— Чёртовы насекомые, — возмутилась женщина, а улицу вдруг заполонило дурманящее разнотравье. Все подопечные Юджина устремились к полевым цветам.
— Что?.. — мальчик в шоке задрожал, пытаясь взять контроль над пчёлами вновь.
— Глупые дети, — покачала головой женщина, продолжая держать Ксавье за шею.
Уэнсдей не выдержала и побежала спасать незадачливого парня. Но не смогла: её со всех сторон окружили пчёлы, осевшие на цветах. Босыми ногами она не могла бы пройти по ним, не доведя себя до анафилактического шока.
— Я никогда не убью Уэнсдей! — продолжал бороться Ксавье.
— Чёртов кулон… — выругалась француженка. — Эй, мальчишка, сними с её шеи эту побрякушку. И я верну тебе контроль над твоими пчёлами.
— Да пошли бы вы… — Юджин взглянул на женщину с вызовом и бесстрашно прошёлся вперёд по полному пчёл полю. Они его не жалили.
— Ясно… ладно, это может быть полезно. Ксавье, убей этого идиота, — и она сжала его шею сильнее.
— Нет… нет… — стал задыхаться парень. — Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! — закричал он через мгновение, когда француженка отпустила его шею, а из рюкзака достала нож.
Что-то в лице Ксавье переменилось, когда он пошёл в наступление на Юджина.
Уэнсдей забыла про пчёл и прыгнула перед пчеловодом. Ей удалось обойтись без травм.
— Уйди, Уэнсдей, — прошипел Ксавье, сжимая в руке нож.
Её ноги вдруг покрылись десятками неощутимых цветов. И пчёлы мгновенно устремились на них. А Уэнсдей почти покачнулась от осознания, что все цветы — лишь иллюзия. Пчёлы просто садились на её ноги.
— Убей меня, прошу, — вдруг сказал парень, борясь с попытками обойти её.
Он пытался ей протянуть нож. Но Уэнсдей его не взяла — что-то мешало ей убить порабощённого Ксавье Торпа.
И он ушёл убивать Юджина.
Потому что она не решилась убить Ксавье, когда он сам, борясь с влиянием извне, попросил её это сделать.
— Не беспокойся, Уэнсдей Аддамс, ты всё забудешь. Но я ещё вернусь за тобой.
***
— Мы вдвоём убили Юджина… — произнесла она сразу, как вернулась в реальность.
Душу жгло раскалённым железом. Но Уэнсдей понимала, что если бы даже вернулась в прошлое, ничего не изменила бы. Она не могла убить Ксавье Торпа. Не могла представить, как может лишить его жизни. Даже если на его разум воздействовала его неадекватная мамаша. Она могла запытать и убить кого угодно, но только не его.
Оказалось, чёрное сердечко в ней воскресло ещё в тот забытый доныне момент.
Уэнсдей Аддамс любила Ксавье Торпа. Это абсурдно, глупо и вредно. Но иного быть не могло. Иначе бы она тогда не допустила убийство Юджина, оставив живыми как Ксавье, так и его злостную мамашу.
— Я убил всех! — вспылил парень, присаживаясь.
— Слушай меня, — она схватила его за плечи, глядя на него так, словно могла через секунду всё же передумать и убить парня. — Расскажи, что ты видел. А я расскажу, что увидела я. И оставь эти самобичевания, это бессмысленно.
Он округлил испуганно глаза, но во всём сознался. Уэнсдей же рассказала ему о том, что она увидела.
— Понимаешь, ты не просто марионетка. Ты ей противился. И мы знаем теперь, как она воздействовала на твой разум. Она касается шеи. А ещё мы теперь знаем, что момент со мной без лица — это твоё прошлое видение, которое твоя мать посылала в извращённом виде Сольейт. И оно уже в прошлом. Ты его не допустил. В тот день должна была умереть я, не Юджин.
— Ты меня оправдываешь?..
— Ты хороший человек, Ксавье, — лишь ответила она и встала с постели. — Только тебя нельзя допускать в плохие руки. Надо сделать всё, чтоб твоя мама не смогла коснуться твоей шеи, — ответила Уэнсдей и вспомнила слова Сольейт в предыдущем видении.
— Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, — Сольейт появилась над мёртвым телом. — И береги Вещь. Они оба — твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.
