ты вошел в кабинет вместе с Маблунгом?
— В смысле, в кабинет короля? Тогда еще? Да. С ним, с Рандиллионом и с офицерами из приемной — ну, я называл.
— Называл. Сказал, там находился кто-то еще.
— Точно, − Турин уже подчищал миску куском хлеба. − Я не вспомню, кто именно — трое-четверо то ли ординарцев, то ли адъютантов — кто их разберет… Я сразу к королю. Ну а там все понятно уже… Белег, ты правда думаешь, гномы его? Друг другу на плечи взобрались?
— Пока не знаю. Слишком много информации. Или слишком мало. Надо ее обдумать, — Белег взглядом указал на дверь. — Постарайся уснуть и припомни все в деталях. Отдельно подумай: могли вы с Маблунгом видеть что-то, чего не видели остальные. Или, может, он успел тебе что-то сказать.
— Хм, — задумался Турин, ладонью снял с подбородка крошки. — Да вроде нет… Ничего. Там уже вопили вовсю, с террасы кто-то стучался, из приемной набегали… Все видели одно и то же. Мы-то как раз позже подошли. А Маблунг как понял все, сказал за тобой бежать — мы и поговорить толком не успели…
— Ты все же постарайся, подумай, — попросил Белег и поднялся.
— А почему вдруг такой вопрос? Эй, ты куда?
Две небольшие спальни в квартире находились по обе стороны от гостиной-приемной и хоть и были спланированы одинаково и одинаково выходили окнами на проезд, но обстановка в каждой была своя, заботливо и со вкусом подобранная, и только подвыцветшая уже, заметно неновая. Так, у Белега на стенах выгорели голубоватые обои с незабудками и с целой выставкой акварелей — приятных белериандских видов; стояла высокая кровать с изящно гнутыми железными спинками, с блестящими шарами на них, с яростно скрипящей под матрасом пружинной сеткой; у окна поместился стол, плетеная этажерка и два шатких гобеленовых стула, а в торце возле двери возвышался большой добротный шкаф — даже слишком большой для нынешнего невеликого содержимого.
— Да что ты там ищешь? — спросил Турин, извернувшись на стуле и в распахнутую дверь наблюдая за тем, как Белег достает из шкафа и открывает чемодан.
Поиски были недолгими. Белег вернулся и рукояткой от себя положил на стол небольшой, очень ладный, под заказ сделанный пистолет — нан-эльмотский вороненый «Тинду». Лежащий на газете разобранный «Карсид» был верным рабочим револьвером с одним существенным недостатком — он был большой, шумный, его невозможно было спрятать от профессионального взгляда. Поэтому у Белега был еще один — подарок Тингола; очень хороший, тоже рабочий, но для других несколько нужд и для скрытого ношения. Мастер по своей традиции вместо серийного номера выбил на нем имя — «Англахель», а Белег называл попросту — «второй».
