Некоторые уже попрыгали в воду и молча пытались взобраться на плот, вывалив языки, а человек отчаянно спихивал их обратно мечом.

Что ж, это объясняло, почему он звал на помощь.

Но почему он перестал?

И почему эти волкозубы, карабкающиеся на ледяной плот, преследуют свою жертву без единого звука?

Ох, Тор нас убереги…

Человек замолчал, потому что на ночь вдоль берегов реки расположился Кое-Кто Еще. Очень много Кое-Кого Еще дрыхло там, и они были куда страшнее волкозубов.

С легким ужасом Иккинг вдруг понял, что полузатонувшие стволы в камышах на отмелях – вовсе не стволы.

Это были бритвокрылы и вертокруты, мозгоеды и лютозавры, самые жуткие из участвовавших в восстании драконов.

И их там собралось немало.

Вдоль берегов реки, насколько хватало глаз, неподвижно лежали Мятежные драконы.

Повсюду вокруг на мелководье спали хищные и могучие, как пантеры, драконы, остужая свои раскаленные тела в ледяных струях реки. Вода омывала их чешуйчатые бока, и над рекой витал тошнотворный сернистый парок желто-зеленого цвета.

Один громадный лютозавр во сне глодал ободранный ствол гигантского дерева, жестоко вырванного из земли. Бедные нежные корни непристойно торчали во все стороны. Другой, мозгоед, обнимал жалкие окровавленные лохмотья, оставшиеся от человеческого плаща, и Иккинг всей душой уповал лишь на то, что в прошлом этот плащ не принадлежал какому-нибудь воину Драконьей Печати.

Темные зловещие силуэты источали злобу и страх.

Иккинг направил Смертеня вниз, стремясь нагнать перепуганного человека на стремительно уносящемся вниз по реке ледяном плоту.

Три пары человеческих и семь пар драконьих глаз щурились в туман, в надежде разглядеть беднягу, распластавшегося ничком на движущемся островке льда и колотившего по мордам волкозубов. Те не оставляли попыток залезть на плотик и утащить человека с собой.

Это был мужчина. Юноша.

Молодой викинг, уже утративший надежду на спасение. Это читалось по его побежденному, перепуганному лицу – он приготовился к смерти.

Иккинг потрясенно ахнул, когда узнал его.

Это был Сморкала.

От потрясения Иккинг задохнулся, словно кто-то ударил его в живот. Сморкала приходился ему двоюродным братом, и они враждовали с самого рождения Иккинга.

Последний раз они видели Сморкалу на поле боя в Янтарных Рабовладениях. Тогда Сморкала пытался решить, на чьей он стороне – их или Элвина с ведьмой. Так кого же он выбрал?

Похоже, Камикадза и Рыбьеног считали, что уже знают ответ на этот вопрос.

– Возвращаемся в укрытие, – с отвращением прошептала Камикадза.

Рыбьеног вздохнул:

– Боюсь, я согласен.

– Погодите секунду! – шепотом воскликнул Иккинг. – Мы не можем просто ОТПРАВИТЬСЯ ДОМОЙ и оставить Сморкалу здесь!

Рыбьеног смотрел на друга запавшими глазами человека, который слишком долго скрывался от Драконьего восстания:

– Иккинг, я не думаю, что Сморкала выбрал Драконью Печать. Он лживый, двуличный, вероломный разбойник. Он предавал тебя столько раз, что я со счету сбился, и он почти наверняка работает на Элвина.

– Люди меняются! – возразил Иккинг, глаза его вспыхнули воодушевлением. – Надо верить в людей, и тогда они, может быть, сумеют измениться!

Рыбьеног стал загибать пальцы:

– Давай посмотрим. Он пытался убить тебя на уроке Боя На Мечах В Море. Он пытался убить тебя, когда мы застряли на Истерии. Он бросил камень, открыв всем твое Клеймо в школе «Гром и молния»… Он только и делал, что предавал тебя, снова и снова.

– На сей раз будет по-другому, – прошептал Иккинг с верой в лучшее. – Теперь-то он изменился… Я совершенно уверен.

