Наконец, нарост на когда-то нежном животике, а теперь необъятном и растянутом донельзя брюхе, угомонился. Опухоль больше не увеличивалась в размерах. Она мерно запульсировала, а затем стала потихоньку усыхать, приобретая твердость и плотность.

— Аааа! — дико заорала Настасья, когда несколько метровая блямба уменьшилась в разы и лопнула с негромким чавканьем.

От неимоверной муки непутёвая девица ещё раз бурно кончила и затихла с тупой улыбкой на лице и струйкой слюны, стекавшей по узким губам.

Между тем, из трещины в брюхе, раздирая мягкие ткани и с кровавыми брызгами, показалась маленькая рука с небольшими когтями на скрюченных пальцах. Мгновение, и вторая такая же ухватилась за край разошедшейся опухоли. Вместе, эти миниатюрные, но сильные, ручки рванули затвердевшую плоть в стороны.

Медленно, наружу вылез весь в слизи и потеках крови младенец. За ним тянулась длинная пуповина. Морщинистое личико скривилось от досадной помехи. Малыш рывком оборвал последнюю связь с материнской утробой и небрежно засунул ошмётки назад в живот, деловито утрамбовав длинную кишку пяткой.

Удивительно, но Настя находилась в сознании. От всего произошедшего нервная система испытала охренительную перегрузку и отказалась функционировать. Девушка походила на лишённый чувств манекен. И только где-то в глубинах души попрежнему плескалась радость. Несмотря ни на что, она справилась. Родила, пусть непонятно кого и как, но стала матерью.

С трудом, Настасья зафиксировала взгляд на необычном младенце. Крупный, местами покрытый чешуёй, с когтями на пальцах рук и ног, с тёмной, почти чёрной, кожей и угольного цвета, вертикальными зрачками.

Недавно рождённый малыш быстро осваивался с внешним миром. Его мускулистое тельце перестало дрожать от холода, а ножки раскачиваться под собственным весом. Это был мальчик. О чем свидетельствовал небольшой, скрюченный пенис между ног. Размерами кроха достигал двухгодовалого ребёнка, но имел слишком развитую мускулатуру. А ещё он мог говорить. Пусть и мысленно.

— Занятно. Это тело гораздо приспособленней к внешней среде и удобнее, чем мое. Да и анойны отслужили своё. Они стали слишком разумны и потому опасны, — неожиданно раздался в мозгу спокойный и уверенный голос, — Идиоты решили, что я простой, узколобый червяк. Ничего они ещё поймут, как сильно ошиблись, но будет поздно.

Настасья не разобрала и половины из сказанного. Какие-то анойны, идиоты, угрозы и прочие нелепицы.

— Он такой умный и злобный. Весь в меня… — тем не менее, с гордостью восхитилась Шарикова, уже влюблённая в чадо по уши.

Малыш казался таким родным. К тому же он позаботился о ней. Возложил ладошки на рану, и жуткое отверстие заросло. Сразу накатила сонливость. После излечения маленькое создание переместилось повыше и стиснуло виски неожиданно сильными пальцами. Шарикова ощутила, как под черепом зачесалось. В мозгу словно копошился кто-то.

— Ну что, давай знакомиться, мамочка. Ты же расскажешь сыночку, где обитают такие прекрасные оболочки, — проронил через некоторое время очень довольный голос, — Только не разочаруй меня, не даром же я потратил столько энергии, чтобы ты не сдохла. Окончания фразы Настасья уже не услышала. Купаясь в волнах неги и радости она заснула. Сегодня был самый счастливый день в ее жизни. День, когда случилось чудо, и ее назвали мамой.

Глава 32. О пользе сумасшествия.

Только безумец не ведает страха, самый храбрый человек лишь преодолевает его.

Неизвестный философ;

Пробуждение вышло тяжким, словно после жесточайшего похмелья. Настасья отнюдь не вела праведный образ жизни. Она являлась завсегдатаем многих столичных пирушек. Алкоголь, секс и лёгкие наркотики давно вошли в ее жизнь. В общем, бодун и отходняк девушку посещали часто. Однако никогда ей не было так хреново, как сейчас.

Шарикова поднялась с пола и осмотрелась. На секунду даже показалось, что произошедшее не более, чем бред воспалённого разума. А ещё она отругала себя за то, что расклеилась, размякла и проявила слабость.

