Если бы не ливень, я бы, возможно, вышла из машины и осмотрела стену. Но, было бы глупо, промокнуть до нитки, только ради того, чтобы убедиться: проход существует.

Посмеявшись над собой, я нажала на педаль газа и поехала дальше. Спустя минуту по мобильному позвонила мама, и я сразу забыла о своей попутчице.

Выходные пролетели быстро, за привычными хлопотами. Я пропылесосила ковры, вымыла квартиру, сходила в магазин за продуктами. Часть этих дел можно было поручить брату и его жене, но Петя при первых же словах ушел в свою комнату, заткнув уши наушниками от смартфона. Лиза с недовольным видом взяла ребенка и отправилась на прогулку, не забыв отметить, что «она устала, и у не жутко болит голова».

– Интересно, отчего она устала? – проворчала я, убирая пылесос. – Целыми днями сидит дома.

– Лера, не злись, – бросилась на защиту невестки мама, – ты же знаешь, сколько хлопот с маленьким ребенком. Кроме того, Лизочка учится… Вот закончит курсы по маникюру, и начнет хорошо зарабатывать.

Я только вздохнула. Лизу можно было назвать вечным студентом. Она уже окончила курсы массажа, затем парикмахерские. Теперь решила стать маникюршей. Но я сомневалась, завершив обучение, она пойдет работать в салон. Скорее, найдет себе новое дорогостоящее «хобби».

– А Петя тоже устал? – я махнула рукой в направлении двери, ведущей в комнату брата.

– Лера… – укоризненно протянула мама и, повернувшись, отправилась на кухню – готовить обед.

Вздохнув, я принялась протирать тряпкой большое зеркало, висевшее в прихожей. Петр всегда был любимчиком матери. Старший сын, опора и защитник в старости. Она прощала ему всё – плохую учебу, прогулы в школе, драки, тусовки с друзьями до глубокой ночи и брак «по залету». Заботилась о невестке и внуке.

И к чему это привело? Детки просто «сели ей на шею». Когда я приезжала домой, мама часто жаловалась на здоровье и постоянную усталость, мечтала о том, чтобы уйти на пенсию. Я предлагала поговорить с братом, предложить ему и Лизе снять квартиру и жить отдельно.

«А где деньги взять? Петенька не сможет платить за аренду», – повторяла мама, и всё оставалось по-прежнему.

… Я грустно улыбнулась отражению в зеркале. У девушки, которая смотрела на меня, были черные кудри и синие глаза. Сейчас, в полумраке, они казались темными. Губы сжались в тонкую линию, между бровей пролегла морщинка. Трудно выглядеть красивой, когда сердишься.

Я расправила плечи и выпрямилась, потом постаралась как можно искреннее улыбнуться.

Меня нельзя было назвать ослепительной красавицей. Высокие скулы, чуть вздернутый нос и слишком широкий рот – такими чертами обладают тысячи женщин. Но сочетание светлой кожи, иссиня-черных волос и глаз цвета ночного неба привлекало внимание. За мной ухаживали как молодые парни, так и мужчины постарше.

Но мне хотелось не короткой, пусть и яркой, интрижки, а настоящей любви. Но пока не везло…

– Лера, почисти картошку, пожалуйста, – крикнула мама. Оторвавшись от своих мыслей, я направилась на кухню.

***

Ранним утром в понедельник, я попрощалась с мамой и спустилась во двор, к машине. Брат еще спал – магазин, где он работал, открывался позднее – а Лиза сидела на кухне, уткнувшись в смартфон, и даже не заметила моего ухода.

Вокруг царила тишина. Не хлопали дверцы машин, не плакали дети, не суетились водители. Но мне нужно было покинуть Озерск как можно раньше, чтобы не попасть в километровую пробку рядом с областным центром.

Сев в машину, я пододвинулась, чтобы включить музыку, и вдруг задела ногой какой-то предмет. Это оказался кошелек из мягкой кожи, с золотой монограммой в виде буквы «М». Красивая и дорогая вещь.

Я задумчиво повертела кошелек в руках. То, что он – не мой, и не принадлежит кому-то из моих подруг, это понятно. Тогда откуда он взялся?

