Я вздохнул, посмотрел на чистое небо, на барханы песков до горизонта и снова перевел взгляд на Абдура и закончил:

– Ты проявил себя благородно, поэтому я даю тебе шанс. Ты знаешь кто я.

Круглые глаза белобрысого успокоились и в них появилась смешинка. Я в мыслях сокрушенно покачал головой. Он не воспринимает мои слова всерьез. Думает обо всем можно договориться – убедить, разъяснить. Неразумное дитя.

– Абдур, я…

– Даже теперь Ужас Агбы придет и убьет меня? – он, улыбаясь, завертел каким-то серым невзрачным ободком над своей головой.

Я присмотрелся. Ошейник?! Я схватился за горло. Но тут же отдернул руку, и раньше этот артефакт не ощущался – так я не пойму. Есть только один способ. Я отвел глаза, прислушался к себе, представил, как я пронзаю ненавистного Калифа мечом… Месть! Темное чувство поднялось изнутри. Месть!

И алая полоска артефакта не вспыхнула на моей шее, я не почувствовал бьющих через меня разрядов, никто не душил меня обжигающей удавкой. Я с удовлетворение мрачно подтвердил – месть. По привычке притушил чувства, вымел их почти полностью из головы, оставив лишь холодны разум.

Перевел взгляд на Абдура. Смотрел в его синие круглые глаза и молчал. На лице белобрысого начало проглядывать беспокойство. Он убрал разомкнутый ошейник и с тревогой пощелкал пальцами перед моим лицом.

Восемь лет. Восемь долгих лет я носил ненавистный ошейник, исполнял его волю. Изучал его, собирал по крупицам слухи о нем, лелея надежду когда-нибудь снять. По капле, по песчинке выстраивал свою волю, учась держать в узде свои чувства, ничем не выдавая свою горячую ненависть к Калифу, Хозяину. И вот, я свободен! И… Я не знаю, что с этим делать…

Свободен. Снова заняться поисками потомков Кира, найти мудреца, что позволит справить с проклятием кольца. Оставить вечную войну пустыни ее жителям и наконец-то заняться своими делами…

Справедливость. Судьба, – я прикрыл глаза, – Я не отрину эти устремления, что, все восемь лет позволяли мне сохранить разум и не уйти за грань, превратившись в опьяненное кровью животное. Судьба.

– Я чувствую себя должным, – я посмотрел в глаза белобрысого, – Это очень дорогой подарок. Я беру на себя Долг Жизни, и оплачу его. Даже, если придется погибнуть.

– Тогда помоги нам захватить Агбу и свергнуть власть Калифа!

– Что ж, расскажи мне о ваших силах. Я скажу достаточно ли их. От своих рабов Калиф не скрывал ничего, ошейник был достаточным стражем. Крушителя я возьму на себя.

И подумал, что, возможно, действительно придется заплатить жизнью, чтобы одолеть Риза. В своей огненной ипостаси он очень силен.

– Под началом моего отца пятьдесят тысяч воинов!

Я удивленно посмотрел на Абдура.

– Нет, я тебя не обманываю. Это не только Пустынные Львы. Все вольные племена Песков решили объединиться, чтобы сбросить удавку Агбы со своей шеи.

– Что ж, если вычесть Ужас и Крушителя, то это уже выглядит выполнимым. Не легкой задачей, нет. Калиф могущественный практик, который уже сотню лет открывает тайны алхимического искусства. У него наверняка что-то припрятано в рукаве.

– Мы тоже так думаем, – кивнул Абдур, – И Крушитель именно то, о чем я хотел попросить тебя. Но ты не думай, – он встрепенулся и поймал мой взгляд, – Мы не отправлен тебя без шансов на верную смерть!

Я пожал плечами. Они слишком переоценивают Риза. Да горящий камень выглядит эффектно. Но у меня достаточно сил его прикончить. И достаточно причин. Я справлюсь с ним, даже несмотря на заблокированные техники. Пусть кольцо блокирует техники, но и дает взамен защиту, пожираю Силу из чужих плетений.

Проклятый Скриз! – я скрипнул зубами, опять вспомнив об одноногом ящере, – Все же смог отомстить мне.

– Есть легенда про кристалл Забвения, – продолжал тем временем Абдур, – Не думаю, что ты слышал, – он покачал головой, – Это из легенды одного из северных племен о проклятом городе Кагрим.

Я кивнул, соглашаясь, что не слышал.

