Что же касается льва, то Фатиме рассказала, что поймала его сосунком, убив львицу отравленной стрелой. Он не нападает на людей. Ей же он много раз спасал жизнь.
Сансай слушал её с восхищением.
— Какие сказки мне рассказывали про тебя! Я даже слышал, что ты дух.
Фатиме рассмеялась.
Сансай смотрел на её сверкающие глаза, они излучали счастье и бодрость, и старик был счастлив. Теперь он вернёт её в дом, и Рикку никогда не сможет упрекнуть его.
* * *
Когда рассвело, Мей Сансай увидел жалкое хозяйство Фатиме. Вплотную к хижине подступала высокая трава, сырая от росы. При прикосновении она обжигала кожу. Сама хижина была тесная и шаткая, и совершенно пустая. Фатиме спала на охапке сена.
— И ты так жила всё это время?
— Что ты хочешь сказать?
— Прости меня, ради Аллаха.
Она улыбнулась.
— Ты научил меня жизни скотоводов. Я была рабыней и не имела права любить свободно рождённого Рикку. Но теперь я очищена, ибо родила сама.
— Да, ты родила сама, и теперь по закону ты больше не рабыня.
Мей Сансай вдруг вспомнил о деле.
— Я должен уйти, — сказал он. Твой лев убил моего коня и сейчас, наверно, пожирает его.
— Вай! — воскликнула Фатиме.
— Боюсь, что я уже опоздал. — пожаловался он. — Я наверняка уже опоздал.
— Куда ту так спешишь?
— В Контаго!
— Так я покажу тебе кратчайший путь.
— Слушай, — сказал Сансай,— я должен сказать тебе правду. Речь идет о Рикку. До меня дошло, что Рикку держит в плену влиятельная женщина канури. Её зовут Кантума, н она живет в Контаго. Вот почему я спешу туда.
Фатиме сверкнула глазами.
— Ты уверен, что она похитила его?
— Да.
— Я хочу отправиться в Контаго сама и поговорить с этой женщиной из моего родного племени.
Они говорили, стоя в бамбуковой роще. Сансай посмотрел на Фатиме.
— Она не может быть прекраснее тебя, — сказал Сансай.
Голубь опустился на бамбуковую ветку над их головами. Оба они смотрели на птицу. Голубь качался на тонкой веточке и поводил хвостом, стараясь сохранить равновесие, Что-то вспугнуло его, и он вспорхнул.
Мей Сансая залихорадило.
— Прости меня, — сказал он и бросился за голубем, вольным голубем, летевшим на юг.
* * *
Фатиме тоже наблюдала за птицей. Она заметила. как переменился Сансай при виде птицы. Когда он побежал, она ринулась за ним и поймала его за руку.
— Что случилось?
— Пусти! — закричал Сансай, пытаясь вырваться, но тонкая рука Фатиме оказалась сильной.
— Твои глаза налились кровью. Отец, у тебя бродячая болезнь.
— Ложь! Всё ложь!
— Конечно, ты болен! И ты совсем не разыскивал меня, а просто был во власти колдовства...
— Пусти меня!
Он вырывался и царапался. Фатиме не поддавалась, Она привела его назад в хижину. Она издала странный звук, и лев стал на страже у двери.
— Если ты встанешь, он бросится на тебя, — она показала Сансаю на обнажённые клыки и когти льва. — Старый скотовод фулани раскрыл мне магию многих трав. Если бы не он, меня не было бы в живых, Я так сильно болела.
Она стала смешивать на дощечке какие-то порошки и затем развела их в холодном молоке. Молоко приобрело зеленоватый цвет. И всё время она заговаривала своё снадобье Затем она подняла кружку и произнесла:
— Выпей это, выпей, и кто бы ни был тот, кто сотворил это зелье,оно поможет тебе! Отныне сокуго выйдет из тебя. Твоё тело навсегда освободится от заклятья.
Она стала бормотать странные слова и вскоре впала в транс. Мей Сансай морщился: снадобье было горькое.
Глава ХХ
Лигу уже не думала о Сансае, все помыслы её сосредоточились на том, чтобы освободить Рикку. На стоянке Лигу пастухи готовили скот к переходу.
— Я еду в Контаго, — объявила она и подхлестнула коня.
