Наконец он бросает последний взгляд на Аластию с подругой. Силится вспомнить хоть что-то, но вместо воспоминаний находит в голове лишь неприятный гудёж. Он сдаётся и покидает покои. Теперь Эррудун в коридоре, и ему надо найти Сэльвуда. Ему важно знать, договорились ли они вчера о найме армии или сегодня предстоят новые испытания. Заглядывать в каждую комнату в поисках хозяина замка-особняка Эррудуну кажется плохим способом. Поэтому он решает обратиться к прислуге, которую обнаруживает за вытиранием пола.

– Простите, – несмело начинает Эррудун, и женщина прерывает деятельность, обращая на него внимание, – я ищу…

Но фразу Эррудун не успевает закончить. По-видимому, от взгляда на лицо Эррудуна, прислуга делает единственный возможный вывод касательно цели его поисков. Она перебивает и говорит:

– Туалет направо в конце коридора.

– Нет, вообще-то, – начинает Эррудун. Но тут к его горлу подступает нечто такое, что ему не под силу сдержать. Он, одновременно благодаря и извиняясь, кивает и быстро направляется в указанном направлении. За дверью Эррудун проводит около десяти минут. Он приводит себя в порядок после неприятной процедуры, ради которой сюда спешил. Но теперь чувствует себя лучше. Даже головокружение будто бы стало меньше.

Эррудун возвращается в коридор, но прислуги там уже нет. Плохо. Идёт дальше. Спустя пару минут блужданий выходит в холл. Его он помнит и помнит, где располагались покои Сэльвуда. Эррудун поднимается по лестнице, находит заветную дверь. Стучит. Дёргает за ручку. Заперто. Снова не повезло. Тогда он решает выйти из здания. Снаружи – как минимум у ворот – должны быть наёмники Сэльвуда. Они-то и помогут его найти.

Эррудун вышел и тут же столкнулся со стражником, который встречал его вчера у ворот.

– Я ищу Сэльвуда. Не знаешь, где он? – с ходу спросил Эррудун.

Наёмник тяжело вздохнул, закатив глаза.

– Короля Сэльвуда, – устало поправил он.

– Да-да, конечно, короля Сэльвуда, – чуточку раздражённо согласился Эррудун.

– На охоту уехал.

– Уехал?!

– Да, на охоту, – повторил наёмник. – Вернётся дня через три, может, четыре, а может, через неделю.

– Вот дерьмо, – тихо себе под нос ругнулся Эррудун. Ожидать сумасбродного короля наёмников в особняке целую неделю не входило в его планы. На самом деле он рассчитывал отправиться в путь ещё вчера, не задерживаясь на попойку. А теперь оказывается, что всё то время, которое он мог потратить на дорогу до ущелья Оранкал, где надеялся заручиться поддержкой пиратов и контрабандистов, он вынужден будет просидеть здесь.

– Командующий Стоир просил передать, что войско будет готово выступать не ранее, чем через два дня, – игнорируя тихие причитания Эррудуна, сказал наёмник.

– Что-что? – резко переспросил Эррудун.

– Войско сможет выступить через два дня. Собрать четыре тысячи человек и подготовить к походу раньше просто не выйдет, – начал объяснять наёмник, который резкость Эррудуна воспринял за недовольство.

Но Эррудун не был недоволен. Он был счастлив. Он вмиг забыл о похмелье и даже хотел обнять наёмника в порыве чувств. Но, конечно же, не стал. И вообще, постарался внешне абсолютно спокойно отнестись к этой новости.

– Передай командующему, что три десятка отборных воинов мне нужно сегодня к вечеру. Они будут сопровождать меня в ущелье Оранкал. Остальные по мере готовности должны отправиться к утёсам Рандван Ди Арде. Там они найдут крепость, где и будут ожидать меня для получения дальнейших приказов.

Наёмник выслушал Эррудуна, кивнул и ушёл. А Эррудун решил, что теперь можно сбросить нависшее на плечах напряжение и привести себя в порядок перед дорогой. И для начала он собирался ещё раз воспользоваться купелями короля Сэльвуда.

Девочку разбудил резкий звук. Будто в соседней комнате кто-то что-то уронил. Она подумала на кота, который решил пошкодить среди ночи, но пушистый любимец лежал, свернувшись клубком, рядом с её подушкой. «Может быть, отец проснулся попить воды». Эта догадка вполне устроила девочку и, повернувшись на другой бок, она попыталась уснуть.