– Если пройти все испытания, что назначит дух города, то в награду можно получить кристалл Забвения, который позволяет вдохнуть жизнь в голема, либо разрушить.

– И многие прошли испытания, что кристалл все еще там? – поинтересовался я.

– Ну, – смутился Абдур – Раньше про легенду не вспоминали, тут ведь не всегда понятно – где правда, а где ложь. Был ли Кагрим, был ли кристалл. Так что есть все шансы, что Кристалл еще там.

– А сейчас вдруг, почему такой интерес к этой сказке?

– Ничего и не сказке! – возмутился белобрысый, – Недавно один из наших шпионов, подслушал, что синие собирают экспедицию в Кагрим, и смог перерисовать карту!

– Хм… Еще и люди Калифа… Но значит там действительно что-то есть.

– Ну, вот, а я что говорю! И мы точно успеем первыми! – просиял он, – Ты же Ужас Агбы! А я пойду с тобой!

Затем Абдур нахмурился, что-то вспомнив.

– Да, и не держи зла на Захира!

Я пожал плечами.

– Даже не думал.

– Этот абалдуй прознал про наши планы с путешествием в Кагрим и вбил в голову, что должен тебя испытать. Он немного обижался, что я запретил ему идти со мной. Его помощь, конечно, была бы неоценима, – с сомнением протянул Абдур, – Но он сейчас нужнее в Шархиме, на переговорах с племенем Орлов.

Я согласно кивнул и сделал очередной глоток из маленькой фарфоровой чашечки. Божественно!

Что-то небольшое в полторы ладони величиной метнулось от края палатки ко мне. Рука моя метнулась и в полете цапнула меховой комок, который, похоже, целился запрыгнуть ко мне на колени.

– У-и-и… – круглые темные глазки беззащитно смотрели на меня.

Вытянутая мордочка, пухлое тельце, напоминающее небольшой кабачок. Маленькие ушки и раскраска крупными пятнами – белое и рыжее. Зверек повис в моей руке и смотрел на меня как будто с надеждой.

– О-о-о, – округлил рот Абдур, затем рассмеялся – Это Финик! Шарится тут по лагерю, ни у кого рука на него не поднимется, а сам все не может ни к кому прибиться. Его хозяин Тарис – погиб в прошлой сече. И Финик – это единственный, кто после него остался. Грустная история, – он вздохнул, видимо вспомнив недавние события, затем со смехом закончил, – Похоже, он выбрал тебя. И тут – либо забирай, либо окончи его мучения!

Я посмотрел в эти умильные глаза, которые уставились на меня с мохнатой мордочки. Финик значит? Как будто у меня есть выбор.

Невесту в атласном зеленом платье с золотой вышивкой, внесли в небольшом паланкине. Места там было только, чтобы сидеть, скрестив ноги и гордо выпрямив спину. Что молодая девушка с удовольствием и улыбкой на устах и делала. На голове ее поблескивал обруч, по бокам которого спускались тонкие цепочки с золотыми монетками на концах. На шее поблескивало ажурное плетение золотых цепочек, с маленькими фигуркам львов.

Над Великими Песками спустилась ночь, и темноту разгоняло только пламя костров. Музыканты выдавали зажигательную музыку. Один из них, прикусив язык от старания, с капельками пота на лбу и съехавшей на бок чалмой, не жалея рук, выстукивал ритм на маленькой табле. Еще пара его товарищей слажено выдували мелодию на мизмаре – небольшой дудочке с широки раструбом. Больше всех старался последний участник, размахивающий большой погремушкой систром, он с таким энтузиазмом мотал головой, что казалось она скоро оторвется и улетит в темноту к испуганным шакалам, которые иногда подвывали празднику издалека.

В следующий момент в круг вышла невеста. На голове повязан зеленый с орнаментом платок, глаза ее, улыбаясь, смотрели над полупрозрачной вуалью. Одежда плотно подогнана – короткая рубашка до пупка и красные широкие штаны, которые сужались книзу, оставляя голыми ноги. На обозрение оставалась полоска округлого живота, который вместе с бедрами хозяйки двигался под такт мелодии.

Кожа девушки поблескивала в свете костров и была покрыта сложной вязью узоров, выполненных охрой – на кистях рук, открытых лодыжках и даже на лбу. Девушка подняла руки к верху и прищелкнула в так музыки пальцами, стали заметны закрепленные на руках сагаты – небольшие латунные тарелочки. Она задвигалась под ритм, барабан гремел изо всех сил, дудки выдавали пронзительные звуки, гремящий систр подзадоривал зрителей.