Поэтому многие прекрасные истребители, разработанные во Франции, строились в Луизиане и не состояли на вооружении Armee de l’Aire: они были слишком дороги как таковые и слишком дороги в обслуживании для прижимистого французского правительства. Да и с кем серьезно воевать в воздухе? С союзниками по Антанте англичанами или с нищими голодранцами бошами, которые сперва упрутся лбом в несокрушимую линию Мажино, а потом их раскатает в тонкий блин прошедшая через Бельгию бронированная орда французских танков?
Ручная выколотка из дюралевого листа, ручная клепка, детали из отборного ясеня, бальсы и дурона, ручная доводка поверхностей, вручную сшитые подушки на сиденье, швейцарские пулеметы и вручную вырезанная штихелем алюминиевая табличка — «Oeuvre nr. 177, pour M. Marceil Gaulois» на мотораму. В «текучих» линиях французской машины была видна старая школа, чутье, искусство, которые у других уже были заменены математикой. Длинный нос, изящный киль, узкие крылья, в которых чувствовалась динамика ласточки, «девуатэн» был произведением искусства, а не возведенной в абсолют крылатой функцией. Снизу самолет был окрашен светло-голубой, а сверху — отполированным как зеркало бледным цветом морской волны.
— В 4.45 строимся на западной дорожке и идем на Смоленск, используя запасные баки. Как у нас с кодовыми таблицами?
— Держите
Голуа сложил вместе две перфокарточки и посмотрел сквозь дырочки на свет — совпадает. Каждая такая карта, вставленная в прорезь шифратора, задавала ключ для шифровки-дешифровки переговоров: даже если противник садился на частоту радиообмена, он не слышал ничего — в эфир уходило маловразумительное бормотание, бульканье и свист, смысл которых был недоступен вне звена или эскадрильи с общим ключом. При этом код не был чем-то очень уж сложным, таким, например, как коды, которыми писались послания Профсоюза. Все-таки расшифровывать его предстояло не коллективу профессиональных дешифровщиков с электроламповыми счетными машинами, а простенькой приставке к радиостанции на кристаллических элементах. Но за полчаса, нужные для его взлома, в небе случалось многое и результат был бесполезен.
— Скажите, Марсель, если не секрет, что планируете после этого вылета? — Серебров сунув карточку обратно в карман
— Завершить кое-какие дела здесь в Москве и потом лететь в «пулеметную республику». Я слышал что «Аэро» хотят выпустить новую версию моей «Сюизы» из советских сплавов. Ну а потом — в Лиссабон, там зацеплюсь на рейс до Рио. Говорят, назревает какая-то заварушка с соседями у президента Хусто-Ролона, ему снова хочется «Великой Аргентины». Налетаю на весь аргентинский бюджет, а может еще и на бюджет кого-нибудь из соседей — как их там? Уругвай, Парагвай — не поймешь эти банановые республики.
— А на Востоке никакой работы не предвидится?
— Гонять турок и нанятых шейхами пиратов вместе с евреями?
— Нет, я имею в виду район между Порт-Морсби, Сайгоном и Гонолулу.
— Нет, нет, я туда пока не собираюсь. Надо чтобы пыль получше осела, вы знаете, о чем я. Работать я там пока не буду. Да и не намечается там ничего по моим сведениям. А вот в бывших САСШ… Но этот конфликт противоречит интересам Профсоюза.
— Да, я получил депешу. И все же я как-то неспокойно себя чувствую насчет Востока.
— Плюньте. Плюньте и разотрите. Кто будет воевать? Голландцы против французов или англичан? Это даже не смешно. Японцы? Вчера вся Ходынка смотрела съемки вашей милой возни с японцем. Да вы над ним просто издевались, признайтесь откровенно. И потом еще то, как он пустил «хвост» на посадке… Уверен, об этом уж доложат английскому военному атташе, хотя бы в форме слуха. Я не думаю, что у японцев хватит духу влезть в драку с кем бы то ни было из европейских держав на Тихом океане с такими самолетами. После того, как их отделали русские в Маньчжурии? Ставлю сто франков против одного су, они не решатся. Кто у нас еще? Англичане… В тот раз за Японию воевала вся гавайская вольница и войну за три месяца свели фактически к ничьей… Хотя от этих от этих можно ждать любых гадостей, но все же я не думаю, что дети Джона Буля будут затевать новую войну на Тихом океане. Не перед выборами. Ммм… Минуточку… Тут у меня одна интереснейшая статейка из Le Figaro.
