Он медленно преодолевал школьные коридоры, ведя под рассветными лучами солнца недоумевающую Бьянку. Она плелась за ним, зевая и поправляя пижаму. А её прекрасные сиреньи глаза озирались по сторонам, словно ожидая подвоха.

— Объяснишь, что такого серьёзного произошло, что ты пробрался в женское общежитие и разбудил меня? — он лишь пожал плечами.

Он ведь не знал, зачем её разбудил. Знал одно — так надо. А зачем и почему… и куда он её вёл, он не знал. За него всё решало подсознание. А в голове — пустота. Только уверенность в своих действиях иногда мелькала в её бесконечных просторах.

— Я жду ответа, Ксавье.

— Ты мне доверяешь? — он обернулся к ней, улыбаясь.

— Что ты задумал?

— Сюрприз, — и он вывел её во двор, достаточно далёкий от общежитий, где спали студенты. — Закрой глаза, пожалуйста, — Бьянка нахмурилась, но после, закатив глаза, решилась и сомкнула веки.

Он достал дубинку из рюкзака, где помимо неё лежал ещё и нож, — не понимая, откуда они там взялись, — и, не колеблясь, со всей силы ударил Бьянку по голове. Трижды. Она не вскрикнула, просто осела на землю, дрожа. Из пробитого черепа хлынула кровь.

Ксавье положил дубинку, а после достал нож. Дело оставалось за малым…

— Ксавье, что случилось?! Мне страшно! — кричал Юджин, несясь за ним по коридорам.

— Наши в опасности, но я верю, что мы их успеем спасти. Если поторопимся, — он улыбнулся мальчику.

— Ты говоришь, ты нашёл убийцу Бьянки и Юджина? Чё ты тогда копов не вызвал, Торп? — Кент нервно трепал свою длинную шевелюру.

— Копы не помогут, — он развёл руками, вздыхая.

— Так что нам делать? Где убийца?..

— Тут, — он улыбнулся, указывая на себя.

***

Он открыл глаза и закричал.

— Что случилось? — Уэнсдей тотчас присела, и её чёрные глаза выделялись во мраке недоумённым блеском.

А Ксавье едва смог перестать кричать.

Комментарий к Глава 46: Самый страшный кошмар

Если что, я сама тут в ужасе, хотя эта идея была у меня с самого начала. Как бы такая себе параллель с каноном и Тайлером. Теперь только посмотрим, не сойдёт ли Ксавье с ума, как Тайлер, осознав, какие злодеяния он совершил)

========== Глава 47: Убийство создало любовь ==========

В тусклом рассветном свечении Уэнсдей в деталях видела побледневшее лицо парня с дрожащими синюшными губами и округлившимися красными глазами — с них, как пули из автомата, дробью катились маленькие слёзы, алея в проникающих через стекло утренних лучах солнца и отдалённо напоминая кровь. И хотя Ксавье прекратил кричать, из его горла стали вырываться болезненные хрипы, как у человека с бронхитом. Хотя внешне парень ныне напоминал умирающего от туберкулёза в девятнадцатом веке.

И Уэнсдей это не понравилось. Она поспешила присесть перед ним, вперив свой максимально возможный заботливый взгляд на его испуганное лицо. Он определённо что-то увидел. И увидел что-то страшное. Или он просто паникёр.

— Тебе надо дышать. Спокойно, — вместо этого парень стал лишь ещё громче хрипеть и завывать, а после вдруг схватил её за плечи до боли.

Эта картина ей показалась до остановки сердца знакомой.

— Беги, Уэнсдей. Беги так далеко, как можешь. Беги от меня. Это всё из-за меня! Я опасен для тебя! — самым интересным обстоятельством было то, что она никогда дословно не воспроизводила Ксавье то, что видела в видении.

Кажется, на Вороньем балу она увидела не просто предупреждение, сопряжённое с реальностью, а нечто смешанное. Обрывки из разных моментов будущего, а может, и прошлого.

— Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! — и после парень упал на кровать — живой, не мёртвый.

Но его хрипы прекратились, и он просто апатично смотрел в потолок, ничего больше не произнося.

— Что ты увидел? — спросила она и не справилась с порывом взять его за руку.

По телу прошла болезненная дрожь, от которой голова запрокинулась назад.

