Вот видите — сказала бы Сэй-Сенагон — и у вашего сотрудника И.К. есть обучаемость. Но добавила бы, что прерванный акт вреден.
Вообще-то с И.К. требовалась осторожность в общении. Как-то раз роли поменялись — сотрудник Я.У. решил проветрить помещение, предложил И.К. выйти, но И. сказал, что выходить не будет. Тогда я проветрю так — сказал Я.У., открыл окно и пошел к двери, чтобы выйти. Что бы ему выйти спокойно — так нет, проходя мимо И.К., который, набычившись, сидел на своем рабочем месте, Я.У. легонько шлепнул И.К. куском провода, который держал в руке.
…И.К. с диким и непонятным криком несся за Я.У. по коридору, и единственное, чего я не понимаю — как Я. У. сумел от него удрать. Ибо Я. У. был рыхл и жирен, а И. К., хоть и массивен, но мускулист и крепок. Но сумел. С. бы по этому поводу, наверное, заметила, что осторожность в общении — вообще в жизни вещь не вредная, а, убегая от сумасшедшего, можно и рекорд поставить.
В столовой И.К. успевал съесть обед, пока стоял в очереди в кассу. Предъявлял кассирше пустые тарелки, говорил, что в них лежало, и платил. Интересные люди работали в ВЭИ — заметила бы С.
Или вот. Сотрудник В.Ф. шел на работу, опаздывая. Ну что ж, бывает. А с ним шла сотрудница Е.Г. Сотрудник В.Ф. нажал на кнопку, пропуск вывалился из ячейки и упал на транспортер, который доставил его к вахтеру. Вахтер взял пропуск, но положил его в коробочку для опоздавших, а сотруднику В.Ф. протянул стандартную бумажку, на коей В.Ф. должен был написать причины опоздания, начальство должно было написать, как оно его наказало, и по сдаче этой бумажки В.Ф. должны были выдать пропуск. Но все это в теории, а на практике он сказал «ну и не надо», повернулся и пошел лезть через забор. Он и пролез, но пропуск-то все равно был уже в коробке. И В.Ф. испортили некое количество нервов. А сотрудница Е.Г. (изумительно пекшая пироги и угощавшая ими часто — В.Ф. и реже — меня) нажимать на кнопку не стала. А просто молча прошла.
Сэй-Сенагон сказала бы, что женщины, как правило, сообразительнее мужчин. И пироги пекут изумительные.
Однажды сотрудник К.У., доктор физ. — мат. наук, молодой, нахальный и рыжий (его за глаза называли «рыжий доктор», впрочем, это не носило характера неуважения), был направлен в колхоз, наверное, на картофелеуборочные работы. Когда должен был прийти автобус со сменой, к месту его будущего прихода стягивались те, кто свое отсидел и жаждал обратно (так как все привезенное выпил, на все привезенные купил ее же, и опять же выпил). Когда дверь автобуса открылась, К.У., оглядев с лесенки волнующуюся толпу сотрудников ВЭИ, провозгласил: «захочешь кинуть камнем в собаку — попадешь в кандидата». И он был прав.
В ВЭИ есть телефонная станция. У ее сотрудников маленькие оклады. Они поступают так — отключают все телефоны. Логично: сейчас все побегут на подстанцию, и будут платить. Но не все так просто, друзья. В ВЭИ есть две группы телефонов — начинающиеся с 361 — они включены через автоматический коммутатор (выход в город «через девятку») и с 273 — это прямые городские; их немного, около двух десятков, и стоят они у директора, замов, в отделе снабжения и т. д. Так вот, те, что 361 — включили, а те, что 273 — как ни странно, нет. Дело в том, что телефоны 361 нужны всем АО и ТОО, сидящим на территории ВЭИ (в телефонном справочнике их сейчас 44 штуки, а по правде — около ста), и они-таки и заплатили, а директору и прочим начальникам телефоны не нужны. Так что если президент РФ захочет позвонить директору ВЭИ, то — увы. Да и директору до председателя правительства, как до Сэй-Сенагон… Разве что зайти в любую из этих ста лавочек, которые платят ему и его приближенным за аренду, и позвонить. Хоть Президенту, хоть Сэй-Сенагон.
До сих пор мы говорили об Истории. Но любая История кончается сегодняшним днем. И вот он наступил. Точнее, он подкрался незаметно, и в итоге мы увидели себя в нем. Позвольте начать резко, с анекдота. Сидят директор ВЭИ В.К. и его зам по кадрам М. Директор: «Зарплату не платим — ходят на работу, отопление отключили — ходят на работу. Правительство пошло нам навстречу: подняло стоимость проезда вдвое — все равно ездят и ходят. Что делать?» Зам. по кадрам: «Есть предложение — сделать вход на территорию платным».