Голуа ушел к своим ящикам и через минут вернулся с толстой пачкой листов — номер «Фигаро», пересланный по фототелеграфу.
— Вот, почитайте на досуге. Очередной выброс мыслительной энергии, как вы, русские, говорите, «сумрачного тевтонского гения». Профессор Хаусхофер на университетских чтениях в Мюнхене предложил модель нового мироустройства — ось Берлин-Москва-Токио. Он утверждает, что это «единственное средство спасения евразийской континентальной культуры от гибели под пятой атлантической англосаксонской диктатуры и ее сателлитов». Намек прозрачнейший. Вскоре, по его мнению, ей покорится и все восточное побережье бывших САСШ. Пусть его, очередной прожектер, но мне хотелось бы знать, куда в этой его «евразийской» системе помещается Антанта и, соответственно, Прекрасная Франция? Почитайте, как это приняли — «массовый восторг», «рукоплескания»…
Голуа вытряхнул из пачки сигариллу и энергично пошел к выходу, взмахом руки позвав Сереброва. Сел на ящик из-под каких-то деталей, пригласительно хлопнул рукой рядом — дескать, присаживайтесь. Ловко воткнул курево в мундштук, поджег, затянулся.
— Так вот, помяните мои слова Аржан — вот это, не дай бог, станет новостями, потому что это пахнет… Знаете, чем это пахнет?
Серебров не стал прерывать вдохновенного оратора.
— Это пахнет вторым изданием Вердена и Соммы, дружище. Гнилой человечиной, порохом и удушливыми газами. Разделом Польши. В том, что немцы, в конце концов, прибьют поляков, я, можно сказать, не сомневаюсь. Видел я этих поляков в Испании — дрянь народишко, бойцы никудышные, но спеси в них хватает на дюжину французов. Наш Бертье тоже хорошо, нашел себе союзников с английской подачи… Да с ними даже Наполеон ничего хорошего не добился! Отвага прямо пропорциональная управляемости. Так вот, когда немцы — заметьте, с помощью Советской России и опосредованно — нашего с вами Профсоюза — разберутся с поляками, годика через два, я думаю, все начнет идти под откос. Берлин и Москва уже в одной упряжке, англичане думают, что борются с ними, но в итоге только укрепляют объятия Германии и России. Польшу если не сожрут, то обкорнают и выведут со сцены эту английскую марионетку. Если Совет Инженеров думает так, как всегда — то есть прагматично — то договориться если не о союзе, то о разделе сфер влияния с Японией и противостоянии Великобритании ему раз плюнуть. И что же делать бедной Марианне? Снова служить чучелом для германских штыков, пока Британия делает вид, что помогает, а на деле обтяпывает свои делишки? Итальянцы — это вообще не подмога. Вот о чем я думаю все чаще. Чертова Антанта…
Серебров переваривал информацию. Интересная перспектива. Но это же, получается, вторая мировая война? Уж на такую-то глупость политики не пойдут, должны были выучиться. Им свои же избиратели головы открутят, пусть только заикнутся.
— Если бы я был на месте французского правительства, я бы объявил Францию второй Швейцарией. Окончательный и полный нейтралитет, принцип неприсоединения и прочие радости хорошо вооруженного миролюбия. Британия уже столько раз обманывала всех, что ее стоит хотя бы раз оставить лично разбираться с последствиями своих делишек. И никакой войны. А Эльзас с Лотарингией — объявить вольной территорией, чтобы ни нашим, ни вашим. И плевать на всех.
Голуа ответил раздраженным ворчанием
— Ваш здравый смысл, Аржан, надо выращивать в пробирках и три раза в день колоть всем в нашем сенате, как от сифилиса. Только они не согласятся. Я благодарен Франции за то, что она приняла американских французов, но я не хочу служить политиканам, которые, будьте уверены, втянут нас в войну. Вы же знаете, что в случае войны я обязан буду летать за Францию…
Серебров пожал плечами. Обязательства… Любой контракт из тех, что он подписал за последние несколько лет, содержал в себе больше здравого смысла, чем любые рассуждения политиканов, к чему бы те ни апеллировали. Причем, чем возвышеннее были цели и священней интересы, упомянутые в этих речах, тем, как правило, грязнее и мрачнее были истинные намерения и особенно результаты. Пламенные и одухотворенные речи политиков являются продолжением и инструментов воли тех, кто нанимает и Сереброва, и Голуа, людей с реальными деньгами и силой.
