– Придется расхлебывать. Не впервой, – задумчиво отозвался Аристарх.

Дверь чуть слышно скрипнула, и в нее боком вошел сутуловатый явно расстроенный опер. Протянул Акламину лист бумаги, сказал угрюмо:

– Заключение по пальчикам на пистолете, из которого убит Даршин.

– Чьи? – спросил Аристарх, беря заключение.

– Чисто. Вытерли. Предусмотрительно, – недоверчиво посмотрел на Корозова. – Вот такие пироги, – протянул.

Подняв глаза на него, Аристарх, догадываясь о его мыслях и отметая их, выговорил:

– Пока никаких пирогов нет! Мне нужны чугунные факты и доказательства, а не чьи-то домыслы. Займись этим!

– Хорошо. Поднатужимся, – пробормотал опер и вышел за дверь.

– Вот видишь, – возмутился Глеб. – Твой опер уже испек пироги. Ему все ясно. Ты обратил внимание, как он смотрел на меня? А ты про какие-то доказательства говоришь. Он, наверно, готов признание выбивать из меня и предлагать оформить явку с повинной. Вот полицейские, например, наряд которых по вызову приезжал, те вмиг объявили меня убийцей. Кстати, почему не оперативники прибыли? Здорово работаете. Мгновенно убийц находите!

– Не говори глупости! – прервал Корозова Аристарх. – Поставь себя на его место! В кабинете – никаких следов других лиц, только ты, пистолет и труп. Окна заперты изнутри. Вдобавок те, кто находился в приемной, утверждают, что никого из кабинета не выходил. Как тебе такой расклад нравится?

– Совсем не нравится, – хмуро отозвался Глеб.

– А наряд полиции прибыл потому, что все опера в это время были на вызовах. Работа у нас такая. А теперь поехали! – Аристарх стал со стула, поджарый прямой с цепкими неулыбчивыми глазами.

– Куда? – не понял Глеб напружиниваясь.

– На место преступления! – сказал Акламин и выступил из-за стола.

Они вышли на улицу. Небо висело низко, но дождя не было. Не видно разрывов между тучами, в которые могли бы прорваться лучи солнца. Между тем чувствовалось, как уже тянуло свежим воздухом. Коснувшись рукой щеки, Глеб ощутил легкую щетину, почувствовал дискомфорт, поморщился. На парковке против полиции увидал свой автомобиль. Навстречу выскочили водитель и охранники. С помятыми, как у Глеба, лицами. Понятно было, что они всю ночь клевали носами в машине. Парни торопливо распахнули двери. Глеб и Аристарх сели.

– В офис Даршина! – распорядился Акламин.

Оглянувшись на Корозова, водитель ждал его команды.

– Поехали! – сказал Глеб.

В приемную первым вошел Аристарх. Секретарь, увидав его в дверях, не зная, кто он, вскинула голову безразлично. Но, заметив за его спиной Корозова и охранников, насторожилась и вскочила на ноги. На приятном лице скользнул испуг и как-то неуверенно задрожал. Руки задвигались по столешнице, шурша бумагами. Акламин достал удостоверение, раскрыл перед нею. Девушка замерла. Он, ничего не объясняя, открыл опечатанный кабинет Даршина. Распахнул дверь, остановился в дверном проеме, с порога все внимательно осмотрел. Глеб терпеливо ждал. На его овальном, слегка удлиненном лице секретарь ничего не могла прочитать. Она по-прежнему была насторожена, стояла без движения, а взгляд внимательный и напуганный. Вопросительно оглянувшись на Корозова, Аристарх шагнул внутрь. Глеб последовал за ним, прикрыл за собой дверь и сразу стал рассказывать, как все здесь происходило, где находился он, где – Даршин, а где – двое преступников. Как, кто и что делал. Разумеется, выложил и о том, как очнулся, обнаружил в руке пистолет, как стер с него отпечатки своих пальцев. Акламина ставило в тупик поведение преступников, которые с легкостью застрелили Даршина, оглушили Корозова, попытались подставить его и скрылись. Зачем столько городьбы? Зачем убивать Даршина, если его уже целиком подмяли? Зачем подставлять Глеба, когда не добрались до его бизнеса? Вопросы, пока одни вопросы. Тщательно осмотрев весь кабинет и окна, не обнаружив никаких следов на подоконниках, Акламин вышел на улицу, прошел вдоль окон. Дождь, конечно, смыл все следы, если все-таки придерживаться версии, что преступники убрались через окно. По такой погоде им не нужно было беспокоиться. Под одним из окон Акламин обратил внимание на смятую мокрую тряпку в траве. Поднял. Аккуратно развернул. Обрывок разлохмаченной ткани. Поднял глаза на окно. Внимательно присмотрелся. Заметил пару торчащих ниток, зажатых створкой. Стукнул костяшками пальцев по стеклу, привлекая внимание Корозова, оставшегося в кабинете, попросил, чтобы тот приоткрыл створку. Глеб сделал. Аристарх взял нитки, достал из кармана маленький полиэтиленовый пакет, положил их туда. А тряпку – в другой пакет.

