Тор и его команда? Именно. Блин. Я держусь спокойно. Мне всё равно.

Погудят и стухнут.

Ольга Александровна заходит за мной, объясняет биологичке Наталье Санне, что я задержалась из-за неё. Фигасе! Это она так Тора прикрывает? Он что, внебрачный сын президента?

– Щепкина, садись. Так, что там за вой на болотах? Торопов, вам сразу влепить неуд или все-таки к доске пройдете? Кончаем нудеть. Тор, к доске, я кому сказала!

Это нормально, что учитель называет ученика вот так? Видимо, нормально. В принципе, биологичка мне нравится. Она строгая, но по делу. Справедливая. Не миндальничает, ни перед кем не заискивает, как, например, молоденькая англичанка.

Та просто капец как бесит! Такое ощущение, что она готова с учениками… Фу, противно. Тупо зашквар.

– Наталь Санна, Тор же на сборах был, он только приехал.

– Стапэ, Коршун, я сам разберусь. Наталья Александровна, я весь ваш!

Проходит мимо меня и как бы случайно задевает пенал, который я только что выложила! Вот же…

Наклоняюсь, чтобы поднять, а он уже протягивает мне его и… подмигивает!

Придурок.

Чувствую, что бледнею. А он сразу прищуривается, словно считывая то, что со мной происходит.

– Наталья Александровна, я готов. Кстати, хотел у вас спросить, а как называется особенность человеческой кожи, когда она не краснеет, а бледнеет?

– Спазм сосудов это называется, а не особенность. Давай, раз ты так интересуешься кожей, расскажи нам, что такое кожа человека, из чего состоит.

– А мы это изучали?

– А как же, Ромашка? Конечно, изучали, куда же мы без кожи…

– Ноу проблем, раз изучали, значит…

Позёр. Выделывается, при этом смотрит на меня. И я уже чувствую той самой бледнеющей из-за спазмов сосудов кожи, как в меня летят лучики добра от некоторых, с позволения сказать, одноклассниц.

– Кожа человека… бывает нежной, как лепесток чайной розы, бархатной, приятной на ощупь…

– Торопов, ты охренел? – да-да, не удивляйтесь, это говорит Наталья Санна, учитель биологии! Она и похлеще может!

Первые дни у меня был шок. Я не представляла, что учитель может вот так разговаривать.

Но… в принципе, её работе с учениками это, скорее, помогало.

И вообще, биологичка, по-моему, всю школу держала в ежовых рукавицах. Даже директриса перед ней на цырлах бегала.

Думаю об этом, глядя на учительницу, потом перевожу взгляд на Тора. Он всё так же на меня палит. Ладно, поиграем в гляделки, бог молний?

Он начинает рассказывать о коже, причем говорит довольно бойко, ощущение, что прямо по учебнику, слово в слово. Не мог же заранее вызубрить? Ему подсказывают?

Непроизвольно поворачиваюсь в сторону «Камчатки» – нет, его друзья заняты созерцанием какого-то журнала. Надеюсь, пристойного. Натыкаюсь на полный ненависти взгляд Мироновой, она морщит нос и отворачивается. Овца.

Возвращаюсь к Тору. Ухмыляется, довольный, как будто понял, почему я отвернулась.

Он получает заслуженную пятерку и остаток урока мы все слушаем рассказ биологички о теории Дарвина. Класс ведет себя смирно. Наталью реально не просто боятся, но и уважают. Даже такие, как Миронова и Дуня.

Звенит звонок – никто не бросается с места и не начинает орать. Все спокойно собираются. И за это я тоже люблю биологию.

Складываю вещи в рюкзак и чувствую огонь рядом. Буквально. Как порыв горячего ветра где-нибудь на пляже.

Торопов стоит у моей парты.

– Спазм сосудов – это не шутки. К врачу бы тебе сходить, Лера Щепкина.

– Спасибо за заботу, обойдусь.

Я собираюсь встать, но он не дает, потому что загораживает мне выход, присаживаясь на корточки.

– А ты забавная, новенькая.

Неужели?

– Можно мне пройти? – он смотрит на меня, прямо в глаза, спокойно, просто, но не отрываясь. А я чувствую, что за моей спиной уже маячат девицы из мироновской банды.

– Торопов, ты что, решил на спор новенькую нагнуть?

Это сама Мирон, узнаю её голосок.

На спор – этим идиотам заняться нечем? Хотя, видимо, реально нечем. Гимназия считается элитной и успешной, но я успела оценить ум и интеллект своих одноклассников. Я бы сказала, ниже среднего. Есть пара-тройка реально одаренных, остальные не стесняясь заявляют, что у них уже все куплено: и результаты ЕГЭ, и поступление в универ. Короли жизни, блин… Детки в золотой клетке.

– Марин, я спорами не занимаюсь давно, ты же в курсе. Мне просто девочка понравилась, знаешь, бывает.

– Тебя что, на сборах чем-то нехорошим заразили? Или просто вкус поганый?

– Можно я пойду на урок, а вы продолжите без меня? – встаю, подаваясь вперед, надеясь, что этот придурок отступит. Но он, как назло, тоже встает и мы опять оказываемся очень близко.

– Так, что происходит? Торопов, женихаться будешь в коридоре, давайте на выход в темпе вальса.

Ехидная ухмылка, и Тор делает шаг назад. Я хватаю рюкзак, быстро иду к двери, ее передо мной распахивает Коршун, я спешу, ничего не замечая, не вижу, как кто-то выставляет ногу. Подножка, и я лечу в коридор, падаю на пол, больно стукаясь коленками, а самое паскудное, что плиссированная юбка при этом задирается, обнажая пятую точку.

– А у новенькой на трусиках котята.

– Непорядок, она же мышка, значит, там должны быть мышки…

Они ржут как кони. И Тор с приятелями, и девицы. Какая гнусность, неужели нет никакой девичьей солидарности?

Встаю, оправляя подол. Понимаю, что мне лучше ничего не говорить. Но не могу сдержаться.

– У вас мозга только на это хватает, имбецилы? На чужие трусы смотреть? Нравятся? Могу подарить.

Ухожу, слыша вслед вопли Да Винчи и Коршуна, что-то типа – «ты кого имбецилом назвала, овца». Не реагирую. И так слишком много эмоций на них потратила.

Пока даже не представляю, что они могут пойти на гораздо более мерзкие вещи.

***

– Ау, Лерка? Все в порядке? – голос Анфисы заставляет вынырнуть из воспоминаний.

– Да, простите. Продолжим?

Мы занимаемся больше положенного часа, так всегда. Я очень надеюсь, что мне удастся выйти и не встретиться с Тороповым, но, конечно, все происходит с точностью до наоборот.

– Анфис, я провожу Леру, уже темнеет.

– Не стоит, – буквально выбегаю из дома, очень рассчитывая, что он передумает. И чего привязался?

– Мышь, подожди.

Мне не хочется, очень не хочется ничего ему говорить, но я понимаю, что, может быть, это единственная возможность отвязаться от него раз и навсегда?

– Что тебе от меня надо?

– Ты. Мне нужна ты.

Смелое заявление, да? Но я вообще смелый парень.

Сканирую её почти прозрачные голубые глаза.

Внутри тремор, разряд проходит не кислый. Стараюсь сохранять спокойствие. Анриал.

В метре от Мышки это ни хрена не просто. Особенно после мега-шоу, которое она устроила на физре.

Нет, я уже в курсе, что она безбашенная, но чтобы вот так…

Капец… я вообще не понимаю, как сдержался, как не сорвался. У меня, конечно, выдержка. Я умею сдерживать эмоции. Но… сагрился жёстко.

Хотелось в охапку Мышь – и свалить к хренам.

А этих придурков, которые пялились и глумились над ней, рили размазать. По хрену, что двое из массы – мои самые близкие люди, друзья, братья.

Что же ты делаешь, девочка со странным именем Калерия? И что же делать с тобой мне? И со всем этим?

Я для неё сейчас чёртов триггер. И прекрасно понимаю, почему.

Если бы я не затупил тогда…

На сборах день за днем прокручивал в голове всё, что произошло. С самой нашей первой встречи в коридоре.

Я еще до первого сентября знал, что у нас новенькая – «классуха» спалилась.

Потом парни скинули пару фото.

Они глумились над мышкой. Стартанула, Мирон, ну, это и понятно.

Новый «днокл» – красивая девочка, ай-яй-яй, не дай бог френды начнут с ней заигрывать, надо её сразу «опустить». Моей-то банде пофигу, ну они особенно не цепляли – я попросил. Потому что…