С леопардом была одна проблема: он постоянно спал.
Его привязали к дереву за задние лапы, но висел он совсем не в боевой позе, и тогда егерь вставил ему в жопу пиропатрон.
Когда гости встали на номера на вышке, егерь замкнул цепь, и кошка проснулась, оттого что запахло жареным под хвостом; она рванулась вперед, и вышло как у Спилберга: оскаленная пасть, мощная грудь и предсмертный рык после впившихся в тело пуль.
На закуску оставили слона. Слон не попугайчик, его на Птичке не купишь, но нет таких крепостей, которые не могут взять большевики (в хорошем смысле этого слова).
Объявили тендер на слона для зоопарка, и слон нашелся в Мумбае, у одного мужика, который торговал списанными подводными лодками.
Отличный белый слон, стоимостью в зарплату всех бюджетников края за квартал; его привезли в зоопарк, на радость детворе, но она недолго радовалась — слон заболел ящуром, и его перевели в охотхозяйство на лечение — и вылечили из двадцати стволов всего руководства и приглашенных гостей экономического форума по инновациям.
Так закончилась эта славная охота.
Постскриптум.
Губернатор пошел на полпреда, Хорьков стал губером и совсем голову потерял, скучно ему стало без большой охоты, он решил поставить точку уссурийским тигром.
Тигры у него были под боком, и он полетел на вертушке, но не рассчитал: тигра трогать было нельзя, тигр был в Красной книге, и его популяцию контролировал Сам, а Хорьков решил, что он теперь бог, царь и воинский начальник, и пролетел, тигра ему не простили.
Он теперь сидит за коррупцию — сидит и помалкивает; знает кошка, чье мясо съела.
Тигр ему боком вышел.
Навигатор «Дорога домой». Наноновости
Пил я в выходные с одним ученым — крепкий такой ученый, пол-литра выпил — и поведал он мне гостайну, что происходит на передовой нанотехнологий.
Я чужих тайн боюсь, а особенно государственных, мало ли чего потом станет, но интерес победил страх.
Товарищ мой — человек непростой, он всю жизнь на космос работал; пока страна была единой, он секретным был, молчал как рыба; его «Волга» черная возила.
Бывало, исчезнет, как Штирлиц, на полгода, а потом вернется — иногда загорелый, иногда седой.
Разное с ним бывало, я только в 92-м году узнал, чем он занимается.
Он работал испытателем космических туалетов, долго работал, на станции «Мир» просидел почти полгода, не ладилось у них там что-то; на «Буране» просидел не один месяц, дело он делал незаметное, но очень важное.
У наших конкурентов из НАСА эта тема не развивалась, они поэтому в открытый космос гадили и на Луну по той же причине первыми вышли (сколько можно терпеть) — это версия не моя, а моего товарища-специалиста, версия спорная, но жизнеспособная.
Его один раз даже хотело украсть ЦРУ, он дома не ночевал три дня, но мужики его отбили — так он сказал жене, вернувшись с побитой мордой.
Но это его славное прошлое, а над чем он сейчас работает, я узнал вчера.
После многих лет недофинансирования наконец к ученым повернулись лицом, и появились новые темы и идеи на стыке разных наук.
Вот на таком стыке фундаментальной науки и услуг населению застала его модернизация.
Задумали его товарищи-академики людям помочь; ведь как бывает — выпьешь больше нормы и заблудишься в недрах города, дом свой не найдешь и можешь забрести на чужую подушку и порушить семейное счастье.
Короче, идея простая, но очень изящная: в водку добавляют наночастицы, и в тебе начинает по умолчанию работать навигатор, связанный с системой «ГЛОНАСС», тебя на автопилоте ноги сами несут домой; я представил такое чудо и подумал: вон куда шагнул мировой разум.
Мой товарищ сейчас его испытывает, пока бывают сбои, один раз он в Тверь попал, два раза оказался у женщины, к которой уже три года как зарекся ходить.
