Егор Иванович, смущаясь от того, что принимает дорогих гостей в домашнем виде, пригласил начальника сыскной полиции и чиновника для поручений в кабинет.

– Садитесь, господа, – указал рукой хозяина на изящные стулья.

– Благодарю, – кивнул Филиппов, достал из кармана перстень и протянул Елисееву. – Вам знакома эта вещица?

– А как же, – обрадовался Егор Иванович, – это ж мой перстень. Он находился в шкатулке у моей супруги. Вот на нём и мои инициалы: Е.И.Е – «Егор Иванович Елисеев». Вы нашли поджигателя?

– Да, – коротко ответил Владимир Гаврилович.

– Кто он? – нетерпеливо спросил хозяин. – Простите, если в интересах следствия вы не можете назвать его имя, то…

Начальник сыскной полиции не обратил внимания на слова Елисеева.

– Егор Иванович, вы видели когда-нибудь вот этого человека? – и протянул хозяину дома фотографическую карточку.

– Увы, – тот отрицательно покачал головой, – не припомню, – и, подняв взгляд на Филиппова, тихонько произнёс: – Он мёртв?

– К сожалению.

– Я не предполагал… – побледнел Елисеев.

– Егор Иванович, можете быть спокойны, вашей вины ни в чём нет. Человек, запечатлённый на карточке, замечен не в одном преступлении. Поэтому понёс заслуженное наказание.

– Я…

– Лучше посмотрите ещё раз внимательнее. Может быть, вы встречали этого человека ранее? Может быть, на него обратила внимание прислуга, или он крутился во дворе, что-то вынюхивая?

– Владимир Гаврилович, рад бы вам помочь, но в данном случае я бессилен.

– Хорошо. Вы не будете возражать, если я опрошу всех живущих в вашем доме?

– Отнюдь.

Уже взявшись за ручку двери, ведущей из кабинета, Филиппов спросил:

– Егор Иванович, простите, вам имена Андрея Николаевича Горчакова и Ивана Самсоновича Иващенко о чём-нибудь говорят?

– А как же, – с некоторым удивлением ответил хозяин. – Я бы не сказал, что они близкие мои приятели, но иногда мы встречаемся за карточным столом, то у меня здесь, то у Андрея Николаевича на Большой Морской, то на Гороховой у Ивана. А в чём, собственно, дело?

– Ничего существенного, Егор Иванович. Преступник, изображённый на карточке, побывал и у них.

– Тоже поджоги?

– О, нет, там кражи. Кстати, не подскажете, за карточным столом вы собирались втроём?

– Нет, у нас был и четвёртый. Разве вам Иващенко и Горчаков не сказали?

– В ту минуту меня занимали иные мысли. Не соблаговолите назвать четвёртое имя?

– Владимир Гаврилович… – надул губы Егор Иванович.

– Господин Елисеев, пока вы утаиваете имя, которое, кстати, можно узнать у ваших компаньонов по карточному столу, возможно, у четвёртого господина в квартире находятся воры, или они появятся чуть позднее.

– Заведующий паспортным делопроизводством канцелярии градоначальника, коллежский советник Василий Андрианович Суворков.

– Простите, где он проживает?

– Ропшинская, три.

В коридоре Филиппов шепнул Николаю Семёновичу.

– Живо на Ропшинскую!

Первой опрошенной оказалась супруга господина Елисеева. Предъявленную фотографическую карточку она долго крутила в руках.

– Господин Филиппов, – она скорчила гримаску, – вроде бы и видела сего господина, но вот где?.. Простите, хотела бы помочь, но… по правде напоминает мне кого-то, но… – и развела руками.

– Елизавета Самойловна, извините за назойливость, вы знаете господ Горчакова, Иващенко и Суворкова?

Супруга господина Елисеева вспыхнула, гневно скользнув прищуренными глазами по полицейскому, но потом вмиг побледнела.

– Нет, – вырвалось у неё, но она тут же попыталась сгладить свою неловкость. – Мой муж – заядлый картёжник, и с этими господами иной раз просиживает далеко за полночь.

– Вы были им представлены?

– Ну, я же хозяйка! – возмутилась Елизавета Самойловна.

– Прошу простить за бестактные вопросы, но меня извиняет только одно – моя служба.