— Что нам теперь делать? — вдруг спросил Ксавье.
— Сделать так, чтоб никто не узнал, что ты убивал. Нормисам-полицейским будет всё равно, что ты не контролировал себя, — парень открыл рот, чтоб ответить, но она его перебила: — Даже не думай сдаться полиции, ты меня понял? — Уэнсдей прожгла его таким взглядом, что он дрогнул.
— Ты вроде говорила, что если я окажусь двуличной скотиной, как Тайлер…
— Ты не двуличная скотина, — заключила она.
— Ладно, — он покачал головой. — Я одного не понимаю… как моя мама могла делать такое с разумом? Порабощать его. Это не входит в обычные способности кицунэ. Она могла посылать ложные видения тому, кто из рода экстрасенсов, но лишён этого дара. А порабощать, ещё и экстрасенса…
— У меня есть одна догадка. Помнишь, Вещь недавно признался про свою историю с Гуди Аддамс?
— А это тут при чём? — спросил парень, массируя виски.
— Кто-то сжёг её дом с книгами. Но ведь этот кто-то мог книги и забрать. Это вполне могли быть и какие-то французы.
Ксавье поднял на неё изумлённый взгляд.
— И если это так, то мама помимо всего прочего могла про что-то связанное с Идеальным Братом знать ещё до свадьбы с отцом. Но они, вероятно, не знали, как его создать… и могли искать семью, которая знала и создала… — предположил Ксавье. — И так наткнуться на нас, Торпов.
— Но вот только их явно ожидало разочарование. Вещь и твой отец не знают, куда делась книга с ритуалом создания Идеального Брата.
— И возможно, что это и есть полная причина, чего моя мама всегда уезжала в Европу… — Ксавье схватился за голову, нервно кусая губы. — Она всю жизнь жила идеей создания этого существа. Которую, значит, не разделяла со своим братом, у которого были другие планы. Его интересовало другое существо… — закончил он чуть тише.
— И, раз всё началось недавно, значит, она всё-таки нашла книгу, где описан процесс создания Идеального Брата, — продолжала рассуждать Уэнсдей.
И не могла не отметить, что ей нравится строить теории вместе с Ксавье. И почему-то это заставляло её мозг работать особо быстро: идея наслаивалась на идею, предположение сменялось тремя другими… и ей это нравилось. Но на одной мысли удалось сосредоточиться. Она ей сильно не нравилась… но это могло спасти и её, и Ксавье.
— У твоей мамы извращённая любовь к тебе, но, насколько мне известно, она всё же тебя любит. И у меня есть предположение, как мы можем сделать так, чтоб она перестала мечтать о снятии с моего лица скальпа. Как нарушить ей весь план.
— Это какое?
— Надо спросить Вещь, а возможно ли, чтоб он прекратил оберегать Аддамсов.
— Хочешь, чтоб он стал верен Торпам?.. — догадался Ксавье, округлив глаза.
— Тогда твоя мать станет перед дилеммой, способна ли она ради Идеального Брата убить своего мужа или сына.
— Мне кажется, у неё такой дилеммы не возникнет. Но, может, можно, чтоб он отказался от Торпов? Насовсем. Чтоб никогда не смог служить нам вновь.
— Так нельзя. Вы мои кровные родственники, — вдруг застучали на окне пальцы.
— Как я могу освободить тебя от служения Аддамсам? — не удивляясь своевременному появлению почти бестелесого друга, Уэнсдей бросилась к окну.
У неё, кажется, ещё никогда не было столь взбудораженного настроя. Казалось, даже время стало нестись быстрее.
— Насколько я смог вспомнить, это просто. Но точно ли ты этого хочешь, Уэнсдей? — придаток особо печально перебирал пальцами.
— Если я так смогу нарушить планы Патрисии — да.
— Я думаю, это разрушит вашу с Ксавье экстрасенсорную связь. Вы больше не сможете посещать сны друг друга или делать что-то ещё.
— Это мне не надо. Это и так нечасто случалось.
— Но у вас так есть шанс развить эти способности. Но если ты откажешься от меня, Уэнсдей… это закончится, — наверное, если бы Вещь мог плакать, он бы плакал.
— Мне всё равно, — отчеканила холодно Уэнсдей.
— Но что, если без этой связи я под влиянием матери смогу тебя убить? — настороженно спросил сзади Ксавье.
