У нее тоже кто-то есть.

И это нормально. Конечно. Она очень красивая. Молодая. Веселая и забавная. Почему бы кому-нибудь у нее не быть, верно? Почему бы, мать твою, кому-нибудь ее не любить? Не прикасаться? Не целовать? Не трахать.

Блять!

Бостон, приди в себя!

Три года назад все было не всерьез. А то, что произошло сейчас, – банальная ностальгия, подпитанная продолжительностью разлуки. Не более. Просто проверка, которую я, кажется, не прошел.

– Да, ты права. У нас всегда получалось дружить, – выдавливаю из себя улыбку. – И я рад, что ты первым делом приехала к своему давнему другу.

Друг.

Уже ненавижу это слово. Мы с ней никогда не были друзьями. Мы с ней с самого начала были чем-то большим.

– Ну раз так, – Кендалл хлопает меня по плечу. – Мой друг должен сдержать свое обещание и отпраздновать со мной мой день рождения. Хватит смелости сбежать?

Кажется, я должна испытывать радость. Сегодня я получила то, о чем всегда мечтала, – дом моды Gucci выбрал меня из сотен других девушек, и теперь я, а не они, буду лицом их бренда по всему миру.

Я бы испытывала радость, если бы контракт не содержал одно условие – улететь в Европу.

Мне пятнадцать. Родители дали свое согласие. И даже папа, который страдает от гиперопеки, разрешил покинуть Бостон, да что там, страну, чтобы осуществилась моя мечта.

И теперь все двери открыты, на ладони все возможности, весь мир. Он мой. Только бери, пользуйся, блистай. То, чего я так хотела.

Тогда почему я не испытываю радости?

Я получила известие с самого утра. Уже вечер, а я до сих пор не могу выдавить из себя даже улыбки.

Я не хочу уезжать. Не сейчас, когда в город вернулся Бостон.

– Детка, к тебе гости, – мама заглядывает в мою спальню, когда я выволакиваю из шкафа огромный чемодан.

– Я не хочу сейчас никого видеть, мам. И мне нужно собрать вещи.

– Подождет твой чемодан. Вылет только завтра вечером. Посмотри, кто к тебе пришел.

– Я же сказала, что не хочу никого…

– Даже меня, Конфетка?

Бостон.

Сердце замирает, как только я вижу его глаза и эту невероятно красивую улыбку. Когда он так улыбается, хочется думать, что такую улыбку он дарит только мне и никому другому.

Я вскакиваю с колен и бросаюсь ему на шею.

– Собиралась улететь, не попрощавшись со мной? – его руки сжимают мою талию, а я хочу, чтобы притягивали еще ближе, чтобы я чувствовала его каждой клеточкой своего тела, чтобы оно пропахло его ароматом, чтобы он остался на мне навечно.

Тянусь рукой к выбившейся пряди его челки и укладываю ее наверх. Он идеален. И так красив. Я улыбаюсь.

– Кендалл, оставь волосы Бостона в покое, – оказывается мама все еще здесь и наблюдает за нами.

– Все в порядке, Стенли. Она с детства неровно дышит к моей челке, – усмехается Бостон.

– Мам, тебе пора, – прищуриваюсь я.

– Не делайте ничего такого, за что папа сможет поколечить Бостона, – выкрикивает она, покидая мою комнату. Бостон краснеет. – И не закрывайте дверь, если не хотите, чтобы Юджин ее вынес!

– Мам!

– Ты знаешь своего папу, Кендалл.

– И я знаю твоего папу, Конфетка, – шепчет на ухо Бостон, и я вся усыпаюсь мурашками. Его горячее дыхание щекочет кожу, а руки все еще лежат на моей талии.

Неужели он, как и я, не хочет выпускать меня из объятий?

– Значит, уезжаешь? – он размыкает объятия. Его руки больше не касаются меня. Видимо, я ошибалась. И, как обычно, накрутила себя, желая видеть то, чего нет.

– Да.

– Ну и где радость?

– А чему радоваться? – фыркаю я. – Всего один день, чтобы со всеми попрощаться.

Под «всеми» я на самом деле имею в виду только его. Я и так не видела Бостона почти полгода. Он летал в Японию по каким-то своим делам. Потом в Китай. И везде ему нужно было задержаться. Он даже пропустил в этом месяце мой пятнадцатый день рождения.

