Деньги, деньги! Все дело в деньгах! Как только Жак де Гак узнал о том, что богатая наследница будет разыграна, словно фант, он тут же помчался по знакомым клянчить на взнос. Тысяча золотых монет — целое состояние, но и знакомых за четыреста лет истории рода скопилось множество. Наобещав* всем с три короба, маркиз собрал требуемую сумму. И вот он уже скачет на местные болота искать какую-то особую птицу.

*Говоря честно, попросту наврав.

Де Гак не удосужился узнать у местных, что это за птица, чем она славится и как ее лучше ловить. Он считал себя много умнее, опытнее и находчивее любого жителя Тридевятоземелья. И уж, тем более, веселее!

Но действительность оказалась гораздо грустнее любых самых негативных представлений о ней.

Конь пал замертво прямо перед дорожным камнем, на котором было начертано следующее:

«Налево пойдешь — сожран будёшь, направо пойдешь — утонёшь, прямо пойдешь — все равно крякнёшь!»

— Варварская страна, варварские камни, варварские условия работы! — грязно ругался Жак, пытаясь отстегнуть хотя бы седельные сумки с трупа верного животного, ожидавшего встретить свой последний час в теплой конюшне в окружении прыткой молодой кобылки, да нескольких жеребят, а никак не у края смердящих гнилой тиной болот.

Хранцузу повезло. Только он ступил своими туфлями, повязанными сверху бантами, на плавающую под ногами твердь, которая твердью не являлась и могла в любой момент разверзнуться бездонной пропастью, как прямо на него с громкими испуганными криками выскочила здоровенная и злющая птица.

Она явно спасалась от преследования и неслась по болотам, истошно при этом вереща. Птица была размером с крупного индюка, вот только хвост ее покрывали великолепные разноцветные перья. От подобных не отказался бы и сам король Франкии, дабы украсить ими свою шляпу на очередном балу. Вот только часть перьев была безжалостно вырвана и птица щеголяла наполовину ощипанным задом.

Птица сбила маркиза с ног, пыхнула жаром прямо в лицо, подпалив усы и бородку, и тут же унеслась дальше, в мгновение ока скрывшись между корявеньких деревьев, росших на болоте. И пока де Гак ошарашено крутил головой и пытался подняться, сверху прямо ему в руки спланировало сине-зеленое перо.

Маркиз был вовсе не дурак. Он тут же все понял, схватил перо и спрятал под камзол, и сделал это как нельзя вовремя, потому что в этот же момент все из тех же кустов вылетели двое озлобленных долгой погоней дружинников во главе с отвратительным красавчиком, правой рукой велиградского воеводы, богатырем Святополком.

* * *

Джафар ибн Каид в деньгах не нуждался. Их у него было столько, что сама великая пустыня склонила бы голову в уважительном поклоне, ибо число ее песчинок было несравненно меньшим.

И в надежных слугах младший принц недостатка не знал. Вот только в эту страну он приехал малым паломничеством, захватив с собой всего лишь тридцать самых смелых воинов, десяток любимых наложниц и примерно сотню человек из числа прислуги — этой категории он точного подсчета не вел.

Но на первое задание, объявленное местным царем, он отправился в одиночестве. Принцу шел девятнадцатый год, хотя выглядел он старше. Вот только опыта ему не хватало, в этом и заключалась главная цель его путешествия в Велиград.

Царевна его не интересовала — хотя, пусть будет новой жемчужиной в его обширной коллекции красавиц, полцарства тоже — слишком далеко расположено Тридевятоземелье от его любимых барханов, а вот изучить себя, понять собственный характер и возможности, принять вызов и победить — ни это ли единственное занятие, достойное настоящего мужчины…

Выбрав тонконогого быстрого, как молния, скакуна, он оставил всех своих людей в купленном на время паломничества доме*, и отправился на болота.

*Принц обычно не мелочился, и когда необходимость его пребывания в том или ином месте исчезала, он попросту возвращал дом бывшим владельцам.