– Пытаясь по доброте душевной спасти Сморкалу, – предостерег Одинклык, сгорая от беспокойства, – ты поставишь под угрозу нас всех, подвергнешь опасности жизнь тех, кто верен тебе, кто никогда тебя не предавал. Порой доброта оборачивается жестокостью. Это одно из тех трудных решений, которые приходится принимать вождю.

Вот спасибо тебе, Одинклык. Очень кстати. Большинству из нас повезло – мы не короли и не герои, и нам не приходится делать выбор, который выпадает на их долю. Или я уже говорил это, да? Ну, не грех и повторить…

Ледяной плот затрещал, когда один из волкозубов едва не перевернул его. Показалось Иккингу или драконы, полулежавшие в воде вдоль берегов, тоже шевельнулись, когда раздался треск?

В этот миг Иккинг заметил очень маленького и очень уродливого дракончика-нюхача. Дракончик невинно дрых рядом со Сморкалой и его драконом, Ураганом, и больше всего походил на невинную маленькую свинку. Он был из породы мухрюнделей, самых глупых и добродушных драконов в мире.

Девять пар глаз, драконьих и человеческих, с тревогой глядели на Иккинга. Иккинг любил своих друзей. Он понимал, что не должен подвергать их опасности. Но он не мог обречь на ужасную гибель в когтях Мятежных драконов собрата-человека, даже если он на другой стороне, не говоря уже о бедном, покрытом шрамами верховом драконе и умильном глупом маленьком мухрюнделе.

– Давайте спасем его, – прошептал Иккинг. – Давайте его спасем!

– Ох, братец, – простонал Рыбьеног. – Я понимаю, что ты прав, но ох, братец…

– Попробуем спасти его с воздуха, – сказал Иккинг. – Я проведу Смертеня прямо над льдиной, а Камикадза сбросит Сморкале веревку.

– Позволь только заметить, что я АБСОЛЮТНО не согласна с твоим решением, – яростно прошипела Камикадза. – Это БЕЗУМИЕ! Это ИДИОТИЗМ! Ты витаешь в облаках и не понимаешь, что происходит, Иккинг, Хулиганский ты полудурок… – Тут, как бывало часто, ее настроение мгновенно переменилось, и девчонка азартно выхватила меч. – Лучше я спущусь сама!

И прежде чем кто-то успел ее остановить, Камикадза привязала веревку к седлу Смертеня и полезла вниз, пока не зависла над ледяным островком, словно черный паучок.

– Это тоже часть плана? – спросил Рыбьеног.

– Унылые устрицы, нет… Камикадза! – прошипел Иккинг. – Давай обратно!

Но Бой-бабы обладают чудесной способностью временами начисто терять слух.

– Спроси его, на чьей он стороне! – подсказал Рыбьеног шепотом сверху.

Камикадза повисла на веревке ровно у Сморкалы над головой. Держась одной рукой за веревку и натянув лук другой, она подстрелила волкозуба (чтобы похвастаться одним из самых выпендрежных своих умений).

– Привет, – бодро окликнула она Сморкалу. – Иккинг думает, что мы должны тебе помочь, а вот Рыбьеног хочет знать, на чьей ты стороне. Потому что, если ты из людей Элвина, я просто оставлю тебя здесь…

Сморкала был занят, отбивался от волкозубов, но, услышав голос из ниоткуда, резко обернулся и негромко вскрикнул от изумления.

Камикадза успокаивающе помахала Сморкале и наградила его самой лучшей и широкой своей улыбкой. Тот вылупился на девчонку, которая будто висела в воздухе, и решил, что ему мерещится. Потом он все-таки спохватился и, ткнув трясущимся пальцем в спящих по берегам драконов, с невыразимым облегчением прошептал одними губами:

– ПОМОГИТЕ… только тихо…

Камикадза, не обратив внимания на его попытки тихариться, отозвалась совершенно обычным голосом, беззаботно раскачиваясь в воздухе:

– Да, занятно, что ты об этом попросил. Мы как раз прикидывали, помогать тебе или нет.