– И этот один день ты никогда не забудешь, обещаю, – он снова подходит ближе и склоняется над моим ухом. Я рефлекторно закрываю глаза, как только чувствую запах его парфюма. Мне безумно нравится. – Ровно в полночь буду ждать тебя за углом под ивой. Сможешь выбраться из дома незамеченной? – я киваю, потому что потеряла дар речи. – Хорошо. Тогда оденься потеплее – к ночи похолодает.

Я снова киваю, а Бостон уходит, хитро подмигнув мне.

Да, я сбегала с ним и раньше, каждый раз, когда он возвращался из своих затяжных поездок, но еще ни разу это не было так волнительно, ведь этот раз может оказаться последним.

– Принцесса моя, спокойной ночи, – папа целует меня перед сном. – Я буду так скучать…

– Пап, рано. Никаких слез.

– Ладно, ты права. Я просто очень тебя люблю, милая.

– И я тебя люблю. Не знаю, как справлюсь в Европе без самого замечательного папы в мире.

– Я буду на видеосвязи круглосуточно! – он снова обнимает меня и, да, плачет, как обычно. Обожаю его. – Порви там всех.

– Пап, я модель, а не участник боев без правил.

– Неважно. Ты самая красивая. Надери им всем зад, принцесса, или как там говорят у вас в домах мод?

Я смеюсь и крепче прижимаюсь к его груди. Мне ужасно будет его не хватать.

Без четверти двенадцать дом затихает. Не слышно даже близнецов Тристана и Джордана, которые вечно до ночи играют в мяч на спортивной площадке. И плевать им на дождь, ветер или пришествие инопланетян – баскетбол – это святое.

Высовываю голову за дверь своей спальни – Ривера, кажется, тоже уснула. Путь чист.

Натягиваю худи и леггинсы черного цвета, набрасываю капюшон и в носках проскальзываю мимо спальни родителей, чтобы не произвести ни единого лишнего звука.

Добираюсь до первого этажа без осечек. Этот путь уже проверен не раз. Прихватываю приготовленную заранее черную лыжную куртку и через незапертую дверь в столовой выбираюсь на улицу. Я все продумала.

В нос сразу же ударяет промозглый запах. Вроде бы конец октября, а в воздухе уже чувствуется мороз. Вдыхаю полной грудью и выдыхаю, выпуская изо рта клуб пара. Завораживает.

Сегодня очень тихо. Неделя до Хэллоуина – наверное, все запасаются энергией на будущий уикенд. К сожалению, меня уже не будет здесь к тому времени. Надеюсь, в Европе любят Хэллоуин так же, как и в Америке, и будет весело. И мне не придется скучать. Хотя я заранее знаю, что буду.

Буду скучать по Бостону.

Рано, Кендалл, рано плакать. Эта ночь точно не для слез. Сегодня я хочу совершенно обратного.

Натягиваю капюшон на лицо и незаметно пробираюсь через изгородь. Бостон уже ждет, я вижу очертания его машины под ивой. Бегу вдоль дороги и резко сворачиваю в затемненный участок. Заскакиваю в машину, рвано дыша. Сбегаю не в первый раз, но каждый вызывает необыкновенный прилив адреналина.

– Хватит смелости сбежать? – подмигивает Бостон.

Я всегда говорю «да». Позови он меня с собой хоть в Китай.

– Покажу тебе особенное место, – улыбается Бостон и трогается. – Только никому никогда не рассказывай о нем.

Всю дорогу мы едем молча. Мое сердце бьется так часто, как будто я все это время бегу, а не еду.

Бостон доверит мне тайное место, о котором никто не знал до меня.

Я ликую и прикусываю губу, чтобы он не видел, как сильно я хочу улыбаться.

Кажется, мы въезжаем в заброшенную часть порта. Здесь когда-то хотели проводить ремонтные работы, но потом все резко приостановилось. Местность оцепили, навесили блокировок от таких нарушителей порядка, как мы, но кажется, Бостона это абсолютно не останавливает. На него это не похоже.

Мы выходим из машины, и Бостон берет меня за руку. На этот простой жест отзывается каждая клеточка моей кожи. Электризуется, а потом магнитит. Прижимается к его коже, дрожит и возгорается. Я ни за что больше не отпущу его руку.