На следующий день Виктория проснулась, и с ужасом стала думать, что пропустила ночную смену. За это дают штраф – вторую смену. Если их не выполнить, придется дежурить три, четыре. Босиком Виктория помчалась по лестнице вниз, потом вспомнила о босоножках. Их найти она не смогла, так же как не могла вспомнить, что надо брать с собой на работу. В растерянности Виктория села на кровать. Кто-то из юных волчиц должен дежурить в доме; каждый день кто-нибудь дежурит. Где-то внизу загремел телефон. От него голова стала болеть еще сильней.
Через десять минут к Виктории вбежала две девушки-волчицы. Они окончили школу только в прошлом году. На комбинате сказали, что электричка на юг уходит в два и ей надо успеть. Виктория стала механически перебирать листы и тетради. Она все еще не верила. Тем временем девушки позвонили Даше. Даша и другие подруги Виктории как-то ухитрились убежать с работы. Они обнимали Викторию без конца. Виктория говорила, что скорей всего это ненадолго, может быть, на год. Даша заплакала. Виктории тоже хотелось заплакать, но она уже думала об иностранном содействии. Неужели те представители обратились в штаб – или даже в Совет, чтобы ее перенаправить? Впрочем, еще неизвестно, чем там придется заниматься. Очень крупных предприятий такого профиля там нет. Возможно, хотят создать совместное предприятие? В поезде Виктория заснула и спала всю дорогу. Просторы мелькали перед ней. Электричка шла по стратегическому маршруту, поэтому билеты на нее продавали открыто. Зайцы ехали по пропускам своего южного землячества. У каждого мешок с кралепорскими электронными часами, открывалками, паяльниками и другими инструментами. Зайцы намерены это с выгодой продать на границе. Контроллеров нет. Время от времени по вагонам ходят волки, поэтому остальные граждане сидят тихо. Викторию никто не потревожат.
Леса сменили наряд на сарафаны и платья из широкой листвы. Елей и сосен гораздо меньше, чем вокруг столицы. Виктория совсем не узнавала этих мест. Комбинат, куда ее направили, расположен в небольшом городке. Производством руководят военные. Судя по всему, они имеют только общевойсковую подготовку. Станки работают в полуавтоматическом режиме, сбоев почти нет, поэтому на работе постоянно присутствует совсем немного персонала. Военные следят, чтоб с комбината не выносили медь и редкие металлы.
В городе стоят палатки с тяжелоранеными. Сейчас тепло, поэтому палаток много. Ведут первичный осмотр и распределение; постоянно слышны крики и ругательства. Те, у кого ранения небольшие, вынуждены лечиться прямо на ногах, выполнять приказы. Хмурые волки с перевязками круглосуточно несут караул, переносят грузы, некоторые работают на производствах, но их Виктория не встречала. Она видела только тех волков, которым нужно что-то взять и отнести. Коридоры очень узкие. Волки торопятся. На ходу свежие раны болят сильней, что заставляет волков с силой сжимать зубы.
Иногда они ругаются тоже. Виктория оказалась чуть на пути, ее отпихнули. В другом месте на нее накричали с использованием резких фраз. И всегда волки смотрят сердито. Виктория очень обиделась и решила сталкиваться с ними как можно реже.
– Нечего сказать, хорошее распределение. Это явно расплата за те испорченные микросхемы. Плата за сгоревшие платы. Смешно.
Для ночлега ей выделили закуточек прямо на предприятии. В перерывах можно читать. Для этого Виктория решила уходить подальше, даже за город, и по дороге стала вдруг ловить следы иностранцев. Это были не псы и не другие звери, способные есть мясо. Виктория впервые в жизни увидела оленей с ветвистыми рогами, ланей, забавных южных ежей, а также родственников енотов. Все были одеты просто, но хорошо, без единой царапинки. Платье Виктория заштопывала два раза – то, что его перешивали не видно, однако цвет не яркий. А у иностранцев были очень колоритные, впечатляющие оттенки, включая алый, пурпурный и розовый тона. Виктория вспомнила, что эти цвета Олегу не нравятся. Возле иностранцев есть мужчины, выполняющие роль охранников. Они крепкие, и при том совершенно спокойные. Они охраняли передвижные лагеря. Иностранцы садились в машины и ехали куда-то в лес, на реку, или к границе. Ближе чем за две версты в сторону волков никто не подходит. С иностранцами свободно общаются местные зайчики.
– Гражданин! Скажите, пожалуйста, что там за мероприятие?
Зайчик повел ушами.
– Да так. Собственно, ничего не дают. Зато продают! И показывают!
– Это торговля?
– Да, в том числе!
