Литмир - Электронная Библиотека

— Мы должны выжить!.. Командир Лаэллет сказал…

Тот уже отдавал команды освободившимся. Никто из бьющихся не замечал пленных, однако, если эльфы и уцелели бы между двух огней в побоище, оставшиеся победители сразу вспомнили бы о них. Пережидать эту бурю равносильно самоуничтожению.

Эльфы замелькали среди троллей и орков светлыми вспышками. Они бежали к шатрам, достать свою обувь, оружие и ключи от кандалов. Прикованный Ральгар протянул руку, спасая обороненные главарем орков волосы Лаэллета. Отполз к оставленной троллями развороченной повозке и, оторвав остатки рукава своей сорочки, бережно завернул реликвию и спрятал за пазуху.

Кто-то пытался освободиться сам, сбивая замок кандалов подвернувшимся камнем. Перебежками возвращались первые освобожденные. Тролли любили пещеры и сумерки, и плохо видели неподвижные предметы в дневном свете. Это помешало им отвлечься от основных противников.

— Разбирайте оружие, — задыхаясь, развернул лязгающий сверток Тирнальд. Наль нашел Снежный Вихрь и один из своих кинжалов. Следом вернулись остальные эльфы с обувью, связкой ключей и оружием. Орки даже не удосужились протереть трофеи от темно-зеленой тролльей крови. Засохнув, та сделалась угрожающе черной. Веринн подвел еще лошадей.

— Тише, хорошая, — ласково проговорил Ральгар, поглаживая мелко дрожащую и исходящую пеной лошадь, впряженную в повозку. — Вокруг так много расселин и обрывов… — его голос прервался. — Не спеши… Сейчас мы освободим вас и ускачем отсюда.

Немного успокоенная лошадь позволила снять с себя сбрую. Среди первых подсадили Келора. Позади него для подстраховки вскочил Тирнальд. Один из троллей повернул тяжелую голову вслед беглецам. Вопль его прогрохотал над дорогой, как раскалывается огромная каменная глыба. Он пустился в погоню. От тяжелой поступи задрожала земля.

— Хатшар! — по-орочьи крикнул Ральгар, подгоняя лошадей. — Хат зур чурак!

Лошади, обезумевшие от ужаса, не нуждались в понуканиях. Они помчались, не разбирая дороги, вперед по то расширяющейся, то сужающейся горной тропе. Стена ущелья справа окончилась, открывая столь же крутой, как и слева, обрыв. Наль прижался к шее своего коня, успев заметить крошечные верхушки редкого соснового леса внизу. Блеснуло среди них озеро размером с ладонь. Снова закричал кто-то из эльфов. Лошади понесли.

Бесконечно метались они по сливающимся перед глазами ущельям и перерезанным трещинами, сглаженным ледником плато. Если бы то были равнинные лошади, не миновать всем беглецам беды. Лишь чудом никто не сорвался в пропасть и не погиб под копытами. Перед закатом, когда воздух резко похолодал, а тени в горах и в низинах стали гуще, измученные животные и наездники остановились у серовато-розового острого каменного выступа и упали без сил. Тролль отстал. Безучастным взглядом осматривал Наль остатки своего отряда. Келор беззвучно плакал, обхватив руками опухшую ногу. Скачка стала для него настоящей пыткой, но едва ли об этом были сейчас все его мысли. Веринн отполз подальше. Его рвало. Ральгар вместе с самыми стойкими оглядывался, пытаясь определить местоположение вынужденного привала. Лаэллет не солгал. Его помощник и друг был убит горем уже в повозке, догадываясь, что случится дальше. Теперь у него осталось ни сил, ни надежды — лишь осознание, что он должен сохранить оставшийся отряд любой ценой.

Горы обступали. В какой стороне теперь основная масса Полуночного хребта, где Сумрачный Лес, откуда начинается тундра? Тихие, слабые обсуждения звучали как прощальный голос Лаэллета. Глаза Ральгара покраснели, но он твердо продолжал попытки найти дорогу. К ночи вверенные ему воины могут столкнуться с другими троллями, или же их еще ранее найдет пещерный медведь. Как только эльфы вновь смогли хоть как-то стоять на ногах, он назначил разведчиков, что вернулись с новостями.

Освещаемые холодным кровавым закатом, остатки отряда командира Лаэллета взобрались на лошадей, спустились пониже узкой петляющей горной тропой и повернули на Лаэльдрин.