Но тут звук повторился, и девочка села на своей постели, прислушиваясь. Кот тоже встрепенулся и с лёгким испугом уставился на дверь. Сперва было тихо. Но затем она различила тяжёлый стук шагов. Нет, это точно не отец. Так громко стучать по деревянному полу могут лишь ноги, обутые в сапоги. А отец точно не стал бы надевать обувь, чтобы походить по дому в кромешной тьме.

Она сидела и вглядывалась в темноту, легонько дрожа и натягивая одеяло к лицу. Девочка не была трусихой, но собственный дом никогда не являлся местом, в котором ей приходилось проявлять храбрость. Разве что какой-нибудь жук залетал к ней в комнату, и тогда ей приходилось ловить его и выпускать на улицу. Но это не считается. Да и жуков она не боится.

Звук шагов стал громче, ближе. В щели под дверью мелькнул неясный свет, как от свечи. Девочка затаила дыхание. Свет и шаги двинулись дальше. Она осмотрелась вокруг, силясь сквозь ночную тьму разглядеть в комнате что-нибудь такое, что могло бы ей помочь. Но, конечно, она прекрасно знала, что ни доспехов, ни меча в её комнате (как и во всём доме) не водилось. Была у неё только пара иголок для вышивания, но и их пришлось бы ещё поискать.

Что ж, если это воры, то она может хотя бы посмотреть на их лица. Тогда она укажет на них старосте и их накажут, а украденное – вернут. А ещё лучше, если ей удастся прокрасться в спальню родителей и разбудить отца.

От мыслей к делу прошло не более минуты. Девочка накрыла одеялом кота и слезла с кровати. Аккуратно ступая, на носочках, так, чтобы предательски не скрипнула ни одна половица, она приблизилась к выходу из комнаты. Опустилась на четвереньки, заглянула в щель под дверью. Света не было видно, значит, можно выйти.

Девочка приоткрыла дверь и просочилась в небольшую щёлку. Двинулась дальше, к спальне родителей. Она никогда не задумывалась, что десяток шагов может показаться таким большим расстоянием. Сердце стучало так сильно, отзываясь шумом в ушах, что она даже не могла сказать, насколько тихо крадётся. Она не моргала, широко раскрыв глаза, боясь пропустить появление непрошеных гостей или какого-то предмета на её пути, о который она могла бы споткнуться.

Наконец она добралась. Дыхание было готово сорваться на бешеный ритм. Она открыла дверь и… Девочка была так поглощена тем, что старалась двигаться беззвучно, и совсем не обратила внимания на неясный свет, исходивший из-под родительской двери. Воры были уже здесь. Но и в этом она ошиблась. Не воры – убийцы.

Один стоял недалеко от входа, держа в руках фонарь со свечой. Второй – прямо рядом с кроватью, занеся большой охотничий нож над спящим телом отца.

– Нет! – крик сорвался с губ девочки.

Оба чужака резко обернулись на звук голоса. От него же отец проснулся, а мать села и начала протирать глаза. Мужчина с ножом, заметив, что его жертва проснулась, поспешно отреагировал. Раз. Два. Три. Трижды клинок вонзился по рукоять в тело отца. Всё, что глава семьи мог сделать, – судорожно схватиться за грудь, куда пришёлся один из ударов. Мать с запозданием осознала произошедшее. Она начала кричать и суетливо пытаться выбраться из-под одеяла. С последним ударом ножа разбойник оставил оружие в теле жертвы и кинулся на женщину. Он придавил её к постели своим весом, зажал рот рукой и обернулся в сторону двери, где стояла оцепеневшая от ужаса девочка.

– Хватай её, дурень! – выкрикнул он хриплым голосом приятелю.

Второй мужчина подчинился. Засуетившись, он уронил фонарь, но кинулся за девочкой. Она машинально, не задумываясь, потянула ручку двери на себя, когда увидела приближающегося страшного бандита. Но это её спасло – разбойник ударился ногой о ребро закрывающейся двери, споткнулся и упал. Инстинкт самосохранения с небольшим запозданием всё же взял верх над одеревеневшим сознанием, и девочка побежала прочь от родительской спальни.