Возле глинобитного здания с минаретами она увидела четырёх осёдланных коней. Их держали под уздцы двое мальчишек, одетых в кано и белые шапочки. Лигу подошла к мужчине, который стоял на коленях и молился.
— Где дом Кантумы?
Человек, прервавший молитву, казался оскорблённым, всем своим видом он упрекал Лигу за то, что она произнесла нечистое имя перед человеком, обращающимся к Аллаху. Он указал ей дом и стал перебирать чётки.
Когда Лигу переступила порог, мимо неё прошёл человек с кипой бархатных платьев и множеством пузырьков с духами.
— Кантума дома? — спросила Лигу. — Она варит пиво.
Лигу миновала десяток мужчин в белом, которые сидели у дверей и играли в карты. Её сердце от страха стучало о рёбра. В дверях она помедлила и, прежде чем поднять циновку, пожелала мира этому дому.
— Кто там?
— Это я.
— Войди же.
Кантума сидела на маленькой скамеечке и помешивала кипящее пиво. Увидев, что у неё в кухне совершенно незнакомая женщина, она широко раскрыла глаза.
— С миром ли ты пришла?
— Я пришла забрать моего сына.
— Он здесь уже больше недели. Мы должны идти на юг. Мы хотим, чтобы ты отпустила его.
У Кантумы задрожали ресницы. Лигу видела, как она красива и понимала, из-за чего мужчины теряют от неё рассудок.
— Его здесь нет. — голос Кантумы был мелодичен. — Клянусь, его здесь нет. Клянусь Аллахом, если бы ты знала, где он...
— Ты меня не проведёшь. Ты похищаешь мальчиков!
Кантума вскочила, разъярённая, как тигрица.
— Кто похищает мальчиков?
— Ты забрала мальчика и хотела, чтобы он забыл отца и мать. Знай же: мы, фулани, не любим вас, горожан. Мы дорожим своей простой жизнью, которая делает мужчину вольным и даёт женщине силу и независимость. Ты можешь это понять?
Кантума пожирала Лигу глазами.
— Убирайся вон!
— Не приближайся ко мне, — предупредила Лигу.
Но Кантума была глупа. С черпаком в руке она бросилась на Лигу. Лигу, на которую в своё время не раз бросались разъярённые быки, ловко отступила в сторону, и когда Кантума всплеснула руками, пытаясь сохранить равновесие, Лигу обрушила на её затылок такой удар, каким обычно приводила в чувство непокорных быков.
С проклятиями Кантума грохнулась на пол. Она ударилась лицом о стул, и на месте ушиба проступила чёрная полоса. Служанка внесла поднос с фарфоровыми чашечками, но в испуге уронила его и с криком бросилась прочь.
— Погоди, я расскажу об этом султану, — угрожала Кантума.
— Можешь рассказать кому хочешь, — сказала Лигу. — Ты можешь обратиться к правителю своего города, а я могу обратиться к правителю всех скотоводов. да знаешь ли ты, с кем разговариваешь? — Ответа не последовало, и она продолжила:
— Слыхала ли ты, чтобы Лигу когда-нибудь бросала начатое дело?
Кантума широко раскрыла глаза.
— Лигу, царица пастухов, о которой поют в песнях? Умоляю, прости меня. Что же нам делать? Я не причиню Рикку никакого зла. Он такой милый мальчик.
— Он мне нужен, и это всё. Дожди прекращаются. Трава пересыхает. Нам надо отгонять стада на юг к берегам Великой реки, где молодая зеленая трава. т
— Я открою тебе истинную правду, — сказала Кантума.— Мы пошли с ним на скачки. Рикку сел на коня, и больше я его не видела.
— А где ты его искала?
Стук в дверь заставил обеих женщин оглянуться.
— Салям!
— Кто там?
Но человек уже протиснулся в комнату. Это был огромный, очень чёрный мужчина с густыми тёмными бакенбардами.
— Шеху!
— Моя красавица! — ответил огромный мужчина: — Ты что-нибудь покупаешь у неё? — и он указал на Лигу
Лигу не понравились его манеры.
— Шеху,— сказала Кантума,— я счастлива, что ты пришёл.
— Тау! Дорогая моя. Ты станешь ещё счастливее, когда я отдам тебе эту драгоценность.
Он надел ей на запястье большой блестящий браслет и поднёс её руку с украшением к глазам Лигу:
— Что, красивый?
Лигу не отвечала. Кантума казалась обеспокоенной.