– Круто! Это так реальность прогибается, сглаживая последствия исчезновения маски? – Я была поражена, пытаясь коряво применить свои книжные фэнтезийные знания к натуральному невероятному настоящему.

– Потому эта магия требует столько энергии, потому и плата за нее так велика. Ивер говорил, что чаще всего тот, кто проводит ритуал, целиком отдает жизнь и магию. Как твоя мать. И то не всегда срабатывает, – вставил охотник и поторопил нас, как пару неразумных малышей: – Пора уходить. Снявшим маски не место там, где они раскололись. Последствия могут быть странными.

– Это тебе дядя Ивер сказал? А почему не мне? – я почти обиделась. Меня что, за дуру держат?

– Не хотел огорчать. Не был уверен, что ты сможешь вернуться, что тот, кого ты называла братом, сможет расстаться с маской и выжить, что, после падения твоей, ты осталась в его памяти. Случалось всякое. Иной раз маска падала, но истинный облик, сужденный от рождения, бывал утрачен, – аргументировал Чейр, перечислив навскидку ворох ужастиков.

– Это чего, мы с Лёном могли или еще можем в монстров превратиться? – почти испугалась я, заодно понимая, почему так не хотел отпускать меня сюда заботливый дядюшка. Ну прямо не некромант, а наседка!

– Вряд ли, – поразмыслив, рационально заключил Чейр. – Ты, моя княгиня, уже носишь на груди Архет. Артефакт прокладывает тебе путь, значит, ты признана Киградесом, и маска, сотворенная для иного мира, более не властна над тобой.

– А Лён? – я почти потребовала ответа, пока брат молча пытался переварить все, что обрушилось на его теперь совсем блондинистую голову. Он не дурак и не тугодум, но враз узнать столько всякого – врагу не пожелаешь!

Охотник подступил к Лёньке, склонил голову к его лицу, втянул воздух, хорошо еще лизать или на зуб пробовать не стал, и промолвил:

– Да, маска упала или завершает падение. Я вижу и чую юношу лоэ-диэль из Дивнолесья. Род… Хм-м, пожалуй, Фаэль или родственный. Чтобы точно сказать, мне надо или крови вкусить, или по его снам прогуляться. Глаза зеленые, в изумруд, у других оттенок травы и листвы. Форма характерная, не кошачий овал, а с углом на излом. В Дивнолесье такие лишь у династии Фаэль были.

– Были? – тут же уцепилась за слово я.

– Мутные дела, – то ли задумчиво, то ли брезгливо проронил Чейр. – Поговаривают, сгинули Фаэль, растворились, как лист в лесу. Диэр править пытались, да Лес недолго их терпел, лишил милости. Из Фаэль отыскали какую-то древнюю развалину. Последняя сухая ветвь некогда великого древа. Престол Лесного Чертога принял ее, договоры меж нами в силе, но не более того. Род она продолжить не способна.

– Значит, Лён может быть наследником из этих Фаэль? – я почти не удивилась. Ну а что? Если я княгиня, то чем мой братец не принц эльфийский? С его-то манечкой на зеленку! Вот если б он оказался украденным из колыбельки гномом, тогда да, повод для изумления бы нашелся.

– Фаэль? Очень вероятно. Дочь Владыки была отравлена, но не убита, потому как уже носила дитя и Лес смог ее защитить частью. Она смогла скрыться и родить, только потом сдалась отраве. Может, и выжила бы, но, думается мне, все силы на заклятье подмены отдала ради дитя, – поделился эксклюзивной информацией охотник и напомнил: – Уходить надо, маска почти упала. Архет таков, суть проявляет вне зависимости от мира.

Словно в подтверждение этих слов артефакт дернулся на груди и обдал меня новой щедрой порцией тепла на грани жара, как живые взвились туманные спирали в кристалле.

Я торопливо выложила на круглую столешницу в коридоре мешочек с компенсацией для тех, кто был нам родителями. Плохими? Никакими? Ну какими могли, такими и были, голодом не морили, заботились, хоть и не любили.

Интересно, во что мешочек превратится, если тут все меняется? В пачку купюр? Или так и останется кожаным кошелем с монетами и камнями? Проверить не смогу, некогда! И еще жаль, что Даньку потискать напоследок не получится, но пусть у малого все будет замечательно. Его-то точно любят!

Я ухватила заторможенного Лёна за руку:

– Пошли, брат, нам пора! Не стой под стрелой!

И Лён, мой острый на язык шустрый братец, пошел, как пыльным мешком из-за угла ударенный. Может, и не покорно, но безгранично доверчиво. Сжав мою руку почти до боли, как утопающий, успевший нахлебаться водицы, вцепляется в спасательный круг.

Архет засиял золотым с зелеными переливами нежным светом и проложил нам путь, не дожидаясь какого-то изъявления устных желаний о маршруте с моей стороны. Проложил вовсе не в замок Киградес или Нейссар под крылышко дядюшке-некроманту, а на живописную поляну, целую полянищу, с ковром густо-изумрудной травы под громадным раскидистым деревом с гладкой светлой корой и серебряно-золотой листвой. Пахнуло ароматом трав, цветов, свежести. Таким воздухом хотелось дышать и дышать, разбираясь в оттенках запахов и вкусов. Небо над головами сияло ярчайшей синью. Невидимые птички и насекомые обеспечивали звуковое оформление уровня профессионального оркестра.

– Упс, это мы где? – уточнила я у единственного, кто мог сейчас сыграть за проводника и консультанта – Чейра.

– Все в воле Архета, и пути свивает он во благо Киградеса. Мы в Дивнолесье, – проинформировал охотник, настороженно изучая окрестности. Может, насчет воли и блага для Киградеса Чейр ни на миг не сомневался, но вот по поводу своего личного испытывал некоторые сомнения, потому сохранял бдительность. – Это поляна коронации – Лесной Чертог. Я был здесь, когда последняя Фаэль принимала трон.

– А вот и прямой ответ на вопрос о происхождении Лёна, – выпалила я и пискнула, когда братец снова сжал мои пальцы чуть ли не до хруста.

– Лирка, у меня такое чувство, будто я заснул и никак проснуться не могу, – запинаясь, выдохнул мой братец-эльф. Теперь уже стопроцентный эльф – отросшие уши и волосы, ставшие яркими глаза и утончившиеся черты лица свидетельствовали об этом однозначно.

– Уверяю тебя, принц, ты не в грёзе, – проронил раньше меня Чейр. Ну да, кому как не ему в этом разбираться, если он по снам гуляет и народ там пугает.

– У меня вчера такое же было и до сих пор не кончается, – посочувствовала я Лёну, обнимая его. – Но я сразу скажу, тебе со «сном» повезло больше. Мой поначалу на кошмар с расчлененкой тянул, братец.

– Ты все еще зовешь меня братом? – с тревогой спросил Ленька.

– Ага, за двадцать с лишком лет привыкла и отвыкать не собираюсь. Против? – сварливо уточнила я.

– Нет, сестренка! Только за! – впервые улыбнулся, пусть слабо, но зато искренне, Лён и обнял меня в ответ.

Я хихикнула и легонько щелкнула братца по соблазнительному кончику острого уха. А он даже не возмутился, только сдвинул пшеничные брови и поделился шепотом, сомневаясь в собственном здравом смысле:

– Оно меня зовет.

– «Оно» – это плохо, я Кинга в реале не хочу и клоунов терпеть не могу! – тут же отреагировала я, а брат прыснул, мотнул головой и исправился:

– Я про дерево.

– Иди, – коротко посоветовал Чейр. – Так надо, аэр!

– Аэр? – уточнила я, пробуя на вкус и заодно требуя перевод почему-то смутно знакомого термина.

– Если зовет средоточие Дивнолесья, – охотник кивком указал на величественное дерево, монополизировавшее поляну, – значит, воистину аэр, Владыка Леса, иной голоса Древа явственно не услышит. Я был прав в своих предположениях.

– О, проверка вызова заодно идет, как проверка крови и соответствия кандидата на должность? У нас Архет, у них – «здравствуй, дерево!» – невольно я снова хихикнула над абсурдностью ситуации. Разговариваешь с деревом – ты принц эльфийский, не разговариваешь – никто и звать тебя никак. В сторону вопрос разговора с зелеными насаждениями по причине психической нестабильности.

Но шутить вслух я не стала. Смысл? Лён никого больше не слышал или не желал слушать. Он ломанулся к дереву, как к потерянному в младенчестве родственнику, и обхватил его ствол. Ствол был великоват для полноценного обхвата раз эдак в пять-семь, может даже десять, поэтому братец не кролик, хоть и с ушами, не столько обхватил дерево, сколько распростерся на нем по вертикали, как большой лягух.