– Что это? – спросил Корозов.

– Пока не знаю, – отозвался Акламин, – но может стать уликой, подтверждающей твою версию. Все. Закрой окно.

Вернувшись в приемную, Аристарх показал тряпку секретарю, спросил:

– Вам знакома эта тряпка? – и пытливо следил за ее глазами.

Распахнув веки, секретарь удивилась вопросу:

– Нет, – ответила, – впервые вижу, – но в глазах колыхнулось беспокойство.

– Ладно, – сказал Акламин. – Зайдите в кабинет.

Вой дя следом за оперативником в кабинет, она остановилась у двери, напряженно бегая глазами по сидевшему на стуле Глебу и Аристарху, который подошел к окну и вновь молчком стал осматривать его. Открыл створки. Не закрывая створок, подозвал секретаршу. Та приблизилась, остановив взгляд на открытом окне. Следя за ее реакцией, он спросил:

– Вы действительно видели этого человека, – показал кивком головы на Корозова, – с оружием в руках? Как это было? Расскажите подробнее.

Девушка смутилась, оторвала глаза от окна, выговорила:

– Но я вчера все рассказала и написала в объяснении! Я видела его со спины, – вскинула голову. – В кабинете они были вдвоем! Хозяин и он. Когда я заглянула в дверь, увидала, что он целился в хозяина. Я перепугалась. Сразу позвонила в полицию. Или я что-то неправильно сделала? Может, не надо было звонить в полицию?

– Да нет, все вы правильно сделали, – ответил Аристарх, придирчиво смотря ей в лицо. – Но вы сейчас сказали, что видели, как он целился в вашего хозяина. А дежурному полиции вы по телефону сообщили, что вашего хозяина убили. Почему?

Замешкавшись на мгновение под строгим неулыбчивым взглядом оперативника, девушка быстро взяла себя в руки:

– Может быть, я так и сказала, – согласилась тут же. – Я просто была сильно перепугана. Но больше я ничего не знаю.

– Так. Допустим, – вымолвил он. – А кто может подтвердить, что вы заглядывали в кабинет?

Обернувшись на открытую дверь, за проемом которой в приемной маячили охранники, слушая разговор в кабинете, девушка растерянно выговорила:

– Они могли бы, но они как раз в тот момент выходили покурить в коридор, и я заглянула в кабинет Даршина, когда была в приемной одна.

Махнув рукой охранникам, Акламин пригласил их войти:

– Что вы скажете на это? – спросил, когда те затоптались рядом с девушкой. – И сколько времени вы курили в коридоре?

Поежившись от пытливого взгляда оперативника, охранники виновато замялись, недовольно косясь на девушку.

– Говорите, как было! – потребовал Аристарх.

– Чего мнетесь? – повысил голос Корозов, нахмурился, заметив нерешительное поведение охранников – Выкладывайте все!

Покраснев, один из них сбивчиво проговорил:

– В приемной мы были втроем. Мы-то ничего, а она стала морды нам корчить, заигрывать, в общем. Девка-то смачная. Кто не клюнет на такую? Всякий клюнет. Пялилась так, что того гляди начнет вешаться на шею. Вот мы и пошли от нее за дверь, чтоб отвязалась. Перекурить, значит. Так и торчали в коридоре, пока полиция не нагрянула. У меня лично под лопаткой екнуло. Подумал, что-то случилось. Оказалось, как в воду смотрел. Ну вот. А дальше все известно.

По щеке Глеба заходила нервная морщина. Злило то, что его охрана постоянно совершает ошибки. Но особенно раздражала ложь девушки. Возмущение так и перло из него. И он с усилием сдерживал себя, чтобы не сорваться. У Акламина поведение девушки также вызывало вопросы, ответы на которые получить сейчас не удавалось. Для этого ее следовало раскрутить один на один. И Аристарх попросил всех кроме нее выйти из кабинета. Девушка заметно напряглась. Корозов вышел с неохотой. Между тем хорошо сознавал, что именно так изначально должен был поступить Аристарх, чтобы применить свои методы дознания к каждому свидетелю и получить нужную информацию. Вопросы от Акламина секретарь сразу приняла в штыки. Долго и упорно твердила то, что было написано в ее объяснении. Аристарх сбивал ее с темпа, обращая внимание на расхождения в некоторых ответах. Ей приходилось выворачиваться, но делала она это неумело, создавала тупики. В глазах плавало беспокойство. Она стала все чаще обдумывать ответы, прежде чем произнести их. Однако каждый новый вопрос все больше волновал ее и заводил в тупик. Вопросы об окнах встревожили особенно. Он спрашивал: