«Вера Никон из фотоателье…» Вера Никон из фотоателье на шестой станции отирает его лицо светочувствительным полотном, и как из лейки свет и пот становятся вывеской Веры. Человек с ворохом Т-образных рубашек подбегает к Форресту Гампу и отдает ему одну — вытереть лицо от грязи, а тот размазывает по рубашке:) Трехметровый пятый номер Хесус Эсперанца стирает серебро с черного лица белым убрусом и делает трехочковый во имя отца, сына и командного духа. «как часть природы я сказать…»
как часть природы я сказать не знаю что тебе играет ветер на губе играет диззи на трубе играет дева на себе орел играет на гербе борьба играет на борьбе играет слизень на грибе играет плётка на горбе играет гайка на резьбе росток играет на бобе дурак играет на судьбе играет мертвый на столбе играет нами вещь-в-себе играют мышцы при ходьбе очко играет при стрельбе а я не знаю что тебе сказать лишь ме да бе «реки меня сестра…» реки меня сестра сестра моя река река моя сестра что надо знать когда речешь меня черна смородиновая на родине огня всё меньше нет огня на родине огня сестра моя рембо нам сделали бобо подуем ничего сестра моя ребро нам не было темно не будет и светло на смо́роде-реке мы смолоду хехе сидели как в яйце а рядом во дворце сидела смерть в парче держала мух в руке и вот они летят в соседний лётный сад и сразу же назад «Непорядки и раннее горе…» Непорядки и раннее горе — все пройдет, все развеется вскоре, и сирена взревет на мосту, разделяющем эту и ту, и – ту-ту и тю-тю, и у сквера нам скривятся Надежда, и Вера, и за ними старша́я, Любовь, приподымет косматую бровь, и пойдут позвоночники прямо, до веселого хруста, и прямо станет, что́ было криво тогда, и лопатки сойдутся тогда, и в губах округлится свистулька, и свистящая вылетит пулька прямо в птичку, летящую встречь, прямо в райскую адскую печь, засвистят соловьи гробовые, как влюбленные городовые — как банально начало конца, но не бойся и требуй свинца! — здравствуй, рубленая, ножевая, пусть прольется уже чуть живая, пусть хлопочут по эту и ту, чтоб запела сирень на мосту! «– В ночь эталонную слышишь ты пение?..» – В ночь эталонную слышишь ты пение? Любо ль нам видеть свой труд? Слышишь ты в рощице русское пение? Слышишь, как дети поют? – Нет, я не слышу русского пения. Труд наш не слишком хорош. Дети поют, но воды до кипения этим ты не́ доведешь. – Небо считаешь заочною вотчиной? Хочется счесть облака? – Нет, не считаю. Не хочется. Хочется детям – пи-пи и ка-ка. – Смотришь последние битвы по телеку? Гог одолеет Магог? Чистишь ли пряжку, скучаешь по тельнику? Детям прочел Декалог? – Гог его знает, Магог его ведает, пряжка погасла давно, тьма наступает, а кесарь обедает, в общем: не делай темно. – Сколько любви в эти выстрелы вложено? Сколько их, Осенька, там? – Коленька, нам ведь считать не положено да и не хочется нам. – Были мы, не были, гоголи-моголи, небулы, нобили, чу? – Главное, чтобы детей не дотрогали, этого только хочу. – Кто нас позвал в эти дебри словесные? Кто посадил нас в вагон? – Гог его знает, мы – тучки небесные над огородами зон… Джудит и Дельфина 1 Паучиха Юдифь с головой Олоферна (наверно: кто чего разглядит в этом коконе пряжи, в сутаже…), обнимает ее и, как матери в пузо, медузой тычет сердце в нее монголоидное, молодое, смотрит, ка́к там живет голова золотая, пустая, весь в заплатах живот головы, весь просло́ен, пропло́ен, как она поживает, катушка, игрушка, подружка, голова, голова, нет, моя́, нет, моя́, не завянет, нет, меня назовёт тихо-тихо: «Моя паучиха, Джудит Скотт, Джудит Скотт, приходи, залезай ко мне, зайка». 2
посылаю Вам эту куриную вилочку с наилучшими пожеланиями: родиться разнояйцевой близняшкой с лишней хромосомой, никогда не стать похожей на родную сестру, быть корнем этого плода, а не цветком, в три года переболеть скарлатиной и оглохнуть, в семь отправиться в специнтернат, где Вам поставят IQ 30 на основании устных тестов и будут отбирать карандаши, чтобы Вы их не сломали, а учить вообще не будут, чтобы Вы зверели там в течении тридцати пяти лет, пока Ваша сестра не поймет, что не может без Вас, и не заберет к себе, после чего Вы станете звездой art brut и до конца жизни будете пеленать украденные предметы в нитяные коконы, которые к началу двухтысячных пойдут по десять тысяч за штуку. Эту вилочку, присланную мне господами из Уолдорфа, я тщательно выварила и отполировала, она покрыта золотой краской, надушена и перевязана розовой ленточкой, искусственный ландыш и миниатюрный ангел дополняют композицию, на самой вилочке я написала своим каллиграфическим почерком: «The painter plays the spider and hath woven a golden mesh to entrap the hearts of men». Да, кстати, вас перепутают: ту, что родится второй и будет меньше, в больничной выписке назовут Джудит, но меньшей при рождении на самом деле будет Джойс, так что Вам повезет с самого начала. С наилучшими пожеланиями, Дельфина Бингер |
