Уэнсдей изумлённо округлила глаза и приоткрыла рот, но после хищно заулыбалась. И что её так удивило и обрадовало?

Парень перестал изображать сопротивление и обмяк. Нацепив маску непроницаемости и потупив глаза, он, явно по-дурацки, вылупился на Уэнсдей. Она же отпустила его шею, продолжая широко улыбаться слащавой улыбочкой. От которой стало тошно.

— Ты ж мой хороший, — произнесла девочка не своим голосом. Но и не голосом Патрисии. — А я уже думала, этот дар воздействовать на глупые головы Торпов и Аддамсов держался на Вещи. Но я явно ослабла… представляешь, на голову твоей мамочки я уже полгода как не могу воздействовать. С самого дня, как эта чертовка Аддамс разорвала нашу связь с Вещью. А ты как был послушным мальчиком, так и остался, — Ксавье больше не держал насильно глупое лицо: его опутали лозы шока. С многочисленными острыми шипами, беспощадно врезающимися в плоть. — Но мы всё исправим, да, Ксавье? Когда ты под моим влиянием… всё так просто, — и она захохотала.

***

— Пьер, я не могу! Боже, за что! — девушка схватилась окровавленными руками за светлые косы, задыхаясь от слёз.

Он не обращал внимания на муки Гуди. Не первая и не последняя женщина, которая не переживёт роды. Главное — хотя бы один ребёнок выжил и оглушительно орал, открыв миру чернющие глаза, которые за мгновение могли стать хоть белыми. Их опыты прошли не зря. Один ребёнок не подавал признаков жизни, но зато второй точно умел менять облик. А может, малыш в будущем ещё чем-то удивит. Гуди явила в мир прекрасного монстра.

— Мне жаль, Гуди, — произнёс он умирающей в лихорадке девушке и ушёл.

Прибыв в городок, он отдал хрипящего и орущего ребёнка своей уродине-жене, но в её жёлтых и обвислых руках малыш успокоился.

— Как назовём? — спросила жена, открыв свой беззубый рот. Американский климат её за год хорошо потрепал.

— Пьер. Так же, как и меня.

— А фамилию? — спросила эта дура, качая младенца.

— Совсем сбрендила, женщина. Думаешь, я дам ему фамилию Аддамсов? Это позорище! — взревел он и вылетел из дома.

Там его уже поджидали проклятые Ришары. Пьер их ненавидел. Но за их помощь с деньгами приходилось платить. И ни разу ему не удалось обмануть этих наглых лисов.

— Что там ведьма? И ребёнок?

— Издохла, как сука. Ребёнок вместе с ней, — он состроил страдальческое лицо, упомянув о погибшем ребёнке. О его же близнеце Пьер решил умолчать. Незачем знать этим треклятым аристократам о его особом сыне.

— Ты забрал её книги?

— Подождите, друзья. Отправимся ночью, — заверил он Ришаров.

Эти сволочи кивнули.

— Кто-то украл книгу! — ругался он, когда не обнаружил в ногах у мёртвой любовницы мёртвого сына, а главная книга о создании великого помощника исчезла. — Думаю, это Торп… Гуди много о нём говорила.

— Ничего, тут ещё много других книг. Осталось только решить, как мы будем их делить, — Ришары, как обычно, коварно заулыбались. — А этого Торпа мы найдём.

Как же Пьер их ненавидел.

Одна радость — когда сын вырос, он встретился с Торпами. И неким чудесным образом, касаясь их чопорных английских шеек, обретал власть над их умами. Вот только никто из них не подсказал, где же они спрятали сокровенную книгу.

А стать одной семьёй с Торпами, чтоб обрести их Идеального Брата — невозможно. Торпы не хотели иметь с его семьёй никакого дела…

***

Ей нравилось созерцать природу Карпат. Это успокаивало. И чем выше в горы и дальше от людей — тем лучше. Там, где только птицы поют, да чистейшие ручьи задорно журчат. И где можно в одиночестве читать дневники предков, лелея надежду на то, что она, Анка Дюбуа — уроженка Румынии с французскими корнями, — наконец поставит точку в истории об Идеальном Брате. Наконец создаст то, чего не хватало её семье для обретения величия. Из-за чего её предкам пришлось бежать в горы, где их, нечистую силу, не пытались сжечь.

— Do you speak English? — разрушив её идиллию с природой, спросил сзади девичий голос, от которого за километр разило французским акцентом.

