– Кайя практически воспитала меня. Я любила её. Она погибла, из-за того, что хотела меня спасти…

– Нет. – достаточно резко прервал её Арвольд. – Если бы твоё спасение было единственной её целью, она покинула бы замок. Но она вернулась. Потому что эта женщина выполняла приказы, а не действовала из благих побуждений. Её задачей было поднять слуг на саботаж, она практически толкала мирных людей на самоубийство. И поверь, она знала, что делает. Старший всё сделал правильно, демонстративно казнив тех, чья вина была очевидна. Превосходящая жестокость охладила горячие головы и уберегла тех, кто готов был продолжить дело твоей кормилицы от опрометчивых поступков.

Тамила отрицательно замотала головой. Ей больно было такое слышать. Как можно примириться с мыслью, что для человека, с которым было связано столько тепла и воспоминаний, она была всего лишь работой?

– Я не верю. Я не верю, что не было другого выхода… без всех этих страшных смертей!

– Был. Но поверь, он бы вряд ли показался тебе лучшим. Пытки весьма эффективны в случае с простыми мирными жителями, но, к счастью, запрещены у аджайцев и считаются грехом в их религии. В таких случаях они обычно применяют длительное дознание, но на него не было времени. Замок был в осаде. После диверсии у Старшего было меньше людей, чем прежде. Он не мог одновременно разбираться и с угрозой внутри и снаружи замка. Тамила, я понимаю, как это больно для тебя, но он поступил верно.

– Убив невинных людей?

Арвольд тяжело вздохнул и снова попытался приблизиться к Тамиле, но та гневно оттолкнула от себя его руки.

– Между своими людьми и чужими он выбрал тех, которые точно были ему верны. Все заподозренные в работе на врага были казнены.

– Заподозренные? – Горько фыркнула девушка. – И чем же вы лучше Грэйнов, скажи? Столько разговоров о справедливости, о правде и том, что её нужно отстаивать, какой бы она ни была… Ты хороший, а они плохие, да? Прости, но я не вижу между вами разницы.

– Она есть. – Арвольд гневно сверкнул глазами. – Как минимум в том, что мы не убиваем и не калечим детей.

Девушка поджала губы. Его слова, произнесённые так холодно, показались ей оплеухой.

– Тамила, всё это время я был искренен с тобой. Ты знаешь мою правду, всю, которая есть. Ты моя жена… возможно ты всё ещё не понимаешь этого, но ты ближе мне всех на свете. И я хочу знать, на чьей ты стороне. Именно поэтому сейчас я спрашиваю тебя, с кем ты, со мной или с ними?

Оказавшись не в силах выдержать его напряжённый, пронизывающий насквозь взгляд, Тамила отвернулась. Если бы он спросил её об этом до решающей битвы у Фэррэйн-холла… ох, если бы даже тогда, в гостинице, перед тем, как оставить её одну, так больно уколов в самое сердце сравнением со своей потерянной истинной! Она бы ответила, что да, она с ним. Но теперь…

– А если я не с тобой, что будет со мной тогда? – Спросила она с горечью. – Повесишь меня на воротах?

– Нет. Никогда. – ответил он не задумываясь.

Казалось, этот её вопрос сделал ему ещё больнее, чем мгновение назад было ей самой.

Арвольд прикрыл глаза, словно собираясь с силами, после сильного удара, и сказал на выдохе, едва подбирая слова.

– Эта жестокость… она и правда лишняя. Нам бессмысленно об этом спорить, ведь я согласен с тобой. Но когда на кону твоя жизнь и жизнь того, кто не задумываясь воткнёт тебе в спину нож, приходится делать сложный выбор. Я против любой жестокости, но жизнь научила меня никогда не судить о чужих поступках по одним только собственным принципам. Всё… всегда сложнее, чем кажется. Сложнее, чем нам хотелось бы…

– Возможно, Грэйны думают точно так же.

Жёстко ответила Тамила, вынудив Арвольда замолчать.

Он растерянно огляделся и, сделав шаг к большому дубовому столу, заваленному какими-то бумагами и картами, выудил из кипы бумаг небольшой запечатанный сургучом конверт.

– Вот. – протянул он его Тамиле.

