– Вася, отойди от него! У тебя дети!

Снисходительно улыбнувшись, Семен, качая пистолетом, спокойно, точно ничего из ряда вон не происходило, вслед за женщиной предостерег, не зная, к кому конкретно обращается:

– Вася, мозги вышибу, козел!

Удивляясь спокойствию преступника, Корозов нахмурился и решительно бросил тело вперед. Он шел на пистолет осознанно, не веря, что Семен в него выстрелит. Признаться, он исподволь надеялся, что охранники скрутили Савелия, и кто-то из них вот-вот появятся возле него и поможет перекрыть кислород Семену. Тот поспешно отступал, тыча стволом в разные стороны. Люди лихорадочно вдавливались в стены. В это время в другом конце торгового комплекса метались охранники, пытаясь обнаружить в толпе приземистого преступника. Но тот, как в воду канул. Или затаился где-то, или успел выскользнуть через другой выход. Когда услышали хлопок выстрела, остановились, прислушались. И, сознавая, что преследуемый ускользнул, что они упустили его, хмуро, с чувством вины в душе, медленно побрели назад. Савелий был уже на улице. Не оборачиваясь, вжав голову в плечи, под моросящим дождем быстро удалялся от торгового центра к своей машине. Семен, отступая от Глеба, двигался к выходу. С его стороны была допущена глупость со стрельбой, он это понимал и сознавал, что кто-нибудь из посетителей торгового центра уже позвонил в полицию, а охранники Корозова наверняка несутся на выстрел. Надо было убираться отсюда как можно быстрее. Все протекало не так, как он намечал. Лишнего шума не должно было быть. И вот на тебе, сам все испортил. А ведь он рассчитывал, что этот нажим на Корозова будет весьма эффективным, после которого у того не останется выбора. Но не получилось. Корозов оказался довольно стойким, с налета не сломаешь. Сам начинает нападать. И вот результат, приходится смазывать пятки. Это поражение. Всадил бы он сейчас пулю в Корозова! Но не мог. За это сам мог схлопотать дырку в лоб! Разбираться не станут, кто прав, кто виноват. Главное, не сделано дело. Однако уйти, поджав хвост, Семен не мог. Нельзя потерять лицо. Поспешно отступая, он проговорил:

– Ты еще не понял, кто получится, если спарить козла с бараном? Пошевели мозгами, пока они еще в черепной коробке! Надеюсь, скоро начнем работать вместе! До свидания! – волчком крутнулся и в два прыжка достиг выхода из торгового центра.

Не останавливаясь, Глеб твердо ступал за ним следом к выходу. Но, выйдя на улицу, обежал глазами все стороны и нигде преступника не увидел. Стоял на крыльце в замешательстве. Посетители мелькали мимо него, сворачивая и разворачивая зонты. Разозлившийся на себя, он ни на кого не обращал внимания. Из дверей, как опущенные в воду, с расстроенными лицами появились охранники.

– Ну, что с кислыми минами? – встретил их Корозов. – Упустили?

Молчаливо пригнув головы, они замялись. В другом случае, Глеб мог бы спустить на них полкана, но сейчас он оказался в таком же положении, как они. А посему должен был сначала пропесочить самого себя. Надо было признать, что во всем произошедшем виновен, прежде всего, он. Именно по его вине упустили двух бандитов, а ведь хотя бы одного можно было взять, если бы сначала он пошевелил мозгами. По всему видно, что преступники не глупы и, очевидно, держат его под контролем так, что охрана не замечает этого. Стало быть, стандартные подходы к ним не действуют, их следует поменять. Дождь продолжал моросить, охранники развернули зонт.

В кабинете владельца и руководителя фирмы «Старт», Сургенева Петра, сидели два человека. Петр в очках и дорогом темно-сером костюме – за рабочим столом, другой в коричневом костюме – напротив, за приставным столиком. Дорогая кабинетная мебель и никаких излишеств. Деловой стиль. Большое окно. Жалюзи. Строгая отделка стен. Сбоку от рабочего стола на журнальном столе – раскрытый пустой портфель. На рабочем столе, перед Сургеневым аккуратной стопкой лежат бумаги. Несколькими минутами раньше они были вытащены из портфеля. Он брал их по листу и внимательно просматривал. Ему недавно отпраздновали сорокапятилетний юбилей, тем не менее по внешнему виду мало кто мог бы дать ему столько лет. Выглядел он лет на пять, а то и десять, моложе. Постоянно следил за своей внешностью. Регулярно посещал салоны, делал модные прически, массаж, маникюр, ну и всякое иное, что омолаживало его. Руки были предметом его гордости. Ухоженные пальцы, гладкая кожа. Он всегда на столе держал их так, чтобы любой его визави обращал внимание на их идеальное состояние. Когда подбирал кадры, всегда обращал внимание на руки претендентов. Руки с неухоженными ногтями и неухоженной кожей вызывали в нем неприятные ощущения, и, как правило, он отказывал таким претендентам. А если все-таки принимал положительное решение, руководствуясь деловыми качествами претендента, сразу же ставил условие, чтобы тот привел свой внешний вид в приличное состояние, подобающее новому месту работы. Обычно говорил так: «Мозги – ваш инструмент, а руки – ваше лицо. Ваши руки и лицо должны соответствовать вашему уму. Чтобы работать у нас, приведите себя в порядок».

Сейчас, просмотрев бумаги, он улыбнулся, положил узкую ладонь на стопку бумаг, сказал:

– На славу поработал, Яков. Молодец.

Заместитель Сургенева по всем вопросам, которые тот поручал ему, Яков Дуковский также был щепетилен по отношению к своей внешности. Он давно работал под началом Петра, еще с тех пор, когда Сургенев разгребал финансы на одном из заводов районного городка. Потом Петр переехал в областной центр, обжился, создал свою фирму, сумел заинтересовать многих знакомых, привлечь сторонний капитал и дело пошло. Тогда же, бросив работу в своем городке, к нему вновь прибился Дуковский. Деловые качества Якова вполне устраивали Петра. Дуковский был решителен и уверен в себе. Только одно качество в нем не очень нравилось Сургеневу: Яков любил и хотел, чтобы его постоянно хвалили, даже превозносили над всеми. Однако, когда это выходило за все рамки, Петр умел железной пятой наступить на Якова, приводя его в сознание и возвращая на грешную землю. Тогда Дуковский уступал безоговорочно. Сейчас ему было приятно услышать похвалу Сургенева.

– Стараюсь, Петр, – отозвался он, по-собачьи заглядывая в глаза хозяину.

Отодвинув бумаги узкой ладонью левой руки, Сургенев попросил:

– Ну а теперь рассказывай все по порядку, – другой рукой поправил легкую оправу очков на переносице. – Я хочу услышать твое мнение, Яков, по этой документации. Что-то уж очень подозрительно гладко и тихо все получилось.

– Опыт, Петр, опыт, – с некоторой долей бахвальства, уверенно произнес Дуковский, но затем заметно погрустнел и, как провинившийся ребенок перед родителем, пробурчал. – Есть и нехорошая новость, Петр. За минуту до твоего вызова мой человек сообщил ее.

Над оправой очков у Сургенева приподнялись брови. Он словно напомнил этим движением Якову, что все нехорошие новости он должен узнавать в первую очередь. Хорошие сами не заставят себя ждать. Дуковский проговорил:

– Убит Василий Даршин.

Пораженный неожиданной вестью, Сургенев минуту молчал, смотрел на Дуковского недоверчиво. И только потом произнес:

– Это что, шутка, Яков? Если это так, то это очень неудачная шутка. Ты понимаешь, что ты сказал? – Сургенев недовольно шевельнул носом и сузил глаза. – Кем и как? – и, видя, что Яков пожимает плечами, не стал дальше выспрашивать, негромко и неторопливо проговорил. – Зачем в таком случае сейчас нам нужны эти бумаги? Все коту под хвост! Даршин нужен мне живым. У него в руках все нити, которые я собирался перехватить. Меня интересует, Яков, как теперь мне получить лакомый кусок? Я не могу упустить то, что я хочу иметь любой ценой. Срочно добудь мне информацию об убийцах! Может быть, тогда что-нибудь прояснится.

Как истинный царедворец, Дуковский наклонил покорно голову, но заметил:

– Документы эти крайне важны, Петр. Они сослужат нам свою службу и после его смерти. Нам удалось проникнуть во владения Даршина, чтобы заполучить их. Результат превзошел наши ожидания. С этими документами мы легко приберем к рукам весь его бизнес.