То расстояние, которое хранцуз преодолел за остаток дня и часть утра, житель песков проехал уже к первому вечеру.

Его прекрасный конь бил копытом и рассерженно фыркал, требуя мчаться дальше, туда, где в бескрайних лугах пасутся дикие стада лошадей, где можно нестись вскачь, соревнуясь с такими же, как ты, быстрыми и прекрасными созданиями.

Но Джафара желания скакуна не интересовали. Он быстро привязал его к дереву, стреножил, а потом переоделся в захваченный с собой костюм зеленого цвета, плотно обтягивающий его стройную фигуру.

Из оружия ибн Каид прихватил лишь короткий, изогнутый нож, острый как бритва. На голову накрутил зеленый платок, завязав его узлом на затылке, а на лицо нацепил маску такого же цвета.

После чего он вступил на опасную территорию болот.

Пески в чем-то схожи с топями — и там, и там можно умереть мгновенно, даже не успев понять, откуда пришла смерть.

Джафар умел предугадывать опасность у себя на родине, и здесь он надеялся не оплошать.

Еще только лишь готовясь к путешествию, он собрал подробнейшую информацию о нравах обитателей Тридевятоземелья, о природе этой страны, о ее животных, птицах и уникальных существах.

Читал он и про жар-птицу, вид которой обитал лишь в одном месте этого мира — на Прибиздошных болотах. Это-то жар-птиц и погубило. Когда-то раньше здесь был хвойный лес, потом пришли болота и захватили территорию. Но жар-птицы так и остались обитать в привычной местности, и не подумав переселиться в более уютные леса.

Говорят, но эти слухи не подтверждены документально, что мозг жар-птицы даже меньше мозга курицы, то есть стремится к отрицательной величине.

Их поголовье год от года уменьшалось, и в итоге осталась последняя птица, которой дали прозвище «Горец». Птица была женского пола, но прозвище прижилось.

Горец шарилась по болотам, находясь в состоянии клинической депрессии, громко орала на все вокруг и не хотела жить. Поймать ее было непростой задачей. Горец и сама не знала, где окажется в следующий момент. Ее бессистемно кружило по ареалу обитания, который она ненавидела всей душой*, и предсказать, куда ее занесет было невозможно.

*В Тридевятоземелье принято считать, что у любой живой твари есть душа. Кроме иностранцев.

Но у Джафара был план.

Еще прежде, изучая «болотный» свиток шпиона, он заметил некую особенность. В самом центре болот была небольшая поляна, там земля не уходила из-под ног. И Джафар предположил, что именно здесь-то и располагается гнездо птицы — ведь должно же это самое гнездо хоть где-то находиться, не так ли?

Оставалось лишь пробраться на поляну, спрятаться и ждать, когда блуждающая жар-птица вернется домой.

Эти намерения он и осуществил, умудрившись пройти сквозь болота так же легко, как поверх родных барханов, даже ни разу не оступившись. Словно сама судьба вела младшего принца, намереваясь сделать его самым уважаемым человеком, разумеется, после отца, в Ара-ара-Авии.

В центре поляны, прямо на земле, находилось то самое гнездо, существование которого он вычислил своим незаурядным умом. Джафару было приятно видеть то, что прежде существовало лишь в его воображении. Гнездо было огромным: переплетение веток, мха, травы — птица потратила много времени, сооружая его.

Самой птицы поблизости пока не наблюдалось, поэтому принц подошел ближе и услышал тонкий писк, доносившийся из гнезда.

Птенцы! Целых пятеро.

Маленькие, с некрасивыми мордочками, полуслепыми глазами, они раскрывали рты и требовательно пищали. Птенцы хотели есть!

Но принц чтил законы природы. Только мать имела право приблизиться к своим детям, только она должна их кормить.

Джафар устроился в засаде и принялся терпеливо ждать.

Вскоре, на поляну прибежала птица, неся в клюве пойманного зайца. Она чуть подпрыгнула в воздухе, едва взмахнув крыльями, и тут же оказалась прямо в центре гнезда.