С парадного входа выбегает мать. Прикольно. На ней праздничный наряд. Вот уж знаменательное событие. Мы не выходим на красную ковровую дорожку, к чему эти изыски?

– Алиса!

Точно в стране чудес. Имя при рождении дала мне как раз-таки мать. С мужем не совещалась. Настояла на своем и всё. Отпиралась всеми конечностями.

Походу, она нашла миллионера. Короны на голове не хватает.

– Проголодались?

Бросаю удивленный взгляд на мужчину позади нее. На вид лет под пятьдесят. Невзрачный и восточной наружности. Выбрала. На вкус и цвет, конечно. Может, он душой прекрасен? Не всё писаных красавцев с обложки журнала искать.

– Я не завтракала.

Меня сразу со всех сторон атакуют прислуги. Уводят вглубь особняка, не давая времени осмотреться. Но и короткого взгляда достаточно – повсюду роскошь: от портьерных штор до дизайнерской мебели. Преобладают лаконичный белый цвет с золотым напылением и вставками. Парадный интерьер. Древнегреческие колонны сюда установить для полноты картины, но дизайн выполнен со вкусом. Не бросается в глаза аляповатостью.

Я не привыкла, чтобы за мной таскались. Сама бы приготовила что-нибудь, и вряд ли у них в запасах найдется пачка чипсов с бутылка колы. Не помешало бы после дороги освежиться. На улицах асфальт плавится. Температура в августе под сорок.

Огромную по площади столовую охлаждают сразу несколько кондиционеров. Я бы свежим воздухом насытилась. Панорамные окна закрыты. Как в ловушке.

На ровном месте накатывает паника. Сдают нервишки что-ли?

– Можно воды?

Одна из прислуг наливает попить в высокий хрустальный стакан. Аж слюни текут. Откуда вода? Из источника на заднем дворе особняка, где рядом «пасутся» павлины? Под общий стиль вписывается.

– Чем изволите перекусить?

– Потом, – отказываюсь от еды, чувствуя тошноту и головокружение.

Возвращаюсь в гостиную.

– Дорогая…

– Зачем меня позвали сюда? – прерываю ее лепетания. Сжимаю за спиной кулаки. Не собиралась ведь ссориться. Повода нет.

– Познакомиться со мной, я так полагаю, – подключается к беседе тот, чьего имени даже не знаю. По правилам этикета я обязана первой представиться, протянуть руку. По мне видны манеры – то есть их отсутствие. – Меня зовут Рустам.

– Алиса.

– Приятно познакомиться, Алиса.

Не мигая, пялюсь на протянутую им руку. Через гордость переступает? На что не пойдешь, только бы произвести впечатление. Мать сияет. Глаз не сводит с джентльмена. В двадцать первом веке это такая редкость, а меня отталкивает, будто всё наигранно. Неестественно. Мы не в кино.

Принимаю рукопожатие и охаю от неожиданности, ощущая прикосновение губ на тыльной стороне своей ладони. Поцелуй! Мне отвесить реверанс? Драными шортами.

Что за цирк.

– Вы поели?

– Нет.

Мужчина заметно хмурится. Вот пристали с едой. Это что, Кристиан Грей? Я тебе не Анастейша.

– Попозже.

Зато мать не беспокоится, сыта я или голодаю неделями. Всё внимание на Рустама. Кто он по национальности? Для меня такие, как он, все азиатами называются. Не различаю.

– Где я могу расположиться?

– Ваша комната готова. Дворецкий проводит, – щелкает пальцем Рустам, подзывая престарелого мужчину. Седовласый. Всё по классике. Не рассмеяться бы от театральщины. Я не в сказку попала, а в тупую комедию. Прискорбно.

Подниматься по лестнице устала. Километровая. Коридор второго этажа уставлен комодами с живыми цветами в горшочках. На стенах развешены фотографии. В гостиной вроде бы портреты висели. Не разглядела. Отсижусь в комнате на выходных и поеду домой. Может, не захотят больше приглашать.

– Прошу, – указывает дворецкий на дверь.

– Благодарю.

Спальня светлая. Окна выходят на солнечную сторону. Закрыть бы глаза маской для сна и ничего не видеть, заодно заткнуть уши. Это жизнь матери. Я здесь лишняя. Дергаю ручку чемодана. Да пофиг. Не буду разбирать вещи. Тяжко вздыхаю и плюхаюсь на кровать. Матрас удобный. Не понимаю, почему хочется плакать. Люди добры ко мне, пытаются подружиться, а я всё принимаю за фальшь.

Раздается звук закрытия соседней двери. Там кто-то обитает? Спальня матери? Давайте, трахайтесь прямо за стенкой. Пар что-то драконий из ноздрей не повалил. Осторожно выглядываю в коридор. Дверь приоткрыта – там кто-то расхаживает. Едва успеваю спрятаться, когда оттуда выходят. Фигура высокая, мужская. Это не Рустам. Неужели персонал живет в одном крыле с хозяевами? Дикости.

На ключ не заперли. Окей, меня одолевает любопытство. На цыпочках берусь за дверную ручку. Юркаю в комнату, пока меня никто не заметил. Дворцовые интриги. Я уже вливаюсь в их грешный мир. Приплыли.

Застываю с открытым ртом. Это не комната обслуги. Над кроватью висят несколько картин: одна с изображением уходящей вдаль дороги, окруженной диким лесом; на второй – океан во время шторма; на третьей – степной, засушливый каньон. Не складывается общая концепция. Хозяин спальни будто не знал, что лучше выбрать и решил сразу три разные композиции повесить.

Над столиком установлено зеркало. Я бы решила, что это женская комната, если бы на спинке стула на лежал костюм мужского размера. Здесь не обитает влюбленная или супружеская парочка. Кровать одноместная. Просто за порядком следит элегантная натура. Бывает.

В шкафу обнаруживаю с десяток различных костюмов, рубашек. Брюки сложены на полке. На нижней – обувь. У меня сроду не было столько одежды. В отдельной секции хранятся майки, футболки и свитера.

Поднимаю со спинки стула белоснежную рубашку. Полупрозрачная, с широкими рукавами. Распашонка. Прикусываю губу и подношу предмет мужского гардероба к лицу. Вдыхаю запах парфюма. Отдает океаном: морским бризом, какой-то прохладой, и чем-то неуловимо цветочным. Лесным. Манящий аромат.

Невольно закрываю глаза.

Запах напоминает о чем-то родном, до боли знакомом. Странно, откуда взялось это чувство, когда всё остальное – чужое?

– Что вы делаете?

Сердце проваливается в пятки. Боюсь посмотреть в глаза тому, чьи вещи я беззастенчиво обнюхала. Черт дернул зайти сюда. Или кто?

Тембр голоса у хозяина комнаты низкий, глубокий и серьезный. Это голос зрелого мужчины. Эротические книги озвучивать бы. Онемевшими пальцами пытаюсь заставить себя положить рубашку обратно на стул.

Незнакомец не переспрашивает, не требует свалить отсюда, не выставляет пинками. Молчит. Слово за мной. Я бы и рада, но меня парализовало. Впервые столкнулась с такой ситуацией. Комплексами не страдаю, но именно сейчас мне жутко неудобно за свое поведение.

– Я…

Цепляюсь за рубашку, как за спасательный круг. Руки дрожат. Меня бросает в ледяной пот. Облизываю губы, слыша приближение тяжелых шагов. Что происходит? Это голос так влияет? Будоражит кровь.

– Прошу прощения. Я…

– Договаривайте.

Уважительное на «вы».

Не успевает он подойти запредельно близко, как я бросаю рубашку мимо и та падает на пол. Сбивчиво извиняясь, почти выбегаю из комнаты.

– Спустишься на обед?

Соизволила мамочка позвать на семейную трапезу. После того случая в комнате черти пойми кого я ни разу никуда не выходила. Вещи по-прежнему не разобраны. Повторное приглашение не потребуется. Я не приеду.

– Пять минут.

– Спасибо, милая.

– Это ради папы.

– Понимаю, – грустно улыбается мать. Поджимаю губы. На надо давить на жалость. – Нам утром не удалось пообщаться.

– О чем?

– О многом, разве нет?

– Ладно.

Только отстань.

Распахиваю настежь окна. По телу в три ручья течет. Одежда липнет. За что не люблю лето – жару и насекомых. Я практически голая, но это не помогает справиться с пеклом. Солнце в этом году не щадит.

Организм не справляется. Перед обедом спешу принять по-быстрому душ. Сбрасываю одежду и встаю под холодные струи. Запрокидываю голову. Кайф. Слушаю монотонный звук льющейся воды. Релаксирую, но тут подсознание услужливо воспроизводит утреннее событие, чтобы я снова обвинила себя в тупости. Это надо было мне лезть в чужую комнату и нюхать вещи? Я не поисковая собака.