Виктория не стала уточнять и решила удостовериться сама. В передвижном кемпинге делают приблизительно то же, что и в шатре Инвейга, только народа больше и больше маленьких экранов. Виктория увидела настоящие лабораторные приборы – простые, но с очень изящным дизайном. Иностранцы бодро разговаривали и совершенно не сердились от присутствия Виктории. Вчера волк с разорванным ухом ей сказал: «Девочка, не болтайся!». Викторию это очень задело. Она никогда не позволяла себя бродить бесцельно и тем более не развлекалась впустую. У волка раны в трех местах. Виктория стала рассматривать иностранных стажеров, подошла и стала спрашивать. С нею охотно завели разговор. Беседа во многом посвящена тому, что есть в Кралепоре. Правда ли, что зимой бывает снег, очень много снега? А вот на экваторе совсем другой климат. Благодаря самообразованию Виктория понимала уже почти все; только если говорили очень быстро и невнятно, она не успевала понять. Еще она не знала идиом на том языке. Она спрашивала о мистере Инвейге, но никто из молодежи его не знает лично. Здесь нечто вроде клуба или кружка: утром собираются, вечером уходят, возвращаются завтра. Все ночуют в палатках.
Бесплатно раздают газеты. Чрезвычайно много журналов, на разных языках. Показывают видеоматериалы.
– Вы не слышали о сражениях! О! Были грандиозные битвы! Почти все волки погибли. Огромная площадь залита кровью. Там было миллионы драконов, и волки зачем-то их атаковали. Драконий Глаз ужасен! Поэтому мы едем по земле.
– Дракон… разве там все погибли? Там был и… Но кто победил? Драконы или наши?
– Волки затопили драконов кровью. Теперь Драконьему Глазу нужно думать, что делать. Драконы есть на западе, в проклятых землях Дадвергинского полуострова. Там вся земля пропитана колдовством. Оттуда никто не возвращается.
Виктория видела кадры, снятые с земли, когда огромные самолеты падали от лучей Ока. Видела разбитые дороги. Видела остовы машин, но не могла определить, чьи они. Иностранцы запечатлели периферию боя, затем прошли вглубь равнины, когда сражения уже закончились. Говорить с военными Виктория боялась. В городе она никого не знала, и хотя бывала здесь в детстве, не могла вспомнить старых улиц. В августе появилась информация, что волки побывали в самом логове драконов. Око Драконье не зажглось – но кто знает, разве тут не может быть хитрости. Все свободное время Виктория ходила к передвижным лагерям, приобретая все новую практику в языках. Она узнала два новых языка, а на первом говорила уже очень хорошо. О серьезных науках беседы не ведутся, больше обсуждают местную природу. У иностранцев продают множество мелких полезных вещей – в частности, канцелярские приборы. Зайцы и еноты ухитряются как-то покупать их. Иногда приходят медведи и обменивают их на лесные деликатесы: ягоды с болот, кабанятину, мед. Мед исключительно в колодах. Виктория не видела, чтоб с иностранцами расплачивались кралепорскими купюрами. Выходит, у зайцев есть уже валюта. Ее разрешено иметь? Один из зайцев прошел в район, где иностранцы не бывают. Через пять минут его задержали, обыскали, отобрали все деньги. Заяц умчался к иностранцам и очень-очень жаловался. Ему сочувствовали. Об этом сделали репортаж.
Иностранцы постоянно снимают видеорепортажи, это составляет заметную часть их работы. Они берут интервью у всех маленьких зверей и у лисов; хотели бы взять у волков, но не получается. Волки за несколько километров ощущают иноземный след и стараются не пересекаться с ним, если они идут в одиночку. Военным, похоже, не нравится присутствие иностранцев, однако они терпят, иногда морщась от боли. Все волки в форме, которых Виктория видела, или имеют раны, или это врачи, которые ходят в таких же гимнастерках. Иностранная аппаратура позволяла снимать с большого расстояния, только при этом звук не разобрать. Иностранцам очень плохо дается кралепорский язык, книг на русском у них почти нет. Виктория удивилась, ведь Кралепор выпускал не так уж мало научных изданий. В начале осени студентом полагалось уехать на сессию, но они продолжали ездить с передвижными лагерями по области. Викторию приглашали сопровождать и заодно – обучить русскому, но завод ее не отпускает. Виктория не слишком расстроилась, поскольку молодые псы занимались скорее журналистикой. Слово «журналистика» не распространено в Кралепоре из-за отсутствия регулярной прессы. Виктория почти перестала думать об Инвейге. Она хотела написать Олегу, но не знала, куда писать; представив, что ее письмо прочтет кто-либо посторонний, она рассердилась и даже стала вслух говорить резковатые слова. Обычно она избегает таких оборотов, считая это проявлением слабого ума. Военные ругаются, потому что у них все кровоточит. Виктория хотела узнать, вдруг Олег в тех госпиталях – на нее опять наорали старшие волки. Виктория обиделась, но все-таки зашла в другой раз. Волчица-врач спросила фамилию Олега и его военное подразделение: «Нет, у нас нет никого из этого полка». Волчица дала телефон, по которому можно дозвониться в штаб, регулирующий распределение раненых. Там можно узнать практически обо всех, кого эвакуировали. Виктория подумала и не стала никуда звонить.