Впервые я услышал это — именно как анекдот, никто не пытался выдать это за реальную историю — именно у нас. Позже два раза мне его рассказывали совершенно не причастные к ВЭИ люди. Просто он пошел — ну, не говорить же «по рукам»?
Еще один анекдот, возможно, придуманный в ВЭИ. Приходит домой директор В.К. и говорит жене — зря говорят, что молодежь грубая! Наговаривают на нее! Жена — а что произошло? Он — перехожу я улицу на красный, тормозит мерседес, высовывается молодой человек и говорит — «Для вас, Козлов, построили подземный переход!» Он даже мою фамилию знает!
Отопление отключено по простой причине — институт не платит за него. Поэтому соответствующие заслонки опломбированы, а пломбы снимать без присутствия представителя не положено. Директор в итоге распорядился: «Вскрыть». Но выяснилось, что нет тех слесарей, которые бы знали, где эти заслонки, — слесаря уволились. Начальники отделов (ОГМ, ОГЭ и т. д.) ходят по подвалам с фонарями и ищут заслонки.
Сэй-Сенагон бы сказала на это, что проблема обогрева и у них, в Японии, достаточно сложна. Вот они и используют «хибати» — печки с углями, ставящиеся на пол поближе к ногам…
Важным аспектом нашей жизни является туалет. Поэтому он неоднократно упоминается. Интересно, что столовая, которая, так сказать, находится на другом конце, как говорят биологи, питательной цепи, здесь упоминается реже — видимо потому, что она играла меньшую роль в нашей жизни. Когда нам стало совсем нечего делать, мы начали непрерывно водить генералов и рассказывать, как много мы можем сделать для укрепления обороноспособности и их кошельков. Собственно, мы водили их и раньше, но, так как что-то делали и кроме этого, то генералы были не так заметны. Ну а теперь начальник А.Ш. распорядился туалет помыть, дверь заколотить и открывать только при приезде генералов. Как и все начальники, он полагал, что сотрудники проявят свою дисциплинированность аж на физиологическом уровне — перестав это самое. Нет, они не перестали. Через час доски были аккуратно отодраны. Тем более, что и прибиты они были — я почему-то это знаю — очень слабо.
Даль веков отделяет нас от Сэй-Сенагон. И не узнать, был ли при дворе отдельный туалет для Императора, отдельные туалеты для послов, отдельные туалетики для фрейлин.
…в конце 1000 года императрица Садако умерла, Сэй-Сенагон, которая состояла в ее свите, пришлось выйти замуж за провинциального чиновника и уехать куда-то в глушь. У нее родилась дочь Кома, будущая поэтесса. Потом Сэй-Сенагон рассталась с мужем. Где она ютилась в старости?..
Один путник увидел жалкую хижину, откуда высунулась изможденная старуха и крикнула: «Почем идет связка старых костей?»
Овощная база Малино, ранний вечер, рабочий день окончен, «экипаж отдыхает» (как говорил мой майор). Отдых выглядит так — часть играет в карты, часть распивает, а часть сидит на окнах и с неослабленным интересом созерцает поле. По полю, находящемуся вне территории базы, идут двое с двумя большими сумками. Идут они по глинистой тропе, в сумках несут спиртной напиток. Это то, что в живой русской речи называется «гонцы». Они идут из магазина, они идут к нам! Торжественность момента, понятная даже Сэй-Сенагон. Проходят они в среднем за раз четыре шага. Либо нога цепляется за глину, либо нога цепляется за другую свою ногу, либо нога цепляется за ногу товарища. Шмяк. Шмяк. Второй «шмяк» — это упал второй, либо, споткнувшись о первого (если он шел вторым), либо в процессе поворота, дабы посмотреть, что случилось с другом. Потом оба встают и продолжают движение. Раз, два, три, четыре, шмяк, шмяк. Раз, два, три, четыре, шмяк, шмяк.
А еще двое ни водку не пьют, ни в карты не играют, ни с окон процедуру доставки не созерцают. Один из них — я. Читаю, не помню что, созерцаю все сразу и пишу. А еще один развлекается экзотически. Он поймал нечто большое и жужжащее — какого-то жука, ходит с этим и подносит это по очереди к носу присутствующим. Присутствующие все находятся в той стадии опьянения, когда жужжащий пятисантиметровый объект около носа замечается только через минуту. Зато реакция оказывается гипертрофированной — клиент взвизгивает, вздрагивает, вскидывается, испускает струю матерной лексики, но за раздражающим фактором кинутся не может — ибо находится на той стадии опьянения, когда вскинуться можно, а сделать три шага уже нет. Вот так и отдыхаем…