— Je parle français {?}[я говорю по-французки], — спустя время, но всё же ответила Анка и обернулась к нахалке, что нарушила её одиночество.

Какая-то девчонка, чуть младше неё на вид, в альпинистском снаряжении и с яркими зелёными глазищами.

— Ого! Я рада найти того, кто говорит на моём родном языке {?}[допустим, что весь разговор отсюда на французском, да]! — продолжила девчонка, а её глаза засияли.

— А я-то как… — Анка покачала головой.

— Знаешь, я уже давно не общалась на французском. Редко домой приезжаю.

— От тебя разит французским акцентом, как от дохлой свиньи разложением, — процедила Анка, вперив всё внимание на свои ногти, которые во мгновение могли удлиняться и укорачиваться.

— А, острый язык и нелюдимая натура. Знаю я таких. Сама такая. Наверное, поэтому я и хочу общаться с тобой. Мы похожи, — Анка подняла взгляд и увидела, что эта незнакомка села рядом с ней.

Ничего общего Анке найти не удалось, но перечить она не стала.

— Ну и как зовут тебя? — спросила она, закатив глаза — это нечто всё равно уходить восвояси не собиралось.

— Патрисия Ришар, — и Анка поперхнулась воздухом.

— Из тех Ришаров, что сейчас где-то у Швейцарии живут?.. — она доподлинно знала имена всех потомков недругов её предков.

— О, я популярна? — Патрисия улыбнулась. — Ну а тебя как звать-то?

— Анка Дюбуа, — ляпнула тотчас она, не подумав.

— А у меня в семье всяких Дюбуа не любят, знаешь ли, — засмеялось это прерадостное недоразумение.

— Дай угадаю… ещё в твоей семье не очень жалуют Торпов, да? — Анка склонила голову, и француженка отшатнулась. — А не хочешь ли начать сотрудничество, девочка?

***

— Я бы обняла тебя, Анка, если бы я могла, — пожаловалась Патрисия, демонстрируя дорогое обручальное кольцо на пальце. — Вот уже год, как я жена лучшего мужчины в мире.

— Не будь такой ветреной, Патрисия, — буркнула Анка, смерив свою якобы подругу недовольным взглядом. — Что там по Идеальному Брату?

— Ничего, — француженка опечалилась. — Глухо. Его украл кто-то. Очень давно.

— Я уже это знаю. Нового ничего?

— Да ничего. Честно, Анка! — возмутилась Патрисия.

***

— Мой сын умрёт! Я ненавижу свой дар! Как я его ненавижу!

— А давай по порядку?

— Я коснулась Ксавье. Я увидела… ох, его убивала какая-то девочка с чёрными косами. А он там такой молоденький… и красивый, ох, какой мой сын красивый!

— Ты отклонилась от сути.

— Девчонка убивала его со словами, что Идеальный Брат только их, — вздохнула Патрисия.

— Теперь понимаешь, почему мы первые должны разобраться во всём, моя подруга? — Анка улыбнулась и погладила Патрисию по шее.

— Это удивительно, что ты можешь касаться моей шеи и всё в порядке…

— Да-да, удивительно, — Анка сжала её шею чуть сильнее. — Не думаешь, подруга, что нам надо бы искать ответы чуть усерднее? Ради спасения твоего маленького Ксавье.

— Думаю… — тотчас отозвалась бездумно Патрисия.

— Моя хорошая девочка, — улыбнулась Анка.

***

— Ты отдала собственную дочь на воспитание другой женщине?

— Она тоже умрёт. Ещё совсем девчонкой. Если будет жить в штатах. Я хочу её обезопасить, — Патрисия покачала головой, часто моргая и смахивая непрошеные слёзы.

Анка нахмурилась. Подруга ей никогда не ведала полной картины про свои видения, даже под гипнозом. И от этого её экстрасенсорные способности напрягали только больше. Непонятно, чего от них ожидать. Сильно странный дар — видеть чужие жизни от начала и до конца. Хотя при этом всегда был шанс, что судьба изменится…

Какая-то ерунда.

— Как она умрёт в штатах?

Патрисия глянула на неё исподлобья, но, задумавшись, ответила:

— Она отдала свою жизнь убитому Ксавье. Я сама не понимаю, как такое возможно. И снова там виновата эта девочка с косичками…

Отвернувшись, Анка закатила глаза. Как же она ненавидела всех этих экстрасенсов.