В руку девушки лёг небольшой прямоугольник из молочно-белой бумаги. На бордовой сургучной печати отчётливо проступал оттиск знакомой печати – расправивший крылья ястреб, сжимающий в когтях змею, кусающую себя за хвост. Это был геральдический символ дома Грэйнов.

– Что это?

– Письмо. – напряжённо ответил Арвольд. – Оно было при младшем сыне Грэйна, когда его схватили. Адресовано тебе. Он сказал, что оно от его матери.

– Мне от Ирмы? – Тамила перевела растерянный взгляд с конверта на мужчину и обратно. – Румо… значит, он у вас в плену. Письмо… запечатано? – со вздохом отметила девушка.

– Тебя это удивляет? – Арвольд печально улыбнулся, поймав на себе её взгляд. – Без доверия не может быть доверия.

– Но если ты не знаешь, что там, как ты можешь… – она прикусила губу, не давая себе закончить неприятную мысль о том, что он не может знать, не придаст ли она его снова. – И что же… ты готов подставить мне спину, зная, что в моей руке нож?

Дракон шагнул к ней снова, осторожно, словно боясь спугнуть, и аккуратно взял её заледеневшие руки в свои, заставив крепче сжать письмо. В этот раз Тамила не отстранилась. Смотря на него снизу вверх, она поймала его взгляд глаза в глаза, словно пытаясь прочесть там все его тайные мысли. Понять, есть ли в его словах ложь, а в действиях хладнокровный расчёт. Или же он говорит и действует искренне…

– Я готов на многое, Тамила, чтобы ты… поверила, что я на твоей стороне и всегда тут буду. Не знаю, что там, но это только для тебя. Только пообещай мне, пожалуйста, что не станешь лгать, когда ты, наконец, поймёшь на чьей стороне ты.

– Обещаю. – Тихо ответила девушка, понимая, что любой другой ответ, кроме утвердительного, теперь навсегда разобьёт его сердце.

Она шагнула за дверь, сразу же встретившись взглядом со Старшим. Тамила замерла, тяжело дыша, спиной прижавшись к двери и закрыла глаза. Ей нужно было отдышаться. Привести мысли в порядок. Вот только как это было сделать, если на неё так беззастенчиво смотрели шесть пар глаз. Двое карих, почти чёрных. И одни светло-светло-голубые.

Не говоря ни слова, Старший подхватил Тамилу под локоть и махнув аджайцам, чтобы не сопровождали, повёл вдоль галереи с видом на тёмный двор, над которым набирала силу безлунная звёздная ночь.

И Тамила не стала сопротивляться. Они шли в молчании довольно долго, Старший явно давал ей время, чтобы привести в порядок мысли и чувства, чтобы успокоиться. Но в какой-то момент всё же спросил, нарушив подаренную им благословенную тишину.

– Милорд отдал вам письмо?

– Почему… вы спрашиваете? – удивилась девушка.

– Обычная любезность, миледи. Волею судьбы я поработал для вас почтальоном. Юный Грэйн до последнего не хотел расставаться с ним ради кого-то кроме вас лично. Мне пришлось… приложить некоторые усилия. Однако я чувствую некоторую ответственность в том, чтобы оно всё же попало к вам в руки. Наверняка там что-то важное для вас.

– Как он? – проигнорировав его слова, спросила Тамила. – Румо? Вы пытали его?

Старший снисходительно улыбнулся и покачал головой.

– В Аджае пытки над пленными караются смертной казнью.

– Мы не в Аджае. – Жёстко сказала Тамила. – И вы не аджаец. Вы ведь местный, верно? Хоть вы и одеты на восточный манер, и обриты налысо, в вашей речи нет и толики чужестранного акцента.

Старший устало вздохнул, на миг обративших взором к ярким звёздам за окном и снова обернувшись к девушке.

Что-то скрывалось там, за его ледяным безмятежным взглядом и складками морщинок в уголках глаз, но что именно, какая эмоция, чувство или мысль, Тамила никак не могла уловить.

– У меня всегда был талант к изучению языков… но вы правы. Я родился на одной с вами земле. Как знать, может быть даже в одном с вами месте. А что до плененного Грэйна… может быть, вы сами желаете встретиться с ним и убедиться в том, что с ним всё в порядке?