– Твоя осведомленность наталкивает меня на определенные мысли, однако, почему ты решила, что дом мой?

– Ну, это же очевидно, – невинно захлопала ресницами и пожала плечами. – Ты явно начальник туфлям, ой, то есть Лесли, а если так, то, значит, хозяин этого дома.

– Туфлям? – мужчину разобрал смех.

Смутившись, буркнула:

– Я имела в виду Лесли.

– Я понял.

– И вообще, я свое имя тебе уже второй раз назвала, а ты свое ― нет. Как-то невежливо, не находишь?

– Адриан. Адриан Фоксайр.

Он застыл, внимательно вглядываясь в мое лицо, будто его имя должно было мне много сказать. Может, он шишка какая? Принц там, например? Но почти всех монарших особ нашего мира мы проходили по всемирному хисториведению, и ни о каких Фоксайрах я не слыхала. Может, некая новая ветвь? Но тогда бы я знала о нем из инофона. Или нет? Ой, да какая мне, собственно, разница. Пускай и принц, мне-то что с этого? К аристократии отношусь с безразличным уважением, они меня не трогают, и я их не трогаю, точка.

– Приятно познакомится, Адри, – мило похлопала ресничками, внутренне веселясь. У мужчины вытянулось лицо.

– Господи боже, меня никто так еще не унижал, то есть, не называл. Адриан, или лучше Риан.

– Как скажешь, Адри Риан, как скажешь, – мстительно улыбнулась. Это тебе за мою роль послушного мешочка на твоем плече. По детски, конечно, ну а как еще? Такая уж я.

– Ладно, Ульяна, я тебя слушаю.

– И о чем мне говорить, Адри-и-и?

– Так не пойдет, Ульяна. Риан или Адриан, запомни.

Упрямо поджала губы. Ага, щаз. Я еще не навеселилась.

– Нет? Что ж, хорошо.

С недоумением наблюдала, как огонек нажал себе на ухо, точнее, на сережку в виде черного маленького кругляша, приказал в пустоту принести ручку и тетрадь. Надо же, а я раньше и не заметила, что у него в ухе такой аксессуар, правда, он, к удивлению, не выглядел смешно, больше брутально.

Слюни, Льяна!

– К-хм, и зачем тебе писчие принадлежности?

– А они и не мне.

– А кому? Мне, что ли? Зачем?!

Огонек в ответ таинственно промолчал и улыбнулся при этом так ехидно, что мне, признаться, стало не по себе. В это же время дверь открылась, и к нам вошел Лесли, с каменным выражением лица вручил Адриану то, что он просил, и вышел. Перчик аккуратно положил ручку на обычную такую тетрадь и толкнул ко мне. Тетрадь с ручкой проехалась по столу и затормозила почти на самом краешке моей половины, едва не свалившись. Пальчиком подвинув предмет канцелярии, вопросительно взглянула на мужчину.

– Открывай и пиши, начиная с первой строчки: Риан. Адриан, затем снова Риан, и так далее.

– Да зачем?

– Таким образом ты точно выучишь мое имя.

– Не буду! – возмущенно фыркнула.

– Будешь.

– Нет!

– Да.

– Нет!

– Да.

– Нет!

– Да, Льяна, да.

– Вот еще! – сложила руки на груди. – Не заставишь.

– Отказываешься?

– Да! Отказываюсь!

– В таком случае, выбирай сценарий: покорно пишешь то, что я сказал, пока тетрадь не закончится, послушно называешь меня так, как я попросил, или…

Тяжело сглотнула, почему-то шепотом переспросив:

– Или?

Риан оперся ладонями о стол, наклонился ко мне и заговорщически прошептал, вынуждая завороженно смотреть на его красивые губы:

– Или я вздерну тебя со стула, оголю твою красивую попку, аккуратно скручу назад руку, уложу на стол животиком и с удовольствием отшлепаю твои сочные ягодицы, непокорная моя.

Мы отпрянули одновременно. Он – с видом искусителя-победителя. Я – с восхищенным ужасом.

– Ты не посмеешь, – еле слышно прошептала, заерзав на стуле, охреневая от того, какое действие возымели на меня его слова и как быстро забилось мое сердце, и это я еще молчу о накатившем томительном возбуждении, таком сильном, что я почувствовала, как там стало… влажно. Как говорит Рив – етить твою грелку.

– Ты хочешь это проверить?