С этими словами Владимир Гаврилович приложился к руке госпожи Елисеевой и откланялся.

Горничная Катя опознала изображённого на фотографической карточке господина сразу же.

– Да это же Гришка, сын Ульяны!

– Ты его хорошо знаешь?

– Не очень. Приходил иногда к матери, пытался ухаживать за мной, но мне такие не нравятся.

– Какие? – спросил Филиппов.

– Есть порода людей, не только среди господ, – Катя поняла, что сказала что-то лишнее, исподлобья взглянула на начальника сыскной полиции, но тот словно не слышал последних слов, – есть такая порода людей, у которых, кроме одной пары исподнего белья, ничего нет, но они себя королями чувствуют, словно все сокровища мира у них в кармане.

– Гришка приходил с кем-нибудь или в одиночестве?

– Один, да и то я заметила, если и появлялся, то обязательно в отсутствие господ.

С кухаркой Владимир Гаврилович решил поговорить в сыскном отделении. Всё-таки сын Ульяны оказался замешан не только в поджоге, но и в ограблении со смертельным исходом, да и сам лишился жизни.

Филиппов, хотя и допрашивал людей разного звания и положения, но всегда страшился разговоров с женщинами. Всё бы ничего, но слёзы и истерическое поведение действовали на него угнетающе.

– Садись, Ульяна, – начальник сыскной полиции стоял за столом. Воспитание не позволяло садиться первым, даже при особе низкого происхождения.

– Благодарствую, – как ни странно, кухарка выглядела спокойной, без испуга в глазах, даже нотки насмешливости звучали в голосе.

Вслед за женщиной в кресло опустился Филиппов и положил руки на столешницу. Не слишком вежливо, но… обстоятельства требовали сосредоточенности.

– Ты, наверное, догадываешься, по какой причине тебя сюда привезли?

Она пожала плечами, но ничего не ответила, только спустя минуту нарушила паузу.

– Вы, барин…

– Владимир Гаврилович, – подсказал хозяин кабинета.

– Простите, запамятовала, Владимир Гаврилович! В последнее время вы интересуетесь пожаром у моих господ.

– Совершенно верно.

– Но, к моему сожалению, Владимир Гаврилович, к тому, что я поведала ранее, ничего добавить не могу.

– Ульяна, так у нас разговора не получится.

– Простите, барин, но раз привезли меня сюда, то вы держите меня в подозрении?

Вопрос не застал Филиппова врасплох.

– Да, держу.

Женщина явно не ожидала такой откровенности. Она открыла рот, но тут же закрыла. Опять возникла пауза, в течение которой начальник сыскной полиции разглядывал кухарку, наклонив голову набок.

– Я ушла вслед за хозяевами, и Катька может это подтвердить.

– Она и подтвердила.

– Вот.

– Но есть ещё маленький штришок. Ты знаешь этого человека? – Филиппов протянул ей фотографическую карточку Григория.

Ульяна, едва взглянув на портрет, вернула карточку Владимиру Гавриловичу, явно что-то обдумывая.

– Вы же уже знаете, что это мой сын Григорий.

– Хорошо, тогда следующий вопрос. Когда ты его видела в последний раз?

– Давно, – кухарка нахмурила брови, словно пытаясь вспомнить, – месяц тому, а может, и больше.

– По моим сведениям, он приходил за час до пожара.

Женщина сверкнула глазами.

– Ваши сведения ошибочны. Видимо, с кем-то перепутали Григория.

– Возможно. Так где сейчас Григорий?

– Он проживает в Выборге, служит на каком-то судне матросом.

– У него есть приятели?

– Наверное, – пожала плечами кухарка и торопливо добавила: – Но я их не знаю. Гриша редко бывает у меня, но о приятелях не рассказывал.

– Ульяна, не подскажешь, кому ты посылала записки по адресу: «Большая Монетная, восемь»?

Женщина побледнела, глаза её свернули, но выражение лица не изменилось.

– Не знаю, Владимир Гаврилович, о чём вы. Никаких записок я не посылала.

– Что ж, пусть будет так. Не посылала так не посылала. Но вот что мой свидетель ошибся, – Филиппов улыбнулся, – я даже допустить не могу. Очень уж большое он вызывает доверие.