Джон Арбэтт встал и, все еще держа трубку в руке, обошел вокруг стола. Он заговорил, обращаясь к воображаемым присяжным:

—      Потому что этот человек чувствует себя в безопасности. У него, должно быть, есть какие-то сведения, достоверные или лживые, которые позволяют ему чувствовать себя в безопасности. У него есть какой-то материал против тебя, Спенсер, не известный ни тебе, ни мне, ни Майлсу. Такой человек, как он, никогда не полез бы на рожон, не уверенный по меньшей мере на пятьдесят процентов, что его обвинения не останутся голословны.

Он замолчал, попытался затянуться, с отвращением посмотрел на свою трубку и положил ее на стол.

Спенсер следил за ним, развлекаясь в душе. Чисто умозрительным путем Джон Арбэтт пришел к правильному выводу. Мозг Джона работает, как счетная машина, подумал Спенсер, учитывая самые ничтожные слагаемые и с невероятной точностью подводя итог, — триумф математики! И вдруг Спенсер сообразил, что улыбается, а Майлс, озадаченно нахмурившись, глядит на него.

—      Наш вчерашний совет, — продолжал Джон, — остается в силе. Поезжай в Вашингтон, Спенсер. Повидай мистера Гувера. Узнай, что кроется за этой внезапной атакой. Реабилитируй свое имя. А уж затем подай в суд на мистера Фаулера. Если ты последуешь нашему совету, я совершенно уверен, что ты выиграешь.

Спенсер отрицательно покачал головой.

—      Не будем слишком осторожны, Джон, — сказал Майлс. — Кое-что нужно предпринять немедленно. Необходимо сейчас же ответить на статью Фаулера. Мы можем приступить к делу, пока Донован будет в Вашингтоне. Мы...

Джон Арбэтт резко перебил его.

—      Мы, Берни? Мы палец о палец не можем ударить Мы не можем защищать Спенсера. Нас вызовут как свидетелей. Это совершенно очевидно, не так ли? Он наш бывший компаньон.

Спенсер кивнул.

—      Думаю, что вы правы.

Он не хотел стать причиной размолвки между Майлсом и Арбэттом. Майлс был за возбуждение дела, Арбэтт — против. Зная, что Майлс серьезно и бескорыстно пытается помочь ему, Спенсер в силу обстоятельств должен быть сейчас на стороне Арбэтта, заботящегося главным образом о том, чтобы остаться в стороне, и он снова почувствовал себя виноватым перед Майлсом, своим другом. Спенсер не хотел, чтобы его заставили принять решение тотчас же; ему не терпелось уйти и остаться одному.

—      Вы оба и так уж уделили мне много времени. Большое спасибо. Можно позвонить вам завтра утром?

—      Конечно, — сказал Майлс. — Мы всегда в вашем распоряжении.

Спенсер уже открыл дверь, чтобы уйти, когда Джон сказал:

—      Между прочим, Спенсер, мне неприятно говорить об этом, но около часа назад звонил Стоукс, Родни Стоукс, фирма «Брэндбит и Стоукс». Мы ему рекомендовали тебя в качестве юрисконсульта, помнишь? Так вот, ему как будто не очень нравится эта возня. Он написал тебе сегодня. Надеюсь, ты не очень огорчишься. Он не бог весть какой выгодный клиент.

—      Я понимаю, — сказал Спенсер и закрыл дверь.

Внезапно в ушах у него зазвучал высокий голос Кэрол Беквуд: «Бегите! Прошу вас, Спенсер, бегите!» На мгновение он даже остановился, словно от физического толчка. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отогнать от себя странное чувство. Не страх ли это? — подумал он.

11. Пятница, 20 июля, 8.15 вечера

Когда Спенсер вернулся домой, у лифта дежурил Карл. Этот высокий парень с бледным лицом и рыжеватыми волосами был самым молодым из здешних лифтеров. Он что-то тихо насвистывал, пока они поднимались на шестнадцатый этаж. Когда дверь открылась, он сказал:

—      Я слышал, мистер Донован, что в сегодняшней газете о вас написано.

Спенсер кивнул головой. Когда он выходил, в лифте загудел зуммер.

—      В какой газете? — спросил Карл.

—      Не помню, — ответил Спенсер.

Почты около двери не было. Спенсер вошел и включил свет. В квартире было сравнительно прохладно, Направляясь в спальню, он снял пиджак и галстук и положил их на стул; затем в полутьме сел на кровать, снял ботинки, достал из шкафа домашние туфли и надел их. Он вышел в гостиную н позвонил в бюро обслуживания.

Оказалось, что около часа назад его вызывал Вашингтон, но разговор был отменен. Передать ничего не просили. Звонили также из города. Тоже ничего не просили передать.

Он отворил дверь на балкон. На улице уже темнело; небо было в облаках, и мягкий ветерок овеял его лицо. Река казалась спокойной и безмятежной. Шел девятый час, давно уже пора было пообедать. Спенсер ощутил легкую тупую боль в желудке, но она не могла быть вызвана голодом. По дороге домой он собирался зайти в ресторан «Гамбургер хевн», но так и не зашел. Нет, все равно это не от голода.

Его не покидало ощущение, будто он забыл что-то сделать, и, только взглянув на телефон, он вспомнил, что именно. Он не говорил с Лэрри, с человеком, которому ему тотчас же следовало позвонить. Как получилось, что он забыл про Лэрри, когда все остальные?.. Но все остальные — Майлс, мистер Садерленд, Джин, — все звонили ему. Не странно ли, что Лэрри даже не попытался связаться с ним? Ведь он, наверно, видел газету или по крайней мере слышал от кого-нибудь о статье Фаулера. Спенсер вернулся к столу и набрал номер телефона Лэрри.

На звонок ответила Луиза.

—      О, как я рада, что ты позвонил, Спенс, — сказала она, и в словах ее послышался вздох облегчения.

—      Ты беспокоилась обо мне? — спросил Спенсер, взволнованный ее участием.

—      Нет, — ответила она после короткого молчания. — А почему я должна беспокоиться? Разве что-нибудь случилось?

Она не знала. Спенсер почувствовал разочарование.

—      Я расскажу тебе при встрече, — ответил он.

—      А когда это будет? — спросила она, и он понял, что она говорит очень тихо, почти шепотом. — Ты можешь прийти сегодня, сейчас? — Не дав ему времени ответить, она добавила: — Пожалуйста, приходи. Я должна поговорить с тобой.

—      Лэрри дома?

—      Да, — ответила Луиза и снова замолчала.

—      Он может подойти к телефону? — спросил Спенсер. — У меня к нему очень важное дело.

Она засмеялась. Это был неприятный смех, короткий и холодный.

—      Не знаю, — сказала она громко. — Он здесь, в гостиной, но чувствует себя плохо. Он пришел домой часа два назад мертвецки пьяный. Я ждала ночами, я не могла спать, а он, явившись, даже не заметил меня. Он прошел прямо к кушетке и свалился. Сейчас попробую его поднять.

Не успел Спенсер возразить, как она отошла от телефона. Ему пришлось довольно долго ждать, затем раздался голос Лэрри — хриплый и едва слышный.

—      Хелло, Спенс.

—      Привет, Лэрри. Извини, что разбудил тебя. Как ты себя чувствуешь?

—      Неважно, старина. Не очень хорошо.

—      Я хочу зайти сегодня.

—      Приходи, — сказал Лэрри без особого энтузиазма.

—      Ты видел сегодня «Стар джорнел»?

—      Ни черта я не видел, — ответил Лэрри. — Я не могу продрать глаза. Я еще сплю. У меня была бурная ночь.

—      Достань «Стар джорнел» и прочти на третьей странице статью Уолта Фаулера, — сказал Спенсер.

—      На третьей странице статью Уолта Фаулера, — повторил Лэрри. Он зевнул. — Ладно, старина.

—      Это очень важно, Лэрри, — с раздражением сказал Спенсер. — Я хочу обсудить ее с тобой. Сначала я должен зайти к мистеру Садерленду, но долго у него не задержусь.

—      Ладно, старик. Может, мне станет лучше после душа, — добавил Лэрри.

—      Надеюсь, — ответил Спенсер.

В начале десятого он пришел к Садерлендам, и лакей попросил его пройти наверх, в гостиную. На диване, просматривая журнал, сидел Джеймс Садерленд, а в дальнем углу комнаты спиной к Спенсеру стояла Джин и говорила по телефону.

—      Здравствуйте, Спенсер, садитесь, — сказал мистер Садерленд. — Давайте выпьем. Джин, — позвал он,— кончай разговор и дай нам виски. Садитесь, Спенсер.