Но в последние месяцы сбоев стало меньше: во-первых, определились, в каких границах надо жидкость принимать, — оказывается, что после литра навигатор зашкаливает, никакой спутник такое тело домой доставить не может, тело падает на месте испытаний, и тогда уже только «Ангелом» можно его довезти до родной кроватки.
Я с недоверием относился ко всяким инновациям-модернизациям, но тут все понял: есть поворот к нуждам трудящихся, конкретное дело делается, а не пустые фантазии.
Мой товарищ мне все это рассказал, и мы еще выпили на посошок за нашу науку, а на закуску он мне еще одну тайну открыл.
— Ты слышал, что америкосы на Марс собираются? — уже несвязно пробормотал он, я подтвердил, он пальчик к губам приложил и шепотом сказал: — Мы на Фобос полетим, но это закрытая информация.
После этого он упал, и я понял, что пока он не закончил полевые испытания навигатора, мне его тащить домой придется самому.
А уже вечером его пьяный бред подтвердился: по радио сказали, что водка подорожает в три раза; я подумал: ну вот и пришли к нам нанотехнологии, на нашу голову.
Мои сказки
У нее нет мужчины вот уже три часа, ровно с того момента, как пришло письмо из Лондона от Любимого, — он сообщил, что их встреча на виа Диагонале в Барселоне не состоится.
Она ждала встречи три месяца, у нее все было готово: и платье, и меню, и апартаменты, но он написал, что не приедет, потому что ему нужно быть в Мексиканском заливе и он должен спасти мир и попутно защитить репутацию своей компании.
Опять эти углеводороды, подумала она и заплакала горько.
Ее Любимый не может разделить с ней долгожданные каникулы, а ей некогда ждать, пока он решит наконец, что ему дороже — карьера или личное счастье; в ответном письме она написала его с маленькой буквы, и любимый из великана превратился в карлика.
Сразу стало легче, всего одна буква, размер, оказывается, имеет значение, подумала она, и слезы высохли, и в глазах появились молнии.
Ехать в Барселону одной было глупо, и она решила поехать в Прагу, чтобы там, на Карловом мосту, решить для себя, как ей жить дальше.
Нет, она не собиралась, как бедная Лиза, топиться, она просто решила поехать в Прагу и в толпе туристов утолить свои печали.
Она прилетела в Прагу первым рейсом и, бросив чемодан, пошла, как арабский осел, куда попало — без плана, без ясной цели, просто шла, ориентируясь на скопление шпилей, к Старому городу; уже совсем пахло весной, и она присела покурить во Французском парке на Виноградах. В парке еще было тихо, няньки еще не повели своих детей на моцион, и даже воспитанные собаки еще ждали своих наглых хозяев и только слегка урчали у дверей и пожевывали свои поводки и пластмассовые кости.
Что может быть прекраснее утра для брошенной девушки? Только чужой город в ожидании чуда.
Она сидела на лавочке, прикрыв глаза от слепящего солнца; сначала она услышала легкий храп и урчание, а уж потом почувствовала на коленях теплое короткое тельце, слегка подрагивающее; еще не открыв глаза, она поняла, что это мопс, любимая морда из всего собачьего племени.
Она открыла глаза, и они уперлись в дорожку перед скамейкой; на нее глядели дурашливые тапочки с кошачьими глазами, очень симпатичными, она перевела взгляд выше и обмерла: перед ней стоял принц.
Нет, даже не принц, просто классный мужик, какого не увидишь в глянцевом журнале; он закрыл ей солнце, он сам ослепил ее, в нем все было в полной гармонии: рост, вес, цвет глаз и улыбка на все тридцать два совершенно идеальных зуба.
У него зазвонил телефон, и он ответил по-русски, а потом быстро дал отбой, не начав разговора.
Он оказался москвичом, почти соседом, с Ржевского; они даже учились с ним в одной школе, но с интервалом в десять лет.
Ей даже показалось на секунду, что школьницей она видела его в кафе «Ивушка» на джазовом субботнике, в те еще времена, пока туда не стали ходить чеченцы и глухонемые. Он рассказал, что работает здесь в офисе очень большой нефтяной компании (опять углеводороды).