***

{?}[а теперь вспоминаем главу номер 6, там, где Уэнсдей не могла заснуть в ночь перед убийством Юджина и заснула только под утро]Почти всю ночь она лежала и созерцала пустоту. Даже почти не думала… просто впала в апатию. Хотелось уже побыстрее раскрыть дело убийства Бьянки… хоть чем-то интересным заняться в этой поганой жизни, а не топтаться на месте изо дня в день.

Только к утру её сморило, когда уже первые лучи солнца скользнули через витражи, и удалось ненадолго погрузиться в беспокойный сон. Пред глазами мелькали странные тревожные образы, но распознать их не удавалось…

— Ты тогда не заснула, Уэнсдей, — перед лицом возникла Сольейт, печально склонив голову набок. — Хочешь вспомнить, почему смерть Юджина довела до истерики? Но предупреждаю: это будет больно даже для тебя, — девочка не стала дожидаться ответа.

Осознав к утру, что сон так и не пришёл, хотя первые лучи солнца скользнули через витражи, она присела. Её мучило странное предчувствие. В прошлый раз убийство произошло в понедельник, во дворе. Почему-то появилось настойчивое желание вновь проверить тот двор.

Оглянувшись, Уэнсдей поняла, что Энид крепко спала, а Вещь прятался вне досягаемости. Но всё же она предпочла остаться в постели.

Пока не услышала чьи-то быстрые шаги в коридоре, прямо возле двери в её комнату. Несколько минут там кто-то топтался. И кому это нечем заняться с утра пораньше?

Она встала с кровати и отперла дверь. Чья-то фигура стремительно удалялась по коридору дальше и мгновение спустя скрылась за поворотом. Не найдя времени надеть что-то поверх пижамы и обуться, Уэнсдей бросилась за кем-то вдогонку. Её преследовало очень нехорошее в плохом смысле предчувствие.

Полупризрачная фигура привела её во двор, где неделю назад убили Бьянку. Возможно, любопытство только что привело Уэнсдей на смерть. Интересно. А для пущего символизма где-то очень далеко громыхало. Почти беззвучно, но Уэнсдей уже знала, что в ближайшие часы начнётся ливень. Быть убитой и после омываться струями дождя — слишком слащавая смерть.

Некто остановился на тропинке и развернулся к ней. Наконец Уэнсдей смогла рассмотреть это существо. Им оказалась женщина в обычном спортивном костюме и с пучком на затылке. На спине у неё висел огромный рюкзак, с такими обычно направлялись в походы.

— Я не думала, что ты пойдёшь за мной, — произнесла женщина, и Уэнсдей не могла не услышать в её речи французский акцент.

— Что вам надо? — она приблизилась к незнакомке, жалея, что так непредусмотрительно забыла взять с собой хотя бы пилочку. Высший непрофессионализм.

Женщина заулыбалась и в ответ приблизилась к Уэнсдей.

— Твоя жизнь.

— За этим не ко мне. Я и так не совсем живая, — отметила девочка холодно, но всё же отступила на пару шагов, когда женщина достала из кармана медицинский скальпель.

— Не смей её трогать! — Уэнсдей обернулась и увидела спешащих к ней Ксавье и Юджина.

Женщина в спортивном костюме оступилась, и её челюсть изумлённо дрогнула.

— Ma puce, ты что тут делаешь? — спросила она, не пряча скальпель.

— Я всё вспомнил! Её ты не тронешь… — Ксавье вышел вперёд, пока Юджин стоял сзади, нервно оглядываясь. — Ты не снимешь ни с кого скальп, ты меня поняла?..

— А, ты даже своё видение вспомнил.

— Которое ты в извращённом виде посылаешь моей сестре… — парень подступал всё ближе к француженке.

Интересное зрелище. Уэнсдей прикусила губу, продолжая наблюдать. И пытаясь придумать лучшую стратегию, как расправиться с убийцей, если она вновь перейдёт в наступление.

— Успокойся, Ксавье, — женщина улыбнулась.

— Ты больше не сможешь мной управлять… и ты никого не убьёшь.

— Конечно, я никого не убью, — она обнажила ряд белоснежных зубов. — Я предоставлю это тебе. Снова, — и она вдруг схватила его за шею.

Ксавье затрясся, хрипя.

— Я не убью Уэнсдей. Я никогда её не трону… — шептал он, пытаясь снять руки со своей шеи.

— Отпустите его! — девочка обернулась к Юджину, увидев, как вокруг него стали собираться пчёлы.