Повсюду виднелись засохшие кровавые пятна и сгустившиеся лужицы слизи. Говорящий младенец запропал. Настя пока не определилась с отношением к нему. Сперва, под впечатлением от тяжёлых родов и сбывшейся давней мечты иметь детей, девушка очень обрадовалась.

По здравому размышлению, Настасья заподозрила, что порождённое ею создание ментально воздействовало на неё. Радость и счастье в той ситуации были слишком ненормальными эмоциями, даже для прибацнутой сучки, каковой она себя считала.

— Буеее… — согнулась Шарикова в приступе рвоты.

— Ну и гадость, — поморщилась Настя, ведь вырвало ее все той же слизью и кровавыми сгустками.

— Очнулась, — раздался в голове знакомый голос, — Я потратил на тебя много сил, а ты продрыхла почти полчаса. Иди сюда, приведу тебя в порядок.

После этих, слов кроха-атлет вынырнул, словно из ниоткуда, и требовательно уставился на неё своими чёрными буркалами. Шарикова набычилась. Она ненавидела, когда ей приказывали. Сомнения в том, что это и не младенец вовсе, окончательно отпали.

— Кстати, зря. Чисто биологически, данная оболочка — твой сын. А отца у неё два. Первый — тот парень, что поместил в тебя заражённый генокод. Второй — майорг, результат невероятного стечения обстоятельств и нынешний хозяин Улья, то есть я собственной персоной.

— Ты что, читаешь мои мысли? — насупилась Настасья.

— И не только. Я «читаю» всю тебя. Эмоции, чувства, желания, устремления, — последовал неутешительный ответ, — Сотни лет проторчал в руинах. Благодаря тебе, имеется шанс увидеть мир, но хватит разговоров! Я сказал, иди сюда!

В тоне малыша засквозила ярость. Настя с ужасом ощутила, что тело предало ее. Ноги сами собой сделали несколько шагов. Затем коленки подогнулись. Она встала на них и уткнулась лбом в холодный пол, выражая рабскую покорность.

Прохладные ладошки легли на затылок, словно пудовые гири. Болезненный поток силы хлынул сквозь них и смыл тошнотворные ощущения напрочь. Организм словно родился заново.

— Ммм, — довольно промычала извращенка, понукаемая пятой собственного отпрыска.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произнёс кроха вслух, — Теперь, слушай внимательно. Скоро здесь будут твои товарищи. Они нужны мне. Замани их в мое логово. Это будет легко. Знаю, «друзей» ты не слишком любишь. И помни, предать не выйдет. Ты полностью под моим контролем.

— Аааа! — истошно завопила Шарикова.

Ее рука раздулась, согнулась под неимоверным углом и оторвалась от плеча. Обретшая независимость конечность ухватила девушку за горло и душила.

— Даже не думай, сука! — мало не прошипел злокозненный младенец.

Все дело заключалось в том, что Настю посетила одна любопытная идея. Девушка предположила, что древняя хрень захватила сына, и было бы неплохо выкурить ее из него. После чего, как надеялась Шарикова, малыш станет нормальным. Пусть и не привычного вида.

Наказание последовало незамедлительно. Удушье подступило. Ноги подкосились. Однако Настя не пожелала сдаваться. Мысль о том, что пришельца нужно изгнать, никак не выходила из головы.

Девушка вообще была повёрнута на мистике. В надежде излечиться, она посетила всех «шаманов» и «лекарей нетрадиционной медицины», перелопатила кучу разнообразной литературы, оббегала мастеров жизни и прочих сходных практиков. Мозги у неё и так были набекрень, а под влиянием последних событий Настю и вовсе переклинило.

— Изззыыыдии… — прохрипела Шарикова, второй рукой пытаясь оттянуть первую от шеи. Что примечательно, кровь из культи не капала. Наружу торчали кости, но ни боли, ни кровотечения не было.

Через минуту майорг понял, что чертова девка скорее сдохнет, чем откажется от того, что втемяшила в голову. А сотворить из низшей марионетку не получится. Уж слишком живое поведение, сразу станет заметно, и будущие жертвы насторожатся. Слизень никогда не встречался с представителями женского племени. Для его упорядоченного разума подобное поведение стало неприятным сюрпризом.