Даже его младший Алуин сделался тихим и подавленным, а когда под дворцовыми сводами все же слышался звонкий беззаботный смех принца, хотелось сделать все возможное, чтобы он не смолкал подольше. Но никакие лакомства, забавы и подарки не защитят от надвигающейся тени.

Окончание Последней войны было великой радостью, однако ужасы ее протягивали пальцы из прошлого, не давая хотя бы на время забыть то, что совсем забыть невозможно. Любая потеря неизгладима, а эти потери были значительны. Победа сочеталась с растерянностью и опустошением. После началось пробуждение, подъем. В Королевствах случилась вспышка рождаемости. Эльфы желали приумножить любовь, восполнить число своих погибших. Поколение это называли Хрустальным, ибо все родственники, включая старших братьев и сестер, обращались с новыми членами семьи чрезвычайно бережно, окружали бесконечным теплом и нежностью, желая оградить от боли, которую познали сами. Хрустальное поколение составляло теперь едва ли не наибольшую возрастную группу Сокрытых Королевств. Ингеральд вздохнул. Таков и их с Солайей Алуин. Эти дети были светлы, доверчивы, открыты к миру и беспечальны. Предостережения об избалованности, неготовности их к трудностям и ударам жизни, конечно, доходили до сознания, однако как не любить и не баловать эти хрупкие побеги, выросшие из собственного сердца, как не лелеять?

В северной части Исналора темнел крупный неосвещенный овал. «Пришло и ушло», — одними губами прошептал Ингеральд. Дрессировочную арену драконов использовали в последнее время для турниров. В качестве праздничной площади она не прижилась. Количество драконов резко сократилось в Сокрытых Королевствах по западную сторону Мидгарда двести зим назад, когда льды наползли на дотоле свободные горы и открытые воды, раньше стали желтеть листья, а слабое потепление облегчило выживание, но не вернуло прежних цветущих и мягких дней. Угроза троллей крайне некстати нависла теперь над городами.

Не считая орков, что живут меньше эльфов, однако размножаются чаще и быстрее, и взрослеют чуть раньше. За всю совместную жизнь у одной эльфийской пары появляется в среднем трое-четверо детей. После вспышки рождаемости прирост населения Королевств вновь пошел на спад. Причиной бесплодия могла быть болезнь одного или обоих супругов, тяжкие душевные переживания, неуверенность в будущем и страх перед ним. Исключения случались всегда. Но то были лишь исключения. Раньше или позже орки возьмут количеством. И помимо прочего, теперь они пылают жаждой мести.

Ингеральд безотчетно коснулся своего белого плеча, где остался безобразный рваный шрам. Он отрешенно разглядывал через превосходное слюдяное стекло просторный замковый двор с кузницей, конюшнями и хозяйственными постройками, подрагивающие во тьме факелы стражи у ворот. С высоты покоев хорошо видна была Стролскридсэльвен, что стекала с гор в южной части Фальрунна и тянулась сквозь него светлой стремительной лентой. Это было очень красиво. Но сейчас не помогало расслабиться.

Орда Стылой степи движется на Тальфарэльвен, некогда прекрасное, мирное место вблизи Дороги Дружбы. Теперь ее нередко называют Последним Пределом. Все громче и тяжелее поступь нового времени. Она слышна во взрывах пушек в Мидгарде, чувствуется в запахе пороха, в топоте ног многотысячных человеческих армий. Какое эльфийское королевство устоит против этой лавины? А человеческая жажда исследований! О, если бы она была безобидна!

Он позволил себе прислониться головой к оконной раме и приложил раскрытую ладонь с длинными пальцами к стеклу. Часть огоньков скрылась из виду. Исналор в его руках. До сих пор руки эти оставались достаточно сильны. Но теперь он загнан в угол. Все Королевства загнаны в угол.

Стекло было мертвенно-холодным.

* * *

Наутро весь Исналор повторял принесенные от границ вести. На дальних подступах к Сульгварету войско нордов было рассеяно в труднопроходимой местности. Оттесненная в хаосе внезапного нападения к Голубичным болотам часть оказалась в западне, когда юный лорд Фрозенблейд взял командование на себя. Его отряду удалось прорвать окружение, вывести раненых, а затем вполне успешно обороняться до прихода помощи. Орду не смогли отбросить далеко, однако исход внезапной битвы оказался достаточно неплох.

Другая новость пришла позже и не была не столь значимой, разве что для Домов Фрозенблейдов и Нернфрезов. Решительного юного лорда сделали командиром малого отряда, и под началом у него было двенадцать воинов.

* * *

Когда встретились после помолвки Наль и Амаранта, глубокие снежные сугробы покрыли Северные Королевства и весь запад Мидгарда. Мороз сковал реки, землю и здания, и ледяные ветры выли в горах. За полночь длился пир по случаю возвращения смены дозорных, но влюбленным его оказалось мало. Долго не могли они разжать рук, прощаясь на пороге особняка Фрозенблейдов. Гости разошлись, в доме погасли огни, Наль же все не желал лечь. Он вглядывался в глухую ночь за окном, а потом надел подбитые мехом сапоги и тяжелый меховой плащ с капюшоном, и вышел за ворота. Северная ночь длинна; так пусть же хотя бы окно ее он увидит в ожидании утра.

Редкие фонари едва разгоняли вокруг себя глубокую промерзшую тьму. Улицы были пустынны. Громко скрипел под сапогами снег. К утру его наметет еще локтей на восемь. В воздухе вспыхивали, колеблясь, мельчайшие частицы льда. Все по-прежнему, кроме небесного знамения, что, верно, заставляло волков громче выть в Лесу в недоумении, выпавшем на их короткий век. Сквозь редкий снегопад он увидел высокую фигурку в рысьем плаще. Гибкой тенью скользила она меж сугробов, и возможно, кто-то другой не узнал бы ее — при столь жестоком морозе даже норду не обойтись надолго без капюшона.

Он поспешил навстречу. Сбросив перчатки, оба засмеялись. Наль сжал ее прохладные тонкие пальцы в своих сильных, огрубевших от работы, но таких же белых узких ладонях. У обоих на пальцах переливались рубиново-сапфировыми искрами обручальные кольца, и влюбленные не могли удержаться, чтобы не коснуться их друг на друге, убеждаясь, что все это не чудесный сон.

— Не след леди ходить в такой час по городу одной, — прошептал он.

— Я знала, что встречу тебя, — улыбнулась Амаранта. — Слишком долга была разлука. Или тебе не спится из-за хвостатой звезды?

— Нет; но я думаю, пол-Исналора не спит из-за нее.

— Как жестоко с ее стороны, — тихонько рассмеялась Амаранта, кладя голову ему на плечо. — Разве мало ей тех неприятностей, о которых она явилась возвестить?

Оба замолкли, разглядывая безмолвно сияющую чужим, холодным ярким светом комету в бездонной черноте неба. Пар от дыхания завихрялся перед ними, превращаясь в мельчайшие ледяные кристаллы. Ресницы и обрамляющие лица влюбленных волосы покрылись инеем.

— Что если, — заговорила девушка, — однажды хвостатая звезда упадет на землю?

— Снова пойдет Огненный Дождь, — предположил Наль.

Амаранта поежилась.

— Что же станет тогда вместо нас? А если она упадет в море, воды вскипят и выйдут из берегов…

— От ужаса иль от холода ты дрожишь? — рассмеялся Наль, разворачивая ее к себе. — Будем жить так, чтобы хвостатая звезда обошла нас стороной! Пристало ли нам думать об этом теперь, когда сердца наши говорят о другом?

Он поднес к лицу ее руку, на которой жарко вспыхнуло выкованное им кольцо. Губы его были холодными, но дыхание горячим; оно согревало пальцы, а от поцелуев становилось тепло в груди.

— Ты прав, — улыбнулась Амаранта. — Мой зимний день… Сердцу моему было неспокойно. Она явилась после твоего отъезда.

Он широко улыбнулся в ответ:

— И вот я здесь.

Снег падал все гуще, а с ним опускалась на заиндевевшие улицы особая, дивная глубокая тишина. Лишь доносился временами с востока далекий волчий вой. Девушка склонила набок прелестную головку:

— Помнишь венец принцессы Бертоланды на балу в Лаэльдрине?