Несколько минут мы мерялись напряженными взглядами, точнее, напряженным взгляд был только мой, его ― спокойный и даже насмешливый. Вот чем не ведьмак?! Если он и чистокровный человек, ведьмы в его роду точно потоптались!

– Ладно, Адриан, – с нажимом повторила его имя, капитулируя, – о чем говорить-то?

В изумрудных глазах на секунду промелькнуло разочарование, он со вздохом проговорил:

– О том, как ты очутилась в этом доме, конечно.

– Да если бы я сама знала, – призналась, взглянув на сиротливую чашечку с горячим напитком, и облизнула губы. Пахло вкусно. Молоко и стойкая горечь. Несколько специфично, из-за чего я невольно подумала о ядах.

Мужчина, как-то странно покосившись на мои губы, понятливо подтолкнул мне чашечку.

– Так это мне? – обрадовалась такому подарку.

– Тебе.

– Ой, как мило, – сцапала чашку, с любопытством спросила, принюхиваясь: – Небось, яду добавил.

Лицо огонька вытянулось в изумлении, а когда я, поболтав в чашке пальцем, облизнула его и скривилась, его глаза стали похожи на две плошки.

– Фи, яда нет. Так даже не интересно.

– Эта рыжая сведет меня с ума, – прошептал Адриан и рявкнул: – Сумасшедшая. Это простой кофе с молоком, не более!

Хм. Кофе? У нас тоже имеется такой бодрящий напиток, и название точь в точь, однако имеет совсем другой аромат, более слабовыраженный и мягкий, с нотками корицы.

Тем временем огонек все распалялся, уже натурально рыча:

– Какой яд? Стал бы я вести с тобой разговоры, если бы хотел от тебя избавиться. Да и яд? Серьезно?

– А чем тебе не нравится яд? Предпочитаешь избавляться от неугодных людей более радикальным способом? – в шутку спросила и не ожидала, что мне достанется настолько серьезный взгляд.

– Что, серьезно? Интересненько. Потом подробнее расскажешь.

Какой он у меня кровожадный, однако.

Но все же я надеялась на шутку.

Адриан тихо фыркнул.

– Вернемся к нашему разговору.

– Да что говорить?! Варила я себе спокойно зелья, кто ж знал, что инквизиторы заявятся, и у меня рука дрогнет…

– Прости, мне, кажется, послышалось. Ты что делала?

– Зелья, говорю, варила магические, что не понятного? А тут котелок взорвался, а потом эта тюрьма стеклянная, ну, а потом пол рухнул, и я здесь.

Во время моего сумбурного монолога лицо Адриана все больше вытягивалось.

– Я уже думала надо всем этим, и у меня только одно предположение.

– И какое же оно?

– Стихийный портал, иной вариант вряд ли можно найти.

– Портал, значит. Зелья, значит, – медленно проговорил он, смотря куда-то в сторону.

– Слушай, у тебя такое лицо, будто ты раздумываешь над тем, из какой я душеведки сбежала. А я, между прочим, правду толкую. Ай, не хочешь ― не верь. Хотя стихийники – редкое явление, понять тебя можно. Так, ладно, и так долго здесь у тебя прохлаждаюсь, лучше скажи: моего папу к вам не забрасывало случайно?

– Нет, а что, должно? – с мученическим видом уточнил он.

– Да откуда мне ж знать. Святые зелья, неужели все-таки его забрала инквизиция? Так, огонек, то есть, Адриан, где тут у тебя инофон, мне нужно связаться с отцом. Свой, как ты, должно быть, уже понял, я дома оставила, а то бы сразу с папой связалась. А он беспокоится, точно тебе говорю, а если папочка беспокоится, у-у-у-у, лучше всем прятаться.

– Ино что?

– Инофон. Ты что, о таком артефакте первый раз услышал? Из какой пещеры ты вылез?

Адриан вдруг устало потер лицо, настолько устало, что мне стало внезапно его жалко, и я даже привстала, чтобы подойти и обнять беднягу. Но вот он отнимает руку от лица, и его взгляд, холодный, настороженный и какой-то по опасному темный, заставляет меня рухнуть обратно на попу и тяжело сглотнуть, вжавшись в спинку стула.

– Ад-риан? Ты чего? Ну, прости, ляпнула лишнего про пещеру, но я ж не со зла. Чего сразу взглядом препарировать. Ик. Молчу!

Мужчина молча, но с очень неприятным скрежетом отодвинул стул с другой стороны стола и как-то тяжело на него опустился. Двумя ладонями провел от висков к затылку по мягким волосам и тихо, жутковато так тихо, попросил: