Перед ними был уходящий вверх колодец. Из кладки на одинаковом расстоянии торчали ржавые железные скобы.

– Вот он, мой тайный ход, – сообщил Нобби.

В темноте Эб сумел разглядеть, как пес поставил передние лапы на вторую снизу скобу, затем утвердил задние на нижней скобе. Судорожно поджимая хвост, он попытался подняться дальше, но рухнул на спину, под ноги Эбвина.

– Лапы! – завизжал он, дергаясь и извиваясь, как беспомощный младенец. – Лапы, а не руки! За что такие напасти, а? Эй, малый, ты где? Слышишь меня?

– Слышу, – произнес Эб, склоняясь над псом. – Не ори, тут я.

– Как же не ори, когда не руки, а лапы?! Думаешь, приятно это? Подними меня. Только осторожно!

Пришлось перекинуть пса через плечо и придерживать его рукой. Вцепившись когтями в пальто, Нобби пыхтел и повизгивал над ухом Эба, пока тот неловко взбирался по скобам.

У страха не только глаза велики, но и уши – когда они очутились на поверхности, Эб понял, что прототварь пока еще не так близко, как ему казалось. Теперь ее почти не было слышно, особенно за скрипом и потрескиванием медленно оседающей Безвыходной башни.

Извлеченный из колодца, Нобби воспрял духом и соскочил на землю.

Бодро скомандовав: «За мной, малый!», он помчался вперед, петляя меж каменных глыб, прочь от башни... и вдруг остановился.

Чуть не налетевший на него Эбвин тоже стал. Нобби замер, глядя в небо.

– Бардо? – произнес он.

Эб посмотрел вверх. Прямо над замком чернота густела, там плавало какое-то расплывчатое тело. Оно медленно перемещалось вслед за беглецами, и внутри него постепенно прорисовывался тускло светящийся круг. Еще несколько секунд Эб смотрел, не понимая, что это, а потом у его ног возник свет. Эбвин перевел взгляд на пса. Изогнувшись, тот крутился на одном месте, перебирая лапами – все быстрее и быстрее.

– Что ты делаешь? – удивился Эб.

Ответом ему был свист воздуха вокруг стремительно вращающегося тела. Нобби превратился в серый волчок, от него во все стороны полетели искры.

– Нобби, что с тобой? – повторил Эбвин.

Искры собрались в мерцающий колпак, накрывший Нобби, ярко вспыхнули и погасли.

Бардо Тодол нахмурился, всматриваясь в глаз. Он видел крошечный замок, Безвыходную башню, похожую на торчащий из земли сморщенный кривой палец, видел фигурку человечка, только что вылезшую из колодца, а рядом...

Тодол склонился к черному зрачку, пытаясь разглядеть второго беглеца. Сначала ему показалось, что он видит кого-то небольшого и совсем не похожего на человека... а затем изображение дрогнуло. Тот, в кого превратился Кастелян, окутался завесой искр.

– Фу... – Тодол выпрямился.

Черный глаз посмотрел на него, цепи звякнули. Книга явно пыталась выглянуть из сундука, и Тодол знал, что именно она хотела увидеть.

В углу спальни было квадратное отверстие, сквозь него внутрь проникал тяжелый гул. От этого гула дрожал пол, и иногда начинали позвякивать кувшины на столе. В отверстии виднелся край крутящейся ленты, по которой из нижнего помещения в спальню попадали золотистые кубики. Большая пирамида этих кубиков высилась в углу – именно она озаряла комнату своим тусклым светом.

– Нет, больше ты его не получишь, – сказал Тодол книге и опять заглянул в глаз.

Какой-то незнакомец разбудил старого врага. Но как выглядит теперь Кастелян?

Маг воспользовался магией. Совсем простое заклинание, но Тодол находился сейчас слишком далеко, не мог проникнуть сквозь защитный колпак и увидеть новый облик Кастеляна.

– Ничего, – произнес Тодол. – Какая мне разница, как ты выглядишь? Кем бы ты ни стал, ты не сможешь справиться с моей зверушкой.

Пес остался прежним, хотя Эб заметил одну странность – если он отводил взгляд и смотрел чуть в сторону, то ему начинало казаться, что тело Нобби накрывает искрящийся колпак.

– Маскировка, – пояснил пес. – Чтобы Тодол не мог понять, как я теперь выгляжу. Хотя тебя он разглядел хорошо. В этом теле колдовать очень трудно. Ладно, не стой столбом, пошли, пошли!

Миновав пролом в стене, они по пологому склону сбежали к полю. Толстый слой снега напоминал сливочный крем, покрывающий большой торт. Слева и справа поле тянулось, сколько хватало глаз, а впереди заканчивалось у лесной опушки. Пока они находились в замке, ветер успел разогнать тучи. Над заснеженным пейзажем во всей своей зимней красе чернело небо.

Посреди неба плавал глаз. Размером он был с двухэтажный дом, а формой напоминал лодку. В центре мерцал круг зрачка.

Услыхав грохот позади, Эб обернулся. Безвыходная башня обрушилась.

– Все, прощай, старое тело, – произнес Нобби скорбно. – Здравствуйте, блохи, конура, «фу» и «лежать»!

Он поднялся на задние лапы возле ног Эба. Правой передней, чтоб не упасть, пес вцепился в штанину, а левой показал направление, словно капитан, стоящий у мачты своего корабля.

– Лес, а? Как называется этот лес?

– Кривой, – ответил Эб, прижимая ладони к ушам. – Я шапку в замке потерял.

– Кривой лес? То, что надо. Вперед!

– Куда? Нет, стой. Пошли назад, Нобби... – Эб приподнял пса за шкирку. – Домой, домой идем, хозяйка заждалась.

– Как ты меня назвал? – зарычал пес. – Какой я тебе Нобби?!

Эбу казалось – как только они вернутся домой, все сразу станет на свои места, черный глаз в небе исчезнет, шалун тут же прекратит разговаривать, взберется на свою любимую софу у камина и мирно задрыхнет там. А прототварь... так что – прототварь? Стоит непреклонной госпоже Шлап взглянуть на нее своим особенным взглядом, топнуть на нее ногой, да еще, чего доброго, снять тапочку и замахнуться – и загадочное чудовище, поджав хвост, скуля, уберется восвояси, чтобы больше не показываться.

– Идем, идем, дурачок... – повторил Эб, прислушиваясь.

Беспокойная тишина стояла над холмами и лесом – тишина морозной зимней ночи, когда нет-нет да и скрипнет проседающий сугроб, затрещит под тяжестью снега ветка, заворчит во сне, переворачиваясь с боку на бок, медведь в своей берлоге...

Сжимая мохнатый загривок, Эб повернулся в том направлении, где, как ему казалось, стоял дом Шлапов. И тут Нобби цапнул его за руку – не сильно, но ощутимо. Ойкнув, Эб отпустил пса.

– Что за фамильярность?! – засопел тот, отплевываясь. – Какой я тебе «дурачок», совсем очумел, малый? Я... – он попытался принять величавую позу... – я великий чароплет... – и замолчал, навострив уши. – Во, слышишь, опять?

Эб посмотрел на небо – черный глаз плыл за ними, не отставая.

– Не пойму, что это за штука? – Нобби тоже глянул вверх. – То есть, понятно, что это Тодол наблюдает за нами. Глаз прислал он, но чей это глаз? Кому он принадлежал раньше? И вообще, не отвлекай меня! Прототварь близко, а воды у нас нет!

Услышав слово «прототварь», Эб сообразил, что призрачные звуки теперь стали громче.

Протяжное рычание.

Хриплое, яростное тявканье.

Клацанье смыкающихся челюстей.

Шуршание снега под сильными лапами.

И все это раздавалось рядом – за ближайшим холмом.

– На руки, на руки меня возьми! – приказал Нобби. – И вперед, к лесу!

«Почему я его слушаюсь? – размышлял Эб минутой позже. – Ведь это всего лишь негодяй Нобби, домашний пес моих хозяев...»

Впрочем, как ни далека была вся его предыдущая жизнь от пентаграмм, черных колдовских нитей, могущественных магов и зловещих прототварей, Эбвин понимал, что существо на его руках уже не хозяйский песик. То есть, оставаясь псом с виду, внутри он стал теперь кем-то другим.

Увязая в снегу по щиколотки, Эбвин бежал вперед. После того, как выпал снег, это поле до него не пересекал еще никто – белая поверхность напоминала пустую книжную страницу. Лишь одна строчка следов, оставляемых сапогами Эбвина, будто ряд букв протянулась от края к краю. Вот строчка преодолела треть расстояния, вот перевалила за середину и пошла дальше, к близкому уже Кривому лесу. И тут же, накладываясь на них, другая строчка стремительно рассекла край поля.