В памяти всплыло растерянное лицо белокурой девушки, которую я подвозила в пятницу. Может, это она забыла?

Немного поколебавшись, я открыла кошелек в надежде найти что-нибудь, указывающее на владелицу. Визитных карточек или чеков не оказалось, крупных купюр – тоже. В кармашке для мелочи гулко позванивали монетки, в других отделениях лежали несколько листочков бумаги. Я быстро их развернула.

На первом листочке, украшенном рамкой, было множество странных символов, причем совершенно незнакомых. Я долго рассматривала их, но так и не поняла, что они означают. Другие листки оказались портретами людей, сделанными карандашом.

На первом был изображен парень с темными волосами, прикрывавшими высокий лоб, прямым носом и выразительными глазами. Он смотрел неулыбчиво и строго, но чувствовалось, что эта серьезность – напускная. Как будто незнакомца заставили позировать, а ему не хотелось тратить время на глупое занятие.

Не скрою, парень был красив, не хуже любого знаменитого актера или певца. Но, кто это, я не знала. Никаких надписей – имени или инициалов – под портретом не было.

Вздохнув, я развернула последний листок. Это тоже был портрет мужчины, молодого, крепкого, но совершенно не похожего на первого красавчика. Резкие черты лица, глубоко посаженные глаза, короткие волосы – в нем чувствовалась какая-то скрытая сила. Казалось, сейчас мужчина повернет голову и смерит тебя взглядом, заставив выполнить любое свое желание.

«Не хотелось бы иметь его своим врагом», – подумала я, пряча листок обратно в кошелек.

Интересно, кто эти люди? Какое отношение имеют они к моей случайной попутчице? Друзья, родственники, хорошие знакомые? А, может, девушка была начинающей художницей и портреты – плод её фантазии?

Задумавшись, я не замечала, как летит время, и очнулась, только услышав, резкий гудок соседнего автомобиля.

«Ох, так и на работу опоздать можно», – вздрогнула я, и, спрятав кошелек в сумку, нажала на педаль газа.

Солнечное пятно медленно скользило по стене. Лучи создавали золотистое сияние вокруг стоявшей в углу вазы с искусственными цветами, отражались от полированной поверхности стола.

Я обвела взглядом комнату. Просторная и светлая, с современной офисной мебелью, новыми компьютерами, принтером и сканером, она отлично подходила для работы конструкторам.

Мой стол находился у окна. На противоположной стороне, отделенное от других сотрудников стеклянной стеной, было место начальника бюро. Иван Никитин, которого за глаза звали просто «Иванычем», проверял очередной чертеж и хмурился. Потом взял карандаш, линейку, проверил размер. Что-то ему не понравилось.

Никитину недавно исполнилось шестьдесят лет. Невысокий, худой, с поседевшими волосами и глубокими морщинами на лице, он казался старше. Среди коллег славился дотошностью и крайним вниманием к деталям. Мог заставить три раза подряд исправить письмо, принесенное на подпись, или заново распечатывать чертеж, из-за одной помарки.

Начальство его ценили. Самые сложные проекты поручали бюро Никитина. К сожалению, простым клеркам вроде меня это лишь добавляло проблем. Приходилось, в дополнение к основной работе, выполнять различные поручения.

Рядом с начальником находился стол Фоминой. Анна Львовна, самая старшая работница бюро, поймав мой взгляд, улыбнулась и кивнула в сторону висевших на стене часов. Мол, держись, до обеденного перерыва осталось совсем немного.

По левую сторону от меня сидели Семен и Майя, молодые сотрудники, недавно закончившие ВУЗ. Хорошие ребята, любившие поболтать и посмеяться. Несмотря на запрет, пользоваться смартфонами во время рабочего дня, Сеня вытащил гаджет и торопливо листал соцсети. Майя поправляла макияж, глядя в зеркальце. Оба, казалось, не обращали внимания на начальника, но, стоило Никитину пошевелиться, и девушка спрятала зеркальце, а её друг – телефон.

– Семен, принеси мне твои расчеты, – попросил начальник. Значит, чертеж, вызвавший у него сомнение, принадлежит Бледнову.