14. Предсказание

Окончились испытания, прозвучала присяга, отшумел бал, сделавшие ее сына совершеннолетним, и Айслин не могла более заглушить в себе тихий настойчивый голос. Присяга состоялась в фларелад, пятнадцатого дня месяца полуночного солнца. В следующий фларелад придет Эйверет, чтобы получить ответ, которого он ожидал двадцать девять зим.

Поднявшись с едва примятой постели, Айслин накинула на шелковую сорочку тонкий плащ и покинула спальню. Задумчиво касаясь пальцами стен, что однажды и навсегда сделались ее домом, неслышно прошла прохладными темными коридорами на балкон. Сад затих в ожидании утра — ни одна веточка не шевелилась, мерцала роса на траве. За крышами особняков Соснового квартала четко вырисовывался на фоне неба темный пик часовой башни Дома Правосудия. С главной площади не доносилось ни звука. Лаяла в чьем-то саду собака. Чумная колонна стояла где-то там, растрескавшаяся от времени. Взгляд Айслин поспешил далее, за торговую площадь, здания низших гильдий, Сумеречный квартал, городские ворота. Над полосой Сумрачного леса светлел край неба — там должна была заняться заря. Айслин положила тонкие руки на перила и начала неспешную беседу, которую диктовало ее сердце. Сначала она обращалась к Создателю — молча, робко, с надеждой, тихо улыбаясь, хотя вскоре на ресницах ее задрожали слезы. Затем незаметно для себя перешла на чуть слышный шепот.

— Мой дорогой муж и господин… Мой зимний день, теперь ты сияешь мне издалека… Я буду любить тебя вечно, душа моя и сердце скреплены с твоими неразрывно. — Слезы скатились по щекам, но она снова улыбнулась, и продолжила не сразу. — Но он, близкий мне от начала моей юности, отступивший в сторону перед тобой, ожидавший меня столько зим — он предлагает мне свое сердце, и я чувствую, что могу ответить ему. Сын твой вырос, как ты и говорил, смелым и доблестным, стал главой семьи, а вскоре станет и прекрасным воином. Теперь он идет своим путем. А я — своим… Простишь ли ты меня?

Заря разливалась над лесом чистейшим мягким золотом.

* * *

Особняк Фрозенблейдов помнил множество гостей, но не каждый был встречен с таким отчаянным внутренним трепетом. Айслин сидела в своих покоях, скованная, прямая, бледная, а в груди ее бушевал вихрь. Эйверет на полу у ее ног ловил ее взгляд, сжимал ее руку в своих ладонях, и она не могла оттолкнуть его.

— Воистину ли готов ты связать свою жизнь с моей? — шептала Айслин. — Что если ты бежишь за той, что не была еще замужем за воином, не пережила Последнюю войну, не управляла домом и не вырастила чужого тебе сына?

— Готов ли!.. — горячо отвечал он. — Я знаю тебя и готов отдать тебе свою жизнь без остатка!

— Женящийся на вдове отдает более других. Тебе придется оставить свой род и присоединиться к Фрозенблейдам. Главой же семьи все равно останется мой сын. А когда у него родится первенец, мы с тобой покинем наш дом и станем частью старшей семьи — здесь или в Эстадрете.

— Я часто представлял себе это, — улыбнулся он. — Сына твоего воспитал бы я как своего, чужой ли он мне? Его ли не приму главой семьи? Зазорно ли иметь главой столь доблестного эльнора?

Айслин опустила голову, чтобы скрыть дрожь на губах. Преданные бирюзовые глаза пытливо заглядывали в душу, надеясь отыскать выстраданный, долгожданный ответ. Молчание становилось нестерпимым. Бегло улыбнувшись, она вскинула на Эйверета умоляющий взгляд:

— Вот-вот станет он мастером и воином. Обождешь еще немного, пока утихнут первые волнения, и я скажу ему?..

* * *

Холодное голубое небо было бледным. Изморозь в этот день так и не растаяла, и шаги сопровождались хрустом травы и промерзшей земли. Проследив взглядом за парящим над полем вороном, он приложил к губам бутыль.

— Наль, здесь есть горячее, — окликнул от костра Меральд.

Запрокинув голову, Наль позволил огненной воде пролиться в глотку, стиснул зубы, стараясь поменьше морщиться.

28
{